Вечная история - С. Г. Малиновски

силовые ведомства Москвы застыли в ступоре и не знали что предпринять. Активность проявляли только журналисты – гнали в прямой эфир точную расстановку войск вокруг здания и количество людей задействованных в операции. Нам оставалось только тихо материться. Я откровенно не понимал, где террористы: в здании или вокруг него, с камерами и микрофонами. Вся подготовка к штурму была, как на ладони, выложена перед бандитами. Или мы чего-то не знали, или СМИ занимались диверсионной деятельностью вместе с вахабитскими отморозками.

На пороге театра творилась сумасшедшая вакханалия. Каждый мало-мальски известный деятель явился, чтобы отрекламировать себя перед общественностью. Можно подумать, что слащавые речи и потряхивания кулачками Михалкова, спасут хоть одного человека, но он был еще не худшим вариантом. А сколько было правозащитников! Причем, эти проститутки на перебой защищали права террористов… И только один Рошаль молча заходил в театр и выводил, кого мог. Все остальные закатывали глазки и заламывали ручки.

От автора: Не забудьте подписаться на автора и добавить книгу в библиотеку, чтобы получать свежие уведомления о продолжении истории каждый день.

Глава 31

Наконец, к концу второго дня кто-то из руководства сообразил, что надо хотя бы чрезвычайное положение объявить. В ночь на двадцать шестое мы были готовы порвать всех голыми руками и без приказа. Но, именно тут, он и поступил.

Нам всем роздали противогазы, в приборах ночного видения мы не нуждались. На штурм шли двумя группами. Одна через канализацию, другая через крышу.

Попав на крышу, я убедился, что химики проделали колоссальную работу. Все вентиляционные шахты были напичканы кучей каких-то шлангов и баллонов. Что в них я спрашивать не стал, но зато, стало ясно, чего так долго ждали. Жаль только, что люди, находившиеся внутри, с каждым часом слабели все больше.

Как только была дана команда, краны баллонов открыли. В вентиляцию, плотным туманом, поплыл газ. Надев противогазы (чтобы не расходовать энергию на защиту и восстановление организма) мы рванули вниз. Террористы, как видно, никак не ожидали такой подлянки. Если бы не строжайший приказ, ни один из них бы не уцелел. А так, троих, мы, все-таки, передали спецназу.

А тем временем, из зала, наши ребята вместе с людьми, выносили парализованных заложников. Газ оказался очень действенным. С трудом верилось, что это обычный наркоз. Не бывает такого наркоза, чтобы при минимальной концентрации, усыплял человека за доли секунды.

– Зарин, что ли? – подумал я.

– Нет! – Ермоленко нарисовался рядом совершенно неожиданно, – Зарин парализует дыхание, от него умирают, сейчас есть кое-что новенькое. На вот, держи! – он протянул мне пачку шприцев, – Всем, кого вынесешь, укол и искусственное дыхание. И поторопись! Чем быстрее работаем, тем больше спасем!

Когда операция завершилась, я осмотрелся. На глаза мне попалась одна из смертниц. Статная красивая женщина, завернутая в пояс из пластида. Меня заинтересовал взрыватель – он был устроен так, чтобы сработать от сжатия, хотя, по стандартной конструкции, должно быть наоборот. Проще говоря, если человек гибнет, пальцы расслабляются и заряд взрывается. Все-таки эти шакалы, очень берегли свои жизни, хотя, абсолютно не ценили чужие. А еще волками себя называют, понавешали взрывчатки на баб, а сами подальше обосновались. Нет, шакалы они и в Москве шакалы.

Подробности закладки фугасов меня не интересовали. Это написано во всех учебниках по минному делу. Я вздохнул и медленно направился к выходу. Мы сделали все, что могли. Кончился еще один страшный день. Я невольно подумал, сколько же мне еще таких дней предстоит пережить, и, может быть, впервые, по настоящему понял, почему вампиры ложатся в спячку…

***

– …Итак, – начал Батя, обводя нас внимательным взглядом, – жду подробного доклада.

Мы, вместе с Катькиным учителем, который встретил нас в аэропорту, сидели в его кабинете, ожидая разбора бразильских и московских полетов.

– Информация подтвердилась, – четко доложил Ермоленко, – в Америке, действительно, было не менее двух интересующих нас центров. Но, наши оппоненты, тогда, так ничего и не нашли.

– Уверен?

– Так точно!

– Вольно, – буркнул полковник, – где документы?

Ермоленко коротко глянул на Катьку и она, выудила из кармана точную копию того диска, который уничтожила в Москве. Батя одобрительно кивнул и спрятал его в сейф.

– Хорошо поработали, – удовлетворенно произнес он, – если бы еще саму лабораторию найти.

– Этим уже занялись, – ухмыльнулся Ермоленко, – местные ребята всю сельву прочешут. Если хоть что-то осталось, они обязательно найдут.

Полковник понимающе опустил веки. О Москве он говорить не стал. Все и так было ясно. Затем, Батя накормил нас и мы распрощались.

– Вы куда сейчас? – поинтересовался Катин учитель, надевая куртку.

– Домой, – улыбнулся я.

Неожиданно я перехватил его печальный взгляд. Одной секунды мне оказалось достаточно, чтобы понять, каким ударом для него оказалось мое появление в Катькиной жизни. Теперь, когда она пришла в себя после развода, он надеялся, что она останется с ним, не только как ученица, но и как спутница жизни. Меня обожгла его боль и готовность отказаться от своего чувства, чтобы она была счастлива. Пусть и не с ним. Мне стало неловко. На мгновение я почувствовал себя в чем-то виноватым. Он явно все понял, печально улыбнулся и потрепал меня по плечу. Ермоленко одобрительно кивнул и увел его с собой.

Мы с Катькой переглянулись. В какой-то миг между нами возникла неловкость, но тут же рассеялась.

– К кому идем? – лукаво улыбнулась она.

– Как скажешь.

– Тогда ко мне. Я ближе живу.

Мы поцеловались и пошли. Минуты через две я не выдержал и задал вопрос, который уже давно мучил меня.

– Кать, из-за чего, все-таки, этот сыр бор? Я так и не понял, почему все так волнуются.

– Очень просто, – она вздохнула, – про наны ты, конечно, знаешь. А вот знаешь ли ты, что именно благодаря им, возможна такая мощная связь между учителем и учеником. Ведь, по сути дела, это кровная связь, которая в тысячи раз сильнее, чем биологическое отцовство. Именно благодаря этой связи учитель может контролировать своего птенца…

– А я