Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор - Людмила Сукина

«Однажды Павел Петрович читал газеты: в кабинете императрицы и выходил из себя. “Что они все там толкуют! — воскликнул он. — Я тотчас бы все прекратил пушками”. Екатерина ответила сыну: “Vous etes une Bete feroce (Вы жестокая тварь (фр.). — Л. С.), или ты не понимаешь, что пушки не могут воевать с идеями? Если ты так будешь царствовать, то недолго продлиться твое царствование”».

Происходившая при Павле стремительная милитаризация внешней и внутренней политики страны, его ссоры с другими государствами были губительны для империи, которой необходимо было срочно искать сильных и надежных союзников, чтобы защитить себя от Франции, желавшей установить свое господство во всей Европе. Нужно было менять «лицо» императорского престола, чтобы завоевать доверие других европейских государей.

Императрица Мария Федоровна, которая при свекрови вела себя довольно скромно и старательно изображала мать семейства, увлеченную детьми и домашним хозяйством, попыталась уже на правах супруги главы государства вмешиваться в политические дела. Она была достаточно умна и сведуща в государственной сфере, чтобы заниматься политикой, но Павел стал подозревать, что жена хочет занять его место и править сама, как это делали его мать и бабка. Императрице пришлось быть осторожнее.

В 1798–1799 годах при дворе сформировался первый заговор против императора. Это был кружок умных и энергичных политиков-реформаторов, куда входили цесаревич Александр Павлович, его жена — великая княгиня Елизавета Алексеевна, польский аристократ Адам Чарторыйский, двоюродные братья Н. Н. Новосильцев и П. А. Строганов, принадлежавшие к одной из богатейших семей тогдашней России, племянник екатерининского канцлера В. П. Кочубей. На собраниях, законспирированных под светские мероприятия, они обсуждали политические дела в стране, состояние императорской власти. В отличие от гвардейских офицеров, составлявших некогда окружение будущей Екатерины II, молодые вельможи — товарищи цесаревича Александра, бывавшие за границей и сведущие в государственных делах Франции и Англии, не просто грезили переворотом и взятием власти, но и составляли проекты усовершенствования и реорганизации политической системы России. В этом кружке в 1797 году рассматривался секретный манифест А. Чарторыйского о возможном конституционном устройстве будущей власти, а в 1798 году — рассуждения А. А. Безбородко «О потребностях империи Российской».

Необходимость реформы самой власти диктовали обстоятельства правления Павла I, не сумевшего понять, чего от него ждут общество и политическая элита. Историк Н. М. Карамзин писал:

«Что сделали якобинцы в отношении к республикам, то Павел сделал в отношении к самодержавию: заставил ненавидеть злоупотребления оного…Он хотел быть Иоанном IV; но россияне уже имели Екатерину II, знали, что государь не менее подданных должен исполнять свои святые обязанности, коих нарушение уничтожает древний завет власти с повиновением и низвергает народ со степени гражданственности в хаос частного естественного права».

Самым старшим среди реформаторов был Новосильцев, ему было уже под сорок. А самым наивным — двадцатилетний цесаревич Александр. Он восторженно слушал рассказы друзей о французской революции и мечтал произвести революцию в России. Только, в отличие от французской, русскую революцию должна была устроить «законная власть», когда после отца трон достанется ему, Александру. Тогда он не хотел даже думать о том, что Павел может лишить его права наследования престола. Одному из своих корреспондентов он писал:

«Но когда же придет мой черед, тогда нужно будет трудиться над тем, постепенно, разумеется, чтобы создать народное представительство, которое, будучи направляемо, составило бы свободную конституцию, после чего моя власть совершенно прекратилась бы и я… удалился бы в какой-нибудь уголок и жил бы там счастливый и довольный, видя процветание своего отечества, и наслаждался бы им».

Но в 1799 году заговор был раскрыт, и главных его участников Павел отправил в почетную ссылку за границу. Хотя участие в нем Александра не было доказано, император стал подозревать своих сыновей в желании занять его место и подумывать о том, чтобы лишить их права престолонаследования. Супруга, Мария Федоровна, тоже не вызывала в нем доверия. В петербургских гостиных распространялись слухи, что Павел хочет расторгнуть брак и подыскивает для этого повод. Друг Александра Павловича и один из участников заговора позже отметит в своих записках:

«Именно с той поры Павла стали преследовать тысячи подозрений: ему казалось, что сыновья недостаточно ему преданы, что его жена желает царствовать вместо него. Слишком хорошо удалось внушить ему недоверие к императрице и его старым слугам. С этого времени началась для всех, кто был близок ко двору, жизнь, полная страха, вечной неуверенности».

Павел, которого современники обвиняли в маниакальной подозрительности, в своих предчувствиях был недалек от истины. Отношения в семье Романовых, и без того прохладные, после смерти Екатерины испортились окончательно. Причиной была жажда власти. Мария Федоровна желала управлять и была к этому готова, вокруг нее образовалась так называемая «немецкая» партия, постоянно обсуждавшая возможности переворота. Молодежь — цесаревич Александр и великий князь Константин — не отличалась властолюбием. Бабушка и воспитатели сделали из них людей возвышенных и благородных, внушили им ценности личного счастья и свободы, и призрак трона только мешал им в достижении идеала внутренней гармонии. Но мелочная подозрительность, постоянные придирки и унижения со стороны отца заставляли и их думать о вариантах его отстранения от власти.

Вокруг императорской семьи с 1796 года постоянно возникали скандальные слухи. Некоторые современники утверждали, что еще до коронации Павел поручил тщательно разобрать бумаги Екатерины II родственнику царской фамилии, вицеканцлеру, гофмаршалу и тайному советнику князю Александру Борисовичу Куракину. Куракин пригласил присутствовать при этом великого князя Александра Павловича и графа Растопчина. Среди вороха документов они обнаружили пачку бумаг, перевязанных черной ленточкой. Это оказалось следственное дело о смерти Петра III и завещание Екатерины II, считавшееся пропавшим или несуществующим. В нем якобы говорилось об отстранении от престола великого князя Павла Петровича в пользу его сына Александра Павловича и назначении регентшей до его совершеннолетия великой княгини Марии Федоровны. Александр Павлович по прочтении этого документа будто бы сжег его в печи, а Куракина с Растопчиным заставил поклясться в сохранении всего увиденного в тайне.