Особый отдел - Николай Чадович

За столиком сразу наступила тишина. Только Кондаков, подавившийся маслиной, издавал какие-то утробные, сдавленные звуки.

Первым заговорил Цимбаларь, не забывший хлопнуть старшего товарища по спине:

– Подождите… Но ведь у Ленина, кажется, были карие глаза. А у Митина серые… И вообще, сходства никакого.

– А вы присмотритесь повнимательнее, – посоветовал Башилов. – Мысленно сбрейте знаменитую ленинскую бородку. Верните на место часть шевелюры, которую он потерял ещё в юности от нервного потрясения. Уберите пивной животик, заработанный в Швейцарии. Примите во внимание акселерацию. Вот так из Ленина получится Митин.

– Но глаза! – стоял на своем Цимбаларь. – Почему глаза другие?

– С глазами приключилась прелюбопытнейшая история. Характеризующая, так сказать, тогдашние нравы. Сталин в принципе не возражал против клонирования Ленина, но выдвигал одно непременное условие: убрать все гены, доставшиеся ему от еврейской бабушки. В понимании Иосифа Виссарионовича никаких евреев в будущем просто не должно было существовать. Слава богу, у немецких специалистов был опыт борьбы с еврейской наследственностью. Вот и получился сероглазый Ленин. Заодно слегка изменилась форма лба и скул… Это что касается внешности. А насчёт его сущности можете не беспокоиться. Ильич в революцию потому пошёл, что деваться было некуда. После казни брата перед ним закрылись все двери. На карьеру государственного служащего или легального политика рассчитывать не приходилось. Что ему оставалось делать? Торговать скотом, как дедушка? Но к тому времени стараниями папаши все Ульяновы получили наследственное дворянство, а этому сословию торговать считалось зазорным… Вот он и ожесточился, тем более что амбиции распирали. Отомстить решил. Не только за брата, но и за себя самого. Пустился во все тяжкие. Результат, как говорится, налицо. Призрак революции нашел заклинателя, сумевшего материализовать его… А случись всё иначе, вышел бы из Володеньки толковый чиновник – директор департамента или даже министр в правительстве Столыпина. Они бы общий язык нашли. Оба по натуре реформаторы и сторонники решительных мер.

– А Сталин, случаем, в вашу компанию не затесался? – осторожно поинтересовался Кондаков.

– Обязательно! Вон, за дальним столиком сидит. Только вы его сейчас вряд ли узнаете. Усов нет, оспин тоже, обе руки здоровые, вымахал под метр восемьдесят. По молодости горяч был, даже срок схлопотал, но потом остепенился. Возглавляет охранное предприятие. Именно его агентов вы видели, когда входили сюда.

– Да-да, – кивнул Кондаков. – Я ещё удивился, почему у охранного предприятия такое странное название – «Виссарионыч».

Цимбаларь, до этого о чём-то сосредоточенно думавший, вдруг сказал:

– Кажется, я начинаю понимать, какими посулами могли заманить в Россию Рудольфа Бурака. Ведь живя в Канаде, он не знал, чьей генетической копией является?

– Не знал, – подтвердил Башилов. – При нём мы этим вопросом ещё не занимались.

– Наверное, кто-то намекнул Башилову в письме, что может раскрыть тайну его происхождения, – продолжал Цимбаларь. – Приезжай, дескать, поскольку все материалы, подтверждающие это, находятся в России. Вот он и клюнул. Но это был только предлог. На самом деле ему недвусмысленно предложили стать участником заговора против президента.

– Думаешь, это реально? – усомнилась Людочка. – Я относительно заговора…

– У маньяков всё наоборот. Для них реально именно нереальное. Гроб Господень, Страшный суд, тысячелетний рейх, мировой коммунизм. Но Бурак был слеплен из другого теста. Он пришёл в ужас от одного известия о том, что является копией Ленина. Экстрасенс, обследовавший место убийства, сказал, что перед смертью Бурак пережил потрясение, вызванное видением мертвеца, лежащего в стеклянном гробу.

– Поневоле ужаснёшься, когда поймёшь, что много раз видел свой собственный труп, выпотрошенный и размалёванный. – Людочка поёжилась.

– Бурак, конечно, догадался, что имеет дело с сумасшедшими. Это и стоило ему жизни, – закончил Цимбаларь.

– А что они так с новым премьером носятся? – задумчиво произнёс Кондаков. – Двойников убирают… Не иначе какие-то виды на него имеют.

– Берия! – косясь на Башилова, произнёс Цимбаларь. – Как-никак свой человек.

– Видите, какая плодотворная у нас получилась встреча, – не обращая внимания на эту шпильку, произнёс тамада. – Все проблемы разрешились, всё стало на свои места. В служебном кабинете такого результата вряд ли добьёшься. Предлагаю выпить на посошок и тихо-мирно разойтись. По здешнему обычаю, каждый наливает себе сам.

Людочка ограничилась глотком шампанского, зато Кондаков набухал полный фужер водки.

– Ты ведь не пьёшь, – шепнул ему на ухо Цимбаларь.

– Конечно, не пью! Но здесь же халява…

Глава 16

Пляска на гробе ехидны

Пока охрана Башилова, готовя его выход из ресторана, проверяла и перепроверяла всё вокруг, вплоть до содержимого мусорных урн, троица из особого отдела вышла освежиться на крыльцо. Впрочем, «освежиться» – это было сильно сказано. Цимбаларь и пустившийся во все тяжкие Кондаков дымили сигаретами, а Людочка подновляла макияж, чьи изысканные ароматы экологию окружающей среды, надо полагать, тоже не улучшали.

– Нужно ехать в Ряжск, – сказал Кондаков, выпуская струю дыма в сторону мошки, случайно усевшейся на рукав его пиджака. – Город маленький, все люди на виду. Там этих маньяков и повяжем.

– Не надо никуда ехать, – Цимбаларь скривился, как от зубной боли. – Они нас специально на периферию выманивают, чтобы здесь свободу рук обеспечить.

– Полагаешь, что Камзоловы вернутся в Москву?

– Обязательно, если уже не вернулись. Пока они всех побочных Берий не пришьют, не успокоятся… Надо бы с Ваней переговорить. Может, он что-либо стоящее разнюхал. – Цимбаларь охлопал свои карманы и с досадой произнёс: – Мобильник в старой куртке оставил!

– Что за проблема? – удивился Кондаков. – Одолжи у кого-нибудь.

– На фиг мне чужой! Я ведь Ванькин номер наизусть не помню. Он в памяти моего мобильника хранится.

– На свою память надо полагаться, а не на мобильник! Так и собственное имя скоро забудешь.

Их перепалку прервало появление Башилова. Охранник, шагавший в авангарде, держал перед собой генератор радиопомех, похожий на дырявую сковородку. Ещё двое охранников прикрывали Башилова по бокам и столько же страховали сзади. У всех на груди имелась эмблема в виде слова «Виссарионыч», окружавшего, словно лимбом, чёрную курительную трубку, которую несведущие люди принимали за трубку Шерлока Холмса.

От ресторана до услужливо распахнутой дверцы лимузина было всего ничего – восемь ступенек вниз и десять шагов по прямой. Преодолеть это расстояние предполагалось в предельно короткий срок, но изрядно выпивший и переевший Башилов едва переставлял ноги.

Закончив подкрашивать губки, Людочка сказала:

– Чувствую, что-то сейчас случится.

И будто в воду смотрела, чертовка!

Едва только Башилов, помахав напоследок новым друзьям, ступил с лестницы на тротуар, как из-за ближайшего угла стремительно вылетела девчонка на роликовых коньках. Её голова была повязана алой косынкой, что создавало визуальный эффект несущейся шаровой молнии.

Ловко увернувшись от охранников, она врезалась в Башилова. Тот крякнул, однако на ногах устоял. Двое «Виссарионычей» вцепились в девчонку, а трое попытались запихнуть клиента в машину.

– Сорвите одежду! – заорал Цимбаларь. – Всю! Да не с девки, а с шефа!

Но было уже поздно. На противоположной стороне улицы раздался резкий хлопок, и облако дыма обозначило фигуру сухопарого старика, как бы указывающего тростью на ресторанный фасад.

В воздухе что-то просвистело, растрепав запоздавшим вихрем причёску Людочки. Не успел Цимбаларь, рявкнувший «Ложись!», закрыть рот, как старик, так и не сдвинувшийся с места, вновь окутался облаком, на этот раз кровавым. Трость отлетела в сторону, а на тротуар навзничь рухнул обезглавленный труп.

Машина с Башиловым, оставшимся в одних трусах, унеслась прочь. В руках охранников дикой кошкой извивалась «конькобежка».

– Отпустите, пидоры! – орала она дурным голосом. – Вы мне яйца прищемили!

– Ваня! – воскликнула Людочка. – Это же Ваня!

Ради такого случая вновь воссоединившаяся компания вернулась в ресторан. Поскольку зал «Близнецы» был уже занят, пристроились в «Стрельце», где гуляли молодые офицеры, отбывавшие в дальние гарнизоны.

– Вам как рассказывать? – хлопнув рюмку коньяка, осведомился Ваня. – По порядку или только самое существенное?

– Конечно, по порядку, – сказал Кондаков.

– Давай самое существенное, – потребовал Цимбаларь.

– А я на твоём месте вообще не стала бы распинаться перед этими балбесами, – посоветовала Людочка. – Пётр Фомич, прости, я ведь и себя имею в виду.