Место покоя Моего - Артем Абрамов

Источник по-прежнему негодовал, бормоча, что „их надо остановить, они обижают Машиаха“, и тому подобную чушь.

Подойдя, Иешуа мягко положил руку Андрею на плечо, сразу заставив того замолчать, и произнес:

— Люди уходят.

— Да, Машиах, мы тоже заметили, — Андрей закивал головой, — как их остановить?

— Их не надо останавливать. Пусть идут. Это я их отпустил. У них дома хозяйство, работа, семьи. Они там сейчас нужнее.

Ага, отпустил, значит. Секунду пообижался, все понял и всех отпустил. Телепатически — как обычно. Сказал: идите с миром, они услышали и пошли с миром. Так что, господа Техники, откапывайте свою громоздкую машинерию и сдавайте ее в утиль за ненадобностью. Воздействовать на сознание больших народных масс теперь можно безо всякой техники — одного носителя матрицы достаточно. В сознании всплыла парадоксальная картина: некая бунтующая толпа, сметающая все на своем пути, беспомощные полицейские, тщетно пытающиеся усмирить эту стихию, и Иешуа на броневике, на танке, на флаере, просто на асфальте или на земле — одной мыслью превращающий бешеных варваров в покорных овечек… Быть может, быть может…

По счастью, блок, усиленно лелеемый Петром, оказался крепким и Машиах не услышал всего этого. Или сделал вид…

Он говорил:

— Теперь они пойдут по домам и расскажут обо всем своим родным и соседям. Многие им не поверят, иные сочтут безумцами, но будут и те, кто проникнется их словами и станет искать встречи со мной.

Иешуа помолчал немного и добавил:

— А уйдут сегодня не все.

Так и произошло.

К середине дня зеленый склон главной галилейской горы опустел. Осталась примятая трава, немного мусора да забытое кем-то шерстяное покрывало, которое хозяйственный Андрей, не найдя рассеянного владельца, приобщил к скудному имуществу Машиаха и компании.

Но, как и было обещано, кое-кто из людей не покинул Фавор. Небольшая группа, числом семьдесят человек, — ровно семьдесят, Петр оценил точно! плотно сбившись, ожидала чего-то, а чего — никто не имел понятия. Но не было в них, в этих семидесяти, ни тревоги, ни страха, ни даже простого вопроса: зачем? Машиах приказал им (уж как приказал — вопрос пустой…): обождите. Они и ждали.

Иешуа махнул им рукой:

— Подходите!

Оставшиеся люди были сплошь крепкими мужчинами среднего возраста. Никто из них не был знаком друг с другом, хотя некоторые являлись земляками. Они стояли — живыми оловянными солдатиками, терпеливо и стойко, как и положено солдатикам, но в каждом, ощущал Петр, билось счастье, что они понадобились назаретянину, который делает удивительные чудеса и которого все называют Машиахом.

Сканируя каждого из них, Петр все сильнее укреплялся в уверенности, что Иешуа отобрал самых стойких, самых невосприимчивых, тех, кого так, запросто, не обратишь в веру, показав примитивный фокус. Это — умные, умеющие думать и рассуждать люди, способные отстаивать свое мнение. Сильные духом, одним словом. Евангелие от Луки, глава десятая, стих первый… И в Службе будут довольны. Еще один этап операции соответствует Канону. И Петру ни к каким ухищрениям не пришлось прибегать…

Поздоровавшись с каждым, Машиах забрался на свой камень-трибуну и приступил к делу без вступлений и преамбул. Таким образом какой-нибудь среднестатистический командир взвода на утренней поверке распределяет наряды между среднестатистическими бойцами. А бойцы не задают неуместных вопросов. Они вообще не задают вопросов. Умение не любопытствовать по-пустому, а действовать — это тоже свойство оловянных солдатиков. И ничего нет уничижительного или просто обидного в этом сказочном андерсеновском образе. Иешуа набирал армию, вернее — завтрашних командиров послезавтрашних бойцов. Вера в правоту приказа тоже вера, а если она еще помножена на истовую веру в того, кто этот приказ отдал, то можно ли сломить такую армию? История христианства любезно Подсказывала Петру единственно верный ответ: нельзя.

— Из всех, кто пришел сюда по моему зову, я выбрал вас. Не спрашивайте меня — как. Я отвечу: не знаю. Но впереди у нас много жатвы — справиться бы, успеть, потому что жнецов пока очень мало. Но именно в вас я чувствую не просто веру, но веру действенную, сильную, по-мужски земную, умеющую ломать каменные преграды безверия и примером своим вести за собой людей. Вы мастеровые по жизни, какую профессию вы ни несете. Землеробы, сеятели, каменщики, плотники, ученые люди и даже книжники и раввины — вы все здесь, со мной… И не подумайте, что я оговорился, назвав всех — мастеровыми. Я правильно сказал. Тот, кто относится к делу своему — каким бы оно ни было! всерьез, с уважением и любовью, кто не бежит его, кто ощущает себя составной его частицей, тому и оно отвечает добром. Значит, и веру нашу вы понесете в жизнь, не боясь оступиться и не позволив себе отступить, ибо что это за мастеровой, который бросает дело на полдороге! Нет, братья, вы пойдете до конца, ибо ваше предназначение теперь — знать Бога, любить Его и служить Ему. Бог всех людей сделал способными понять Его, и познать, и ответить Ему. Но эта способность, как и множество других, все еще спит в людях. А в вас — я чувствую! — она уже родилась, окрепла, живет. И будет усиливаться с каждым моментом времени — будь он длиною в миг, в час или в год. Как костер, который только-только зажжен, но уже уверенно горит, дарит свет и тепло, и становится больше, выше, мощнее, и на свет его и тепло идут люди. Вам согревать их души. Вам светить им в глухой темноте неверия…

Камень, на котором стоял Иешуа, был плоским и невысоким, но ровная поверхность его едва позволяла встать взрослому человеку. Петр заметил, что правая нога Машиаха помещается на камне лишь краем ступни, по всем законам стоящий таким образом человек должен был скоро устать: ведь ему приходилось постоянно балансировать, чтобы не упасть. А Иешуа на этом самом камне вчера весь день отстоял — и ничего. И сегодня тоже… И еще странность: мягкая кожаная подошва сандалии Иешуа должна изогнуться, ведь под ней нет никакой опоры, а она выглядит ровной — так, будто стоит на чем-то невидимом. Вглядевшись, Петр увидел, что ни пальцы ног Иешуа, ни икры не напряжены, как это должно быть у зыбко стоящего на пятачке человека. Вот вам и вывод: Машиах только делает вид, что стоит на камне.

Мастер давно перестал вообще удивляться. Его даже не удивляла эта однажды и, похоже, навсегда возникшая способность ничему не удивляться на этой избранной Богом земле. Каждый новый финт Иешуа Петр воспринимал всего лишь как повод поразмышлять над разгадкой — пусть не с точки зрения физики или химии, но хотя бы с точки зрения логики паранормальности, если допустить, что в оной есть хоть какая-то логика. И почти все, кроме, пожалуй, недавнего чуда с корзиной, Мастеру удавалось так или иначе объяснить. Но это…