Затмевая могущественных (Викториум-2) - Борис Владимирович Сапожников

обдало сухой волной этого жара, как будто я с мороза сунулся в натопленный дом. Молодой же канонир вскрикнул – и выпустил щипцы. Тех с глухим ударом упали на землю.

– Вот те на! – воскликнул беспалый, прикрывая рукой лицо. – Вот те кардиф! Жар, будто из самого пекла.

Однако он ловко подхватил щипцы – и захлопнул дверцу. Попутно даже успел отпустить подзатыльник молодому за нерадивость.

– Заряжай скорее! – поторопил их сержант. – А то сейчас паровую камору давление разорвет!

Пушка в это время начала издавать жутковатые звуки. Видимо, ее паровая камора, как артиллеристы называли котел пушки, действительно, была готова взорваться в любую секунду.

Это орудие выстрелило вместе с остальными. По снаряд его летел совсем иначе. Вместо дуги получилась почти прямая линия – такую он развил скорость. Потому он ударил в землю куда ниже положенного места. Но и так нанес весьма серьезные потери зулусам. Снаряд жуткой косой прошелся по рядам чернокожих, оставляя за собой кровавую просеку. И уже куда меньше зулусов поднялись после этого на ноги. А вот жутких шевелящихся останков на земле лежало намного больше.

Остальные снаряды тоже нанесли зулусам урон, но не столь серьезный. Однако это послужило для их командиров сигналом к началу атаки на наши позиции.

Тысячи зулусов, наконец, пришли в движение. Они побежали на нас, словно саранча. Вопли их напоминали мне стрекот крыльев. А затейливо раскрашенные щиты – сами крылья этих жутких насекомых.

Сержант криком подозвал к себе командиров остальных паровых орудий. Он принялся вытаскивать из мешка куски чудо-угля, раздавая его товарищам. Я понял, что должен во что бы то ни стало завладеть хоть одним образцом. Но пока это не представлялось возможным. А мешок в руках сержанта худел и худел, к моему вящему неудовольствию. Но ничего поделать я не мог.

И все же не выстрелы паровых пушек, в топках которых теперь горел левантийский уголь с шахты «Большая дыра», произвел сильнейшее впечатление. Как на нас, так и на зулусов. Пальму первенства в этом можно было уверенно отдать сержанту Торлоу – и его невероятной ручной пушке.

Я так и не понял, чем именно он стреляет. И есть ли вообще у нее снаряды. Просто в какой-то момент в рядах зулусов в небо взметнулся целый фонтан земли. Такого не было даже при попадании паровых пушек, усиленных левантийским углем. В небо взлетали куски земли и чернокожих тел, да и тела целиком. Их подбрасывало на полдюжины саженей точно, если не выше.

Раз. Другой. Третий. Выстрелы были почти бесшумными, по крайней мере, на фоне общей канонады их слышно не было. Но и это уже не могло остановить зулусов.

Они неслись на нас, потрясая копьями и щитами. В воздухе гремел их боевой клич. От грохота барабанов кровь начинала стучать в ушах.

Мимо нас пробежал десяток солдат во главе с сержантом. Они выстроились тонкой цепью, припав на колено у невысокой стенки, что ограждала ферму. Следом пробежал еще десяток, на этот раз без сержанта. Они выстроились за спинами товарищей. Сюда же подтащили здоровенный патронный ящик. С него быстро сняли крышку и содрали фольгу. Солдатам раздавали патроны пачками. Те рассовывали их по подсумкам и карманам. Интенданты, что прикатили ящик на тачке, раздав патроны, покатили его дальше.

Тем временем зулусы, несмотря на отчаянный огонь нашей артиллерии и выстрелы жуткой пушки Питера Торлоу, уже почти вплотную приблизились к нашим позициям.

– Картечью заряжай! – скомандовал сержант, и тут же: – Личное оружие разобрать!

Я остался рядом с ним. Конечно, можно было и встать на правом фланге стрелковой шеренги. Но сейчас меня куда больше занимал сержант. А если уж быть совсем честным, то холщовый мешок с левантийским углем. Забрать его у живого сержанта не выйдет никак, значит, придется поступить бесчестно. Осталось только выбрать для этого удобный момент. Вряд ли кто-то будет разбираться, от чего именно умер сержант– артиллерист.

В пальцах левой руки я нервно вертел короткий нож. Длины его клинка вполне хватит, чтобы прикончить человека ударом в спину. Правую же руку я положил на кобуру с маузером. Машинально расстегнул ее. Сжал рукоять. Скоро. Очень скоро он мне понадобится.

Дабуламанзи глядел на поле боя. Все шло совсем не так, как ему бы хотелось. Красные куртки вцепились в землю. У них было достаточно патронов, чтобы обороняться. Да к тому же и пушки имелись. Слишком много пушек для такого маленького поста, как Роркс– Дрифт. Неужели они ничего не взяли с собой в земли зулу? Это было бы верхом глупости, но сейчас играло на руку красным курткам.

Его люди не могли даже добраться до невысоких укреплений, окружающих ферму старого жреца распятого бога. А потери были очень велики. Уже сейчас его воины бежали по телам своих павших товарищей. Сухая земля покраснела и напиталась кровью воинов зулу. Только воинов зулу – не красных курток.

И все же Дабуламанзи не сомневался в своей победе. У него было колоссальное численное преимущество.

И амабуто, отданные Кечвайо. На них он сейчас надеялся сильнее всего. Этим воинам даже смерть была нипочем. Они надвигались на Роркс-Дрифт через град пуль и взрывы огненных цветов над головой. А когда они, наконец, достигнут фермы, их копья славно напьют крови красных курток.

– Повелитель, – подбежал к Дабуламанзи один из его воинов, – приехал на коляске черный жрец белых людей со своей дочерью.

– Проводите их ко мне, – кивнул тот.

Через пару минут отец Отто Уитт и его дочь Маргарет предстали перед Дабуламанзи. Надо сказать, что пастор, как всегда, держался так, будто он тут коронованная особа, а все остальные должны немедленно покаяться во всех грехах и пасть перед ним ниц.

– Я еду в Роркс-Дрифт, – сообщил он Дабуламанзи, – чтобы предупредить тамошний гарнизон об опасности, грозящей ему от вас.

– Ты опоздал, жрец распятого бога, – пожал плечами тот. – Ты был слишком невоздержан в употреблении огненной воды, наверное. И мои люди пешком обогнали тебя, едущего в повозке.

Дабуламанзи откровенно потешался над старым жрецом. Он не верил, что распятый бог может покарать его, – ведь здесь была не его земля. Жестокие боги зулусов здесь намного сильнее.

– Я вижу, что опоздал, – как ни в чем не бывало заявил Уитт, – но ты обязан пропустить меня в Роркс– Дрифт.

– Ты можешь ехать хоть сейчас, – пожал плечами Дабуламанзи, – я не держу