Родное сердце (СИ) - Багрянцева Светлана

Выбраться из гостиницы удалось только после обеда, когда мужу стало лучше. Они забрали заключение терапевта с анализами и поехали к сыну, купив по совету врача халаты, шапочки и тапки.

На этот раз их пропустили. Завели в просторную палату на четверых, где тихо жужжали аппараты искусственной вентиляции лёгких. Тут лежало четыре человека и койки не были огорожены ширмами.

— Я требую, чтобы моего сына перевезли в отдельную палату, — гневно процедила сквозь зубы Элина.

— Сожалею, но наша больница одна из самых старых в городе. В этом отделении нет ВИП-палат. Посидите с ним. Можно поговорить тихонько. Это возвращает человека из комы. Мне нужно работать, — спокойно ответила молоденькая медсестра, переставляя у одного из пациентов бутылки с лекарством. — Сейчас принесу капельницу для вашего сына.

Девушка упорхнула, а Элина уселась на старенький деревянный стул. Было больно видеть сына вот такого беспомощного, опутанного какими-то трубками. По щекам потекли слёзы, и она про себя пообещала тем, кто довёл сына до такого состояния, все кары небесные.

Глава 71

Арсения ходила с малышом на различные процедуры, уговаривала его потерпеть. Максим, будто понимая важность лечения, почти не плакал. Только заходился криком, когда ставили капельницу. В это время у неё самой наворачивались слезы.

— Мама, ты не идёшь? — спросил малыш, глядя на неё своими глазами-пуговками.

— Не уйдёшь. Скажи уйдёшь. Уй-дё-шь, — терпеливо повторяла она, хотя сердце рвалось от боли. Как она сможет уехать от него?

— Удёс, — выпалил малыш.

— Неправильно, но похоже. Ты молодец, Максимка, — улыбнулась Арсения, сидя на стуле рядом с кроватью.

— Молодес? — переспросил он хрипло, будто не знает значение этого слова.

— Маленький герой уже разговаривает? Здравствуй, Сана, — в палате появился Султан, потом сказал на арабском: — Валид, можешь прогуляться, пока я здесь.

Арсения заметила, как мужчина поднялся с кровати и действительно пошёл гулять. Она понимала, что всё время лежать и играть в игру на телефоне ему надоело, а разговаривать он не спешил. С ней вообще никто не общался, кроме Халила. После ухода охранника в палату забежала медсестра. Аккуратно вынула иглу из ручки ребёнка и унеслась прочь, прихватив с собой капельницу. Только после этого Султан позволил себе сесть на кровать рядом с малышом.

— Кто? — Максим с детской непосредственностью ткнул в незнакомца пальцем.

— Это дядя Султан, — улыбнулась Сеня.

— Сутан? — снова переспросил мальчик.

— Пусть будет так. Из уст ребёнка я приму своё имя в любом обличии. Вот тебе подарок, герой. Надеюсь, я правильно угадал. Всё мальчики любят машинки.

Брат протянул коробочку, в которой лежало четыре небольшие модели автомобилей. Сана видела их, когда выбирала плюшевую собаку для Максима. Машинки были сделаны из железа, точные копии настоящих. Эти модели стоили дорого, но брат решился на подарок, и Арсении осталось лишь поблагодарить от имени малыша, тот уже пытался открыть коробку одной рукой, усиленно пыхтя.

— Подожди, малыш, дядя Султан тебе откроет. Сейчас подождём, чтобы кровь из вены не пошла, и сможешь играть, — ласково произнесла Арсения, держа вату на руке ребёнка. — Какие новости, Султан?

— Я был сейчас у следователя, давал показания. Ничего страшного, всё в рамках закона. Заодно привёз для врачей справку, что ты можешь находиться рядом с ребёнком вместо отца. Меня попросили не отпускать от тебя охрану. Жена Полонского исчезла. Нашли её машину у торгового центра. Там по камерам видно, что она садится в такси. Смогли даже найти его. Таксист сказал, что подвозил девушку к окраине города. Куда она пошла потом, он не знает. В доме Володи организовали засаду, но его жена так и не появилась. А что у тебя?

— Как видишь, Максим идёт на поправку, хотя второй день лечения всего. Заходили Любавины, принесли фруктов. Валентина Георгиевна сказала, что звонила родителям Володи, те сейчас с ним. Он ещё в коме, но врачи говорят, его жизни больше ничего не угрожает. Валентина сообщила им, что мальчик нашёлся и сейчас в больнице. Те отнеслись с прохладцей, заверили только, что сообщат сыну, если он проснётся, — ответила Арсения грустным тоном.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— С прохладцей? — искренне удивился, брат. — Они должны были радоваться, это же их внук. Что за нравы у вас тут?

— Владимир Сергеевич говорил, что они с матерью не ладят. Она была против его первого брака, потому что он женился на девушке из бедной семьи. Теперь она Максима и за внука не считает и на Любе заставила жениться только потому, что та беременна и из приличной богатой семьи.

— Жизнь ей преподнесла урок, Сана, что богатство не всегда показывает чистоту твоей души. Совесть деньгами не меряют, но в последнее время люди непростительно забыли об этом. Когда твоя душа предстанет перед Аллахом, он спросит тебя о делах твоих, а не о том, сколько денег ты заработал и с кем общался на земле.

— Но ты тоже богат и гребёшь деньги? — спросила Арсения, ей стал интересен этот неожиданный разговор.

— Да, я зарабатываю деньги для семьи. Владею большой фирмой. Только и людям помогаю. У меня есть специальная программа, мы отправляем талантливых детей наших сотрудников учиться в любой вуз Европы. Проживание питание и прочее оплачивает фирма. Есть ещё пару ежегодных благотворительных организаций. И Максиму я помог от всего сердца, потому что это ребёнок, попавший в настоящую беду, и мне неважно, что он мне чужой. Я знаю, ты поначалу обижалась на меня, но поверь, когда я узнал диагноз Любы от Виктора, я просто хотел оградить тебя от неё. Кто знает, что у сумасшедшего на уме?

— Спасибо, Султан. Я очень рада, что ты меня нашёл, — Арсения встала и, подойдя к брату, тепло обняла его.

* * *

Люба изнывала в этой забытой Богом и людьми деревне. Заняться оказалось нечем, кроме как читать книги. Связь на телефоне отсутствовала, а следовательно, и интернет тоже. Она жила тут уже пять дней и готова была стены грызть. Приходилось самой топить печь и несколько раз баню, хорошо хоть печи каким-то чудом работали, и удалось помыться. В бане Люба была не раз. Раньше бандиты таскали её то в бани, то в сауны с бассейном. Потом её пёрли во все дыры в закрытых комнатах, а иногда и на виду у всех прямо на бортике бассейна. Тогда приходилось обслуживать сразу нескольких, но она делала это и даже не морщилась. Однажды какой-то пьяный мужчина начал разглагольствовать о моральных и этических устоях. Люба даже не поняла, о чём он. Что за устои такие? Где их искать? Живи, пока можешь, выжимай из судьбы всё. И она выжимала: с шестнадцати лет пила и курила, пробовала разные наркотики. Последнее увлечение быстро пресёк Ветерок. Он приставил дуло пистолета к виску и заявил, что вышибет мозги, если она ещё раз будет употреблять. Смотрящий не любил среди своих подчинённых наркоманов, те под кайфом могли сболтнуть лишнего.

Да, Люба в своё время была шлюхой, но таковой себя не считала. Она не была в притонах и не подчинялась сутенёру. Она элитная золотая девочка, работавшая только по приказу самого смотрящего.

Люба посмотрела за окно и подумала, что пора бы доехать до трассы. Там хоть какая-то связь работала. Она быстро оделась и выехала, чтобы позвонить свекрови. Тревога за мужа жгла душу. Вовка. Её любимый мужчина сейчас в больнице, а она забилась как таракан в щель.

Через какое-то время она подъехала к краю леса. Сложив разобранный кнопочный телефон, Люба удивилась. Заряд батареи показывал половину. Связь работала плохо, но она дозвонилась до свекрови. Та сначала вывалила на неё все кары небесные, а потом спросила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Где ты?

— Не важно, где я. Как Володя? — спросила Люба раздражённо.

— Сегодня утром ненадолго приходил в себя. Он вышел из комы и пару дней будет ещё долго спать. Так врачи говорят. Мы успели ему передать, что с Максимом всё хорошо. Он тоже в больнице, но живой. Там вроде Катькины родители приехали.