Толковая Библия. Том 6 - Александр Лопухин

2

"Подобие (мужа)". "Мужа" только у LХХ; хотя упоминание далее о чреслах заставляет мыслить явившийся пророку образ только человеческим, но опущение здесь в евр. т. слово "муж", "человек" отдаляет сходство виденного образа с человеческим и дает знать о его неописуемости и таинственности. Явившийся пророку образ тожествен с образом, сидевшим на престоле в Ховарском видении (см. I:26), потому что описывается тожественно. Но все явление, в том виде, как его видел пророк там, не повторилось. О самом человеческом образе не сказано, сидел, стоял или шел он, без сомнения потому что пророк этого не видел и самые очертания образа он вероятно едва различал, как и в I гл. (27 ст.). Зато он явственно видит здесь руку у человеческой фигуры (ст. 3), в которой он в I гл. ничего не видел, кроме неопределенных очертаний. Характер сияния от человеческой фигуры описывается хотя близко к I:27, но не вполне тожественно: верхняя часть фигуры там сияет как огонь и как "хашмал" (слав. "илектр"), здесь как "сияние" и как "хашмал" (рус. "свет пламени", а в I:27 рус. тоже слово передает: "пылающий металл"). Первое определение "сияние" по-евр. выражено словом "зогар", встречающимся только у Дан XII:3, где оно, сопоставляясь с сиянием звезд, должно иметь приблизительно то значение, которое усвояют ему слав. пер. и нек. греческие кодексы: "заря" (другие греч. код. опускают его; а в Дан слав. переводит его "светлость тверди"). Евр. т. оставляет, в неизвестности, в каком отношении стояли друг к другу два эти определения (зогар и хашмал): были ли то два разнородных сияния, как то предполагает слав. пер., вставляющий между ними "и", или же второе ближе определяет первое (как предполагает Вульгата); в первом случае подобно заре могла сиять одежда Одевшего ("одеяйся светом яко ризою"), а подобно хашмалю — лице и тело Его (в указ. месте Даниила первым светом и светом звезд сияют святые). Во всяком случае верхняя часть образа была еще светлее нижней, огненной.

3

"Как бы руку". Черта, отличающая настоящее видение, это рука, которая берет пророка "Как бы", слав. точнее "подобие" (евр. "табнит", "строение", "образ"): рука едва вырисовывалась; знакомая по I гл. робкая осторожность в описании Божественного образа. — "Взял меня за волоса головы моей, и поднял меня дух между землею и небом". Пророк почувствовал след. и физическое прикосновение к темени и затем парение в воздухе, хотя тело его, по-видимому, не оставляло прежнего места; об этом последнем предупреждает замечание "духом" и в дальнейшем предложении "в видениях Божиих", и посетители пророка не оставляют его во время этого "восхищения" (XI:25). Тем не менее выражение слишком решительно, чтобы понимать его лишь о духовном перенесении в Иерусалим и храм; оно напоминает III:12, 14, где речь о телесном перемещении. Здесь же, как и в XXXVII:1 и XL:1-2 разумеется, вероятно, какое-то наполовину телесное перенесение, напоминающее может быть явление двойничества, но не столь резко физическое, как в Дан XIV:35, где и деятелем является не Бог, а ангел. "Дух", очевидно тот же, что в II:2; III:12, 14, тожественный, как мы видели, с "духом" I:12, т. е. Духом Св.; т.о. этим только точнее обозначается деятель чудесного перенесения пророка (Лк. XI:20 точнее обозначено у Мф. XII:28); в рассказе о перенесении пр. Аввакума ангелом в Вавилон замечено, что ангел перенес пророка "силою духа своего". — "В Иерусалим ко входу внутренних врат, обращенных к северу", т. е. в храм, чего однако не сказано, — недомолвка, выдающая священника. Внутренними вратами, иначе верхними (IX:2; Иер. XX:2 и д.) назывались ворота в ограде, отделявшей внешний двор от внутреннего; в отличие от этих ворот ворота внешнего двора, через которые вступали впервые в храм, назывались просто "воротами дома Господня". Тех и других ворот было вероятно по три: восточные (главные), северные и южные, причем последние предназначались только для царей (Иез. ХLIII:8), ведя от дворца ко храму. Из этих трех ворот здесь упоминаются вторые, которые в ст. 5 называются "воротами жертвенника"; они же, кажется, в Иер. XXVI:10 называются "новыми". Пророк поставлен был у входа в эти врата, какого входа — наружного (северного) или внутреннего (южного), не сказано; но из ст. 5 видно, что внутреннего, потому что, смотря с места нахождения своего на север, он видит с северной стороны ворот идола. Следовательно, пророк поставлен был между воротами и жертвенником на внутреннем дворе или дворе священников. Оттуда видит он во храме прежде всего идола ревности, т. е. поясняет пророк "возбуждающего ревнование", конечно, у Господа, единственного обладателя Израиля (отсюда прибавка LXX; "притяжавающаго"). Гнев Божий на идолопоклонство Израиля часто изображается под видом ревности, ревнивой, не допускающей других предметов почитания, любви Бога к Израилю: Исх. XX:5; Втор. XXXII:16, 21 и др. Посему всякий идол мог быть назван идолом ревности. Но такая определенность в указании места, где стоял идол, такое необычное название для идола, взятое из области супружеских отношений, наконец столь почетное и святое место храма, занятое идолом — все это показывает, что здесь имеется в виду определенный идол, стоявший когда-либо или тогда во храме. Но из Священ. книг известно лишь определенно о поставлении в храме одного идола, это именно идола Астарты при Манассии (4 Цар. XXI:7; 2 Пар. XXXIII:7, 15, где идол ее обозначается в тем же, что здесь, словом "семел", употребленным еще только во Втор. IV:16; слав. "столб и образ"); этот идол отвечает и всем другим данным настоящего указания: близости к жертвеннику (ср. Втор. XVI:21, 22) и понятно ревности (женственность божества, разврат культа). Другие разумеют Молоха, Ваала, Адониса, Бела.

4

В храме пророк находит Славу Господню в том самом виде, в каком он видел ее на поле, т. е. в окрестностях Тел-Авива (III:24), что могло быть знаком или того, что Слава Господня (Бог) всегда присутствовала во храме таким же образом, каким она явилась у Тел-Авива и на Ховаре, или того, что Бог пришел теперь во храм этим особенным (потрясающим и страшным) образом для какой-либо цели, подобной и не менее важной, как в тех двух случаях явления славы; такою целью явления здесь славы Божией был суд Божий над Иерусалимом, производство которого и описывается в VIII-XI гл. и возвещение которого было главной целью призвания к пророчеству Иезекииля. "Там" не в узком смысле места, где стоял Иезекииль во храме у северных внутренних ворот, а в широком смысле — в храме. В каком именно пункте обширного пространства храма стояла слава Господня, об этом говорится только в X:3: она стояла на правой, т. е. южной стороне храма, а пророк на северной. Слава названа не просто "Господнею", как везде ранее, а славою "Бога (Елогим, а не Иегова, как в II:1, должно быть потому что завет нарушен) Израипева" по противоположности с чужим божеством, идол которого был в храме.

5

"У ворот жертвенника". Так назывались северные внутренние ворота, может быть, потому что жертвенных животных, которых положено было закалать с северной именно стороны жертвенника (Лев. I:4, 11), приходилось проводить во внутренний, священнический двор через эти именно ворота; может быть через эти ворота был и обыкновенный ход (ср. ХL:35, 37) к жертвеннику (если восточные ворота, как можно думать на основании Иез. XLVI:1 и д., держались обыкновенно закрытыми, открываясь м. б. только для торжественных процессий, а южные были царским ходом). Другие объясняют название "ворота жертвенника" тем, что у тех поставлен был сдвинутый с своего — центрального места во дворе Ахазом жертвенник Соломона (4 Цар. XVI:14). "Идол ревности", находясь "с северной стороны" этих ворот у входа их, т.о. должен был стоять уже на внешнем дворе у самых северных ворот во внутренний двор, может быть потому, что это было самое людное и проходное место храма (более людное во всяком случае, чем священнический двор). LХХ немного иначе: "на север от восточных ворот у входа" (их? или обычного хода во храм? в последнем случае топографическое указание LXX не разнится от еврейского).

6

"Чтобы Я удалился от святилища Моего". Ненамеренное последствие представляется с некоторой горькой иронией, как намеренное. Наперед объясняется пророку то, что он увидит в XI:23. Но LХХ подразумевают подлежащим к этому безличному в евр. тексте предложению "дом Израилев": "еже удалятися от святынь Моих". — "Увидишь еще большие мерзости". Трудно понять, почему описанное далее (ст. 7-12) идолослужение было хуже первого, особенно если первое было безнравственным культом Астарты; должно быть по участникам его, от которых, как лучших людей в Израиле, меньше всего можно было ожидать измены вере. Ср. ниже объясн. к ст. 13. Может быть, выражение и просто риторический оборот.