Темная сторона Луны - Сергей Дорош

– Ой, дурак, – прошептал я.

– Какой домен? – поинтересовался спартанец.

– Зеленый, и что дальше?

– Ой, дурак! – Я уже не скрывался. Толку… Одного не понимал: почему молчит Хансер?

– Изумрудный? – уточнил спартанец.

– Зеленый, – по слогам произнес Бьярни, чуть глумливо, при этом перехватив поудобнее топор.

– Ой, дурак!!! – взвыл я в голос.

Хотя на вытянувшиеся лица темных стоило посмотреть: теперь они разглядели грим и както автоматически потянулись к оружию.

– Всем стоять, – рявкнул спартанец. – Один меч, одна стрела, направленная против них, – и я собственноручно разорву ослушника!

Наши тоже както недвусмысленно подняли оружие. Ну почему молчит Хансер? Не мог же он завести нас сюда, не зная, как будет выводить. Не думал же он, что темные примут нас с распростертыми объятиями, напоят вином и накормят печеньем? Но стоит спокойно, словно он обычный воин, и позволяет Бьярни озлоблять спартанцев еще больше. А наш достойный потомок викингов старался вовсю, напрочь утратив инстинкт самосохранения. Как потом мне объяснил Руи – это тоже побочный эффект постижения пути укрепления тела. Он просто не мог сейчас остановиться.

– Ну давай, Спарта, давай, я тебе не Рим! Хочешь увидеть мою кровь? А своей умыться? – Бьярни уже готов был сорваться, и спартанец тоже почти кипел.

– Назови свое имя, светлый.

– Бьярни Сноррисон. Я его на твоем лбу вырежу!

– Сын Снорри из Северного домена? – уточнил темный.

– Да. – Бьярни уже буквально рычал.

– Тогда обещаю тебе похороны с почестями ради твоего отца.

– Ты о них распорядиться не сможешь! Тебя закопают раньше!

– Стоп. – Хансер наконецто подал голос. – Бьярни, повеселился – хватит.

– Какой хватит?! Я ему рукиноги повырываю!

– Кто там избрал меня вождем? – спокойно поинтересовался Хансер.

И Бьярни сник. Спартанец удивленно приподнял бровь.

– А ты кто?

– Хансер мое имя.

– Так вот ты какой, грозный Хансер.

– Обычно в ответ называют свое имя, – заметил Хансер.

– Леонид. Назван в честь древнего… Впрочем, Светлая сторона образованием не блещет – не оцените.

– Ах ты!!! – опять вскинулся наш берсерк.

– Спокойно, Бьярни. Разве он не прав? Разве ктонибудь из нас слышал о Леониде, царе Спарты, и о его трехстах воинах? Разве слово «Фермопилы» для нас не пустой звук? Так стоит ли обижаться на правду?

Спартанец расхохотался, совсем не сдерживаясь.

– А ты мне начинаешь нравиться, бьющий один раз. Если ты еще ответишь, как ты собрался выводить своих людей из этой западни…

– Очень просто. Ты вождь этого войска?

– Да, я, в какойто мере.

– Я сражался на твоей стороне, следовательно, пусть временный, но союзник.

– Ну, допустим… – спокойно ответил Леонид, и вдруг глаза его поползли на лоб: – Ну, скажи это, не разочаруй меня!

– Право Дайхша.

– Отлично! Превосходно! Объясни одно: от кого ты о нем услышал?

– ЛинКеТор. Он ведь рос в Изумрудном домене. Он же и рассказал, что, если между союзниками возникают разногласия, они могут решаться в поединке вождей. Люди проигравшего могут спокойно уйти, как и люди победителя, и нападать на них – значит вызвать на себя гнев остальных доменов.

– Все точно. Ты удивительное явление природы, плутонец. Только не думай, что несущий спокойствие и тупица – это одно и то же. Ты специально дал Бьярни провоцировать меня – наблюдал за реакцией. И что ты понял?

– Что ты из тех, которые не вынимают меч, если не собираются развоплотить. Таким был ЛинКеТор. Думаю, с поправкой на Темную сторону, слово «развоплотить» можно заменить на «убить».

– Ты прав.

– Конечно, даже в самые горячие моменты рука твоя не дернулась к мечу. А такие воины следуют определенному кодексу чести.

– Ты прав, я дерусь только с теми, кто может мне оказать достойное сопротивление. А ты для меня загадка. Я видел рисковых сотрясающих Вселенную, даже рисковых познавших таинства, но рисковый плутонец – такого не бывает. Вы действуете первыми, только если уверены в результате. И ты бросил мне вызов в надежде, что я откажусь, потому как в бою против меня у тебя шансов нет. Только ты не подумал, что я все же решу наказать тебя за наглость? Хочешь спасти своих людей ценой своей жизни?

– Я предложил то, что предложил, – тебе решать.

– А ты не прост, Хансер, не прост. Не похож на обычных плутонцев.

– Ты для спартанца тоже больно говорлив.

– Есть такой грешок, – хмыкнул Леонид. – Так, слушайте все, эти зеленые уже кто угодно, только не светлые доменовцы. А раз так, я вступаю во временный союз с ними до тех пор, пока я или Хансер не посчитает нужным его разорвать. Они находятся под моим покровительством! Любой, кто поднимет руку на них, поднимает руку на меня.

– Ну уж нет!

Крик вырвался у молодого кельта. Возница, повинуясь его жесту, бросил колесницу прямиком на зеленых. Стальная полоса двуручного меча сверкнула в замахе. Хорошо обученные воины брызнули в разные стороны, выхватывая стрелы из колчанов. Кельт целился в Хансера. Он не ждал от плутонца прыти настоящего марсианина. Леонид спокойно выхватил нож и метнул в спину кельту. Тело упало. Все замерли.

– Еще есть желающие попробовать? – спокойно спросил спартанец. Желающих не оказалось.

– Он его убил, – пробормотала Аркадия.

– Убил. За оскорбление, тем более такое, только смерть и положена. Ну, Хмельной домен, ктото считает, что я не прав?

Никто так не считал. А если и считал, то помалкивал. Я подошел к убитому. Он лежал лицом вверх – молодым таким лицом, еще и усы не прорезались. Я знал таких: спешат повзрослеть, в пятнадцать лет уже на Марсе, а в двадцать – в строю. Детство еще гдето играет, а в смерть как в явление природы просто не верится.

Низшие в клетчатых юбках подошли, мрачно глянули на меня, оттерли плечами, подняли тело. Ни у кого не вырвалось даже бранного слова. Спартанцы бдительно следили, и теперь я не сомневался: сверкни где нож – и багряные врежутся в толпу, сея смерть щедрой рукой.

– Мир и согласие, – проворчал я.

Нет, о том, что темные грызутся между собой, я знал поболее других. Но один взгляд изнутри их общества открыл мне такие бездны… А почему, собственно, бездны? Леонид по крайней мере честно предупредил, что будет с тем, кто выпустит стрелу или обнажит меч. Он даже не за нас заступался, а исполнял слово.

– Ну чего застыл столбом, маркиз? – услышал я его насмешливый голос. – Пойдем, страшный вурдалак зовет вас всех в гости. Или труп высшего впервые видишь?

– Видел, и побольше твоего, – огрызнулся я.

– Верю, – не стал спорить он.

В тот миг я не обратил внимания, что мой титул для Леонида не секрет.

Темные разбили лагерь, недалеко отходя от поля боя. Низшие Сапфирного и Хмельного доменов разбирали трупы, закапывали павших светлых. Спартанцы забрали своих и больше в этой неприятной работе участия не принимали. И никто их за это не упрекнул.

Походный лагерь темных. Кстати, сегодня они приняли бой в полностью невыгодных для себя условиях. Солнце слепило их глаза, привыкшие к сумраку. Низшие старались както исправить это, повязывая на глаза полоски тонкой темной ткани. Высшие гордо отказывались от такого. Впрочем, им было легче. Они какникак обучались на планетах лет по пять, а там есть и солнце, глаза привыкли.

Так вот насчет лагеря. Я не видел пышных шатров и прочей атрибутики высших, которую так любили у нас. Только сапфирные рыцари раскинули простые походные палатки. Спартанцы вообще расположились под открытым небом. Своих в последний путь они проводили без лишних церемоний, обыденно. Сложили тела в ряд с оружием, в доспехах, повелевающие стихиями вызвали огонь. Ни тризны тебе, ни игр в честь павших. Душа отлетела, а телу уже все равно – прах к праху.

Костер посреди спартанского лагеря – такой же, как и многие другие. Рядом простое одеяло, сейчас в скатке. И не скажешь, что это… место, что ли, не знаю, как и назвать… место, где отдыхает вождь, стратег, как его называли багряные.

Вот и еще одна перемена в нашем сознании. Все были настороже, но бледные лица темных не вызывали желания убивать налево и направо. Опять же отвлекусь. Ктото из новопосвященных высших освоил магические трюки, ктото чутье на опасность, ктото, особо избранные, почти достиг скорости движений и силы ударов, которые дает только Марс, но вот искусство не развоплощать, а убивать – освоили все поголовно. Деталями я не владею и не хочу владеть. Я шпион, да, но никак не убийца. Хоть Руи не раз склонял меня постигнуть это мастерство, не хочу. Хансер – тот вообще не понимал, как у него это получается. Словом, Смерть – загадочная дама.

Из нас только Бьярни продолжал хмуриться и зыркать волком. Он не задавал себе вопроса: «Как Хансеру удалось так мастерски использовать темных для спасения своего отряда?» А это был действительно вопрос. Сложные логические построения – это как раз мое. И я, единственный из отряда, видел, что логикой здесь если и пахло, то чутьчуть. Остальное было из области интуиции, обостренного чутья, чтото сродни «инстинкту убийцы». Другой инстинкт, тоже вложенный Плутоном, или нечто новое? А Бьярни мучил другой вопрос: «Почему Леонид все еще не разрублен на две аккуратные половинки?»