Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2 - Василий Головачёв

других таких же «выходов в свет». Эдмонда Анатольевича доставили в отдельный кабинет вместе с коляской, сохранявшей одно и то же положение позвоночника, и он приступил к трапезе, заказав дал – суп из дробленой чечевицы с овощами, тандури – мясо, запеченное с травами в глиняной печи (хотя врачи ему рекомендовали только овощи), и пхал ка пакора – фрукты, жаренные в тесте. Иногда, правда, он заказывал и матар алу таркари – тушеные овощи с сыром, изумительно вкусные, но в последнее время здоровье президента ухудшилось, поэтому, чувствуя скорое приближение рокового конца, Эдмонд Анатольевич махнул рукой на предписания и советы врачей и гурманствовал каждый день, не обращая внимания на жестокие приступы атеросклероза. Правда, эти приступы ему помогал снимать временный «квартиросъемщик» его тела, и Эдмонд Анатольевич за это готов был выполнить любую его просьбу и повеление.

Конкере проявился в голове как второй собеседник неожиданно, словно подслушал мысли хозяина. Впрочем, в данное время хозяином надо было считать именно его, а не Рыжайса. Так и осталось тайной для Эдмонда Анатольевича, почему Монарх внедрил свою «проекцию» в его немощное тело, а не выбрал кого помоложе. Хотя в глубине души (правильнее было бы сказать – в глубине сознания, ибо душу Эдмонд Анатольевич давно продал) он догадывался, что на территории России он оказался наиболее подготовленным кандидатом для воплощения «князя тьмы», так как не существовало преступления, на какое бы он не пошел ради власти и наживы.

«Пора прекратить хождения по ресторанам, – сказал Конкере ворчливо, как добрый дядюшка. – С завтрашнего дня – строгая диета!»

– Раньше ты не вмешивался в мою личную жизнь, – вслух отозвался Эдмонд Анатольевич, движением руки выгоняя испугавшегося официанта. – У меня и так мало удовольствий.

Молчаливые охранники-слуги, сопровождавшие босса всюду, никак не отреагировали на его речь. Привыкли ко всему.

«Я не успеваю реализовать свою программу. Твое тело износилось окончательно и скоро перестанет функционировать. Нужен новый организм».

– Сейчас сюда придет мой главный исполнитель Генрих Ельшин, может, он подойдет?

В свою очередь Эдмонд Анатольевич хорошо понимал, что жить ему действительно осталось немного, и относился к этому по-философски спокойно. Хотя жить хотел и готов был идти на все, чтобы продлить существование, даже в этом немощном рыхлом теле.

«Хорошо, я посмотрю на него. Еще одно дело: ты слишком увлекся своими планами увеличения прибыли, из-за чего опять-таки страдают мои программы. Процесс физического и психического вырождения аборигенов идет недостаточно быстро, его надо ускорить, срочно бросить все силы на разработку систем внешнего коллективного пси-управления, а вместо этого ты увлекся грабежом госструктур и своих коллег. Пора остановиться!»

– Но разработка пси-генераторов требует больших вложений. На создание одного «глушака» я положил около миллиарда «зеленых» да еще столько же – на разработку «болевика».

«Этого недостаточно. Нужна большая система, основой которой готова стать система телевидения. Твои лаборатории уже работают над этой проблемой, но результата пока не видно».

– Мне мешают. Не могу же я напрямую подчинить такие конторы, как ФСБ и МВД.

«Убери мешающих, ускорь реализацию программ. Твои предшественники добивались большего. Все достижения современной технократической цивилизации построены за счет непрерывного духовного регресса людей – вот это результат! Ты же пока мало что сделал в этом направлении».

– Я же сказал – мне мешают! Главным образом – люди Круга. Помог бы найти их центр, я бы его уничтожил – и дело с концом.

«Круг является самоуправляющимся объектом».

– Что это значит?

«Несмотря на определенную иерархию, в нем нельзя выделить систему централизованного управления. Даже я не знаю всех его связей».

– Тогда какого дьявола даешь советы? Кстати, ты обещал дать мне дополнительный способ давления на всех, кто нам мешает.

«Если речь идет о метаязыке – тебе уже поздно что-либо учить. Если о метабое – у тебя есть возможность получить информацию от воинов Круга».

– Ты имеешь в виду этого Посвященного, перешедшего к нам в услужение? Дмитрия Щербаня? Но ведь иерархи перекрыли ему канал доступа к Хроникам.

«В мое поле зрения попал еще один мастер – Тарас Горшин. Возьми его, он владеет сиддхами и несколькими Ключами доступа к метаязыку. Он будет более полезен, чем Дмитрий. Хотя это далеко не главное, чем тебе придется заниматься. Мне нужна связь с Союзом Двенадцати Неизвестных. Есть результаты, о которых я не знаю?»

– Ты же контролируешь все, что я делаю, – удивился Эдмонд Анатольевич. – Как я могу что-либо утаить?

«Я не всегда нахожусь внутри тебя, ты для меня только скважина, линия связи с твоей реальностью. Если информации больше нет, прощай».

– Гуд бай, – ответил Рыжайс, шевельнув рукой, будто и в самом деле прощался с кем-то.

В голове прошелестел сквознячок, и она стала пустой и звонкой, как сосуд, из которого вылили содержимое. Зато исчезли и неприятные ощущения, связанные с травмой позвоночника. «Квартирант» и на этот раз не забыл слегка «прибрать» квартиру – тело Эдмонда Анатольевича, очистить его от «мусора» солевых блокировок и других физиологических шлаков. Ненадолго, конечно, всего на пару суток, но Эдмонд Анатольевич радовался и этой передышке, позволявшей ему чувствовать себя почти здоровым человеком.

У стола возник телохранитель в черных очках, почтительно склонил голову:

– К вам посетитель, босс.

– Зови, – кивнул президент «Купола».

Через минуту в кабинет вошел Ельшин с букетом цветов и коробкой в руках, перевязанной атласной лентой.

– Поздравляю, Георгий Георгиевич! – сказал он с лучезарной улыбкой.

– Фу-ты ну-ты, ветки гнуты! – стукнул себя по лбу Эдмонд Анатольевич. – Я же совсем забыл!

Он, конечно, лукавил. Вчера ему исполнилось сорок три года, и не поздравил его с днем рождения только заместитель начальника антитеррористического Управления ФСБ Генрих Ельшин, занятый в одной из операций службы. И вот теперь полковник наверстывал упущенное.

– Что это? – с любопытством кивнул на коробку Рыжайс.

– Вам трудно угодить и еще труднее удивить, – сказал Ельшин, – а человек я небогатый, поэтому не взыщите. Это опытный образец генератора боли «пламя», больше известного как «болевик». Прямо, как говорится, с пылу с жару – после лабораторных испытаний.

Он открыл коробку и подал Эдмонду Анатольевичу необычной формы пистолет с толстым дулом красного цвета. Тот повертел его в руках, с интересом разглядывая детали и примеряясь к рукояти.

– Спасибо, Генрих, это, пожалуй, действительно лучший подарок с твоей стороны. Работает? – Он направил ствол на Ельшина.

Улыбка полковника потускнела:

– Не надо испытывать его на мне, босс. «Болевик» работает, и весьма эффективно. Промышленный образец будет готов к концу года.

Эдмонд Анатольевич еще раз прицелился в Ельшина, бросил генератор телохранителю.

– Спрячь пока. – Посмотрел на Ельшина: – Теперь выкладывай, что у нас плохого.

Улыбка совсем погасла