История Русской Церкви. В двух томах - Михаил Владимирович Толстой

для всей Русской земли, уроженец города Монемвасии в Морее. С юности он воспитывался в пустыне, пользуясь наставлениями благочестивого старца Акакия, и не желал ничего, кроме безмолвия, а потому неохотно отправился в страну отдаленную, иноязычную и холодную23.

Посетив Киев, он прибыл в Москву и был поражен еще свежими следами нашествия Эдигея24: все города русские, от Рязани до Ростова и от Нижнего Новгорода до Твери и Серпухова, были опустошены; Кремль Московский уцелел, но все посады Москвы сгорели25. Затем он посетил древний кафедральный город своей митрополии – Владимир и поручил прибывшему с ним греку, священнику Патрикию, охранять Златоверхий Успенский собор, известный своим богатством. Но едва успел митрополит выехать из Владимира на север, как этот город был опустошен ордынским царевичем Талычой с толпами татар. Грабители ворвались в соборный храм, оборвали святые иконы, но тщетно принуждали Патрикия выдать сокрытые им сокровища – сосуды и казну. Его жгли, сдирали с него кожу, влачили по городу, привязав к лошадиному хвосту, и замучили до смерти, но не могли принудить к измене. Так пострадал доблестный служитель алтаря, нашедший на чужой земле венец мученический26. Талыча послал татар захватить самого святителя; но Фотий удалился с Пахомием в глухие леса, на озеро Синег (ныне в Покровском уезде). Тихая, безмятежная дубрава напоминала собою пустыню старца Акакия. Здесь святитель Фотий построил малый деревянный храм Рождества Богородицы и с сокрушением сердца повторял: «Думал ли я расстаться с любезною пустынею, молчанием и плачем о грехах моих? И вместо прежнего покоя сколько предстоит тревог, волнений и трудов тяжких!» Святитель пробыл в уединении около месяца, потом должен был возвратиться в Москву по требованию великого князя и здесь узнал о помолвке дочери Московского государя и родной внучки Витовта с сыном византийского императора Иоанном Палеологом. Блаженный Фотий с радостию благословил этот брачный союз27.

Много трудов предстояло святителю на его кафедре. Как свидетель страшных явлений гнева Божия (мора, голода и нашествия иноплеменников), он обращался к духовенству и народу с духовными увещаниями. В окружном послании к духовенству28 он в особенности указывает на два великие дарования, усвоенные священству благодатию Христовою: на право вязать и разрешать грехи и на право совершать великое Таинство Евхаристии. Сообразно с высоким достоинством духовного сана, святитель требовал, чтобы священники жили чисто и неукоризненно, чтобы они были светом миру и солию земли. Внушая духовенству бдительность о словесном их стаде и благоговение к священнодействию, блаженный Фотий пишет: «В благолепии держите церковь, как земное Небо, и в особенности святый алтарь, и с благоговением входите в него: ибо там не земного царя жилище, но гроб, и ложе, и место селения Царя Царствующих, окружаемого Небесными Силами. Приготовляясь к священнодействию Христовых Тайн, ночь проводите в молитве и предстоянии пред Богом, и только разве по преизнеможению вкушайте мало сна до утрени; после утрени же никак не предавайтесь сну, а после священнослужения храните святыню в чистоте жизни». Святитель запрещал духовенству заниматься торговлею и отдавать деньги в рост. Для предупреждения соблазнов он предписывал вдовым священникам и диаконам вступить в монастырь, а при мирских церквах не священнодействовать29.

В отношении к народу блаженный Фотий обращал внимание на беспорядки в жизни мирян: он предписывал строго исполнять правила церковные при совершении браков, удерживаться от сквернословия30, соблюдать посты, заботиться об очищении совести чрез покаяние пред отцом духовным, чуждаться ворожбы и колдовства. Особенно возмущался дух ревностного первосвятителя судебными поединками, хотя они допускались законами того времени. Убившего на поединке он считает душегубцем и потому налагает на него 18-летнюю епитимию, а убитому отказывает в христианском погребении31.

Так заботился блаженный Фотий об исправлении своей паствы; но обстоятельства часто отвлекали его от занятий духовных к устройству хозяйственных дел митрополии. Хотя при митрополите Кирпиане были определены права и преимущества церковных имений, но не все беспорядки были устранены. А после опустошений Тохтамыша и Эдигея, когда кафедра митрополии несколько лет оставалась праздною, земли церковные были захвачены князьями, боярами и даже епископами; некоторыми доходами митрополии пользовалась казна великокняжеская. Это ввело митрополита в споры с людьми сильными, подвергло его клеветам и злоречию; но при усильной и продолжительной настойчивости он успел восстановить владения своей кафедры в прежней их целости. Заботы о делах земных блаженный Фотий облегчал духовными беседами с подвижниками благочестия, чадами великого Сергия Радонежского. Между близкими к первосвятителю иноками были юный монах Иона32, который приготовлялся подвижническою жизнию в преемники Фотию, и преподобный Савва Тверской, отличавшийся, кроме строгости жизни, мудрым рассуждением, так что Фотий часто призывал его для совета в затруднительных случаях33.

Мирные занятия иноческие, сродные душе блаженного Фотия, может быть, отвлекали его от церковных дел юго-западного края. Множество дел и забот удерживало первосвятителя в Москве, а между тем церковными делами Литовских епархий заведовал наместник митрополичий, живший в Киеве, хотя состояние Церкви Православной при государях иноверных могло требовать более близкого, непосредственного надзора самого митрополита34.

Для митрополии Русской готовилось новое бедствие – разделение. Оно истекало из давнего желания великих князей Литовских образовать у себя самостоятельное церковное управление, независимое от Москвы. Витовт созвал к себе подручных ему русских князей и объявил, что нужно отнять у Фотия управление юго-западными епархиями и иметь особого митрополита. По общему решению35 отправили посольство в Царьград, чтоб испросить согласия императора36 и Патриарха на разделение Русской митрополии. Но ни тот, ни другой не нашли нужным исполнить желание Витовта, и Григорий Симвлак, которого желали видеть митрополитом, возвратился без успеха.

Тогда Витовт в 1414 году созвал епископов и архимандритов своей области на Соборе в Новогродке-Литовском, предложил им свои намерения, обвинял императора и Патриарха в корыстолюбивых целях, а Фотия – в небрежении о Церкви и обременении южных епархий пошлинами, которые отсылаются в Москву. Как видно из летописи, некоторые епископы и тогда не соглашались посвятить Григория без патриаршей воли37. Витовт настоял, и Григорий был посвящен в Новогродке 15 ноября 1415 года. В оправдание свое Собор епископов38 издал грамоту, в которой изображает все невзгоды, какие терпела кафедра Киевская от пребывания митрополитов в Москве, жалуется на незаконное вмешательство греческого императора в дела Русской Церкви, ссылается на правила апостольские, на поставления митрополитов Илариона и Климента в Киеве39 и на примеры Болгарии и Сербии, где епископы издавна избирают и поставляют себе первосвятителя. Чтобы устранить от себя обвинение в измене Православию, епископы пишут: «Мы храним правила святых отцов, клянем ереси, чтим Патриарха Константинопольского и других