Том 9. Драматургия (86) - Алексей Николаевич Толстой

class="v">Эх, эх, эх…

Девять девок, один я,

Куда девки – туда я…

Девять девок, девять муз,

Аполлоном я зовусь…

Музы пляшут на гумне.

Куда музам – туда мне…

Эх, эх, эх…

Княгиня (с гневом). Жанетта, прекрати мужицкие глупые хороводы…

Санька. Ваше сиятельство, пошлите меня гусей пасти – не слушаются меня эти кобылищи. Всю ночь учила их изящному дебошанству,[23] они опять за свое мужицкое… (Одной из девушек.) Ты, Наташка, очень бойка стала.

Наташа. А чего я? Это он как схватит…

Санька. Можешь и помолчать, не отвалится.

Наташа. Молчу.

Князь. Виновата, виновата, – не хотела бы, так он тебя бы не схватил… Как налетел на нее, поганец!..

Княгиня. Ну, довольно… Жмурки!.. Иван Ильич, дайте-ка завяжу вам глаза… Поучитесь с изяществом в жмурки играть…

Князь. Что ты, что ты, – в жмурки… Да я и шагу не ступлю, упаду, убьюсь.

Княгиня. Сама государыня в жмурки бегает. (Завязывает ему глаза.) Нимфы, – в жмурки!

Санька. Без крику, без визгу, – молчком, молчком…

Княгиня (толкает князя). Смелей, смелей… Отчаянней…

Санька (Никите). Ты смотри у меня – хватать Наташку…

Никита. Я как приказано: ловить, хватать…

Санька. Ты не так ее хватаешь, как тебе приказано, а как тебе не приказано. (Ударяет его по щеке.) Досада моя!..

Никита. Не дерись, Саня, и без тебя голова кругом…

Санька. Все щеки тебе отобью…

Князь ходит за девушками.

Князь. Кочки какие-то… Ямы преужасные… Боже мой!.. Боже мой…

Княгиня (машет девушкам, чтобы увлекали князя в лес). Расторопнее, расторопнее, Иван Ильич, в руки не зверь ведь попадет, – лишь дева пугливая.

Князь и девушки скрываются.

Жанетта. Слушай… Я, кажется, влюблена.

Санька. Что вы! Вот радость…

Княгиня. Радость?.. Только горе пока. Так сердце бьется… Совсем одурела…

Санька. Дуреть – это самое приятное, ваше сиятельство…

Княгиня. Опять хочу видеть его и боюсь.

Санька. А чего его бояться-то? Он сам тает.

Княгиня. А ну тебя… Врешь? Неужто он спит до сих пор?

Санька. Проснулся.

Княгиня. Ой-ой! Дай руку, послушай. (Кладет ее руку на сердце.)

Санька. Как молотком стучит… Сейчас видела – слуга ихний кафтан тряс, а сам-то он – в халате – облокотился в окошечке, такой задумчивый…

Княгиня. Задумчивый?

Санька. И губами перебирает ваше имя, сударыня…

Княгиня. Ну тебя… Фу! (Руки к щекам.) Убегу лучше… Спрячусь, в орешнике спрячусь…

Санька. Напрасно, сударыня, они кавалер решительный, найдет вас и в орешнике.

Появляется Федор, бородатый мужик, распояской,2 босиком.

Это, сударыня, Федор… (Подходит к нему.) Ты бы еще к ночи явился…

Федор. Я что ж, – я пахал…

Санька. Пахал ты…

Федор. Лошадь в поле оставил, а идти-то двенадцать верст… Чего – барщина, что ли, какая?

Санька. Повернись…

Федор. Чего?.. (Поворачивается.)

Санька его осматривает.

Княгиня (подходит к князю, который появился с растопыренными руками). Дайте мне платок, Иван Ильич. (Снимает с него платок, завязывает себе глаза.)

Князь. Отменно глупое занятие.

Княгиня. Нимфы, ко мне, ко мне, прелестные…

Федор. Что делать-то, говори? Время горячее, Саня, да и лошадь непоеная в поле стоит.

Санька (окончив его осматривать). Изрядно страшен… Подходящий…

Федор. Чего?

Санька. Велено быть тебе лешим.

Федор. Как лешим?

Санька. Княгиня приказала, – лешим, говорю, велено тебе быть…

Федор. Это как же так?

Санька. Портки, рубаху сними, шкуру тебе дадут и рога… Сидеть вон под тем дубом на корнях, – в ладоши колотить и смеяться как можно, велела княгиня, страшнее…

Федор. Саня, ну какой я леший?.. Вот крест, гляди… Господи!.. Да за что? На барщину часу не запаздываю… Порубка в лесу числится за мной? Нет. Куренка на господскую землю не выпущу…

Санька. Ты еще разговариваешь! Иди в сторожку.

Федор. Саня, я и в ладоши-то бить не умею, я и хохотать-то не могу…

Санька (толкает его). Иди, иди, у нас строго…

Федор. Ах, батюшки, что же это они выдумали?! (Покачав головой, отходит было, но остается.)

Княгиня с завязанными глазами ходит по лугу, – протянув руки. Появляется Завалишин. Делая знак, чтобы молчали, подходит к княгине и дергает ее за конец платка. Она бросается с вытянутыми руками, но он увертывается и на лету целует ее пальцы. Княгиня останавливается в недоумении.

Княгиня. Это вы, Иван Ильич? Какой проворный стал!.. Чуть пальцы не откусил… (Внезапно поворачивается, устремляясь вперед, и обхватывает Завалишина.) Кто это?.. Не понимаю… Кто это? (Не выпуская Завалишина, срывает с себя повязку.) Ах!..

Завалишин. Я испугал вас?

Княгиня (тихо). Нет.

Князь. Все-таки ты, Дарья Дмитриевна, отпусти-ка его…

Княгиня (Завалишину). Виновата.

Завалишин. Теперь мой черед.

Княгиня. Нет, нет, играть больше не хочу. Ступайте, девушки.

Девушки, Никита уходят.

Федор (уходя, Саньке). А скоро это самое – хохотать-то потребуется?

Санька. Как увидишь царицу, так и начинай.

Федор. На что же царице леший, скажи, пожалуйста?

Санька. Иди, не разговаривай.

Федор. Меня и так можно показать, если царице мужик добрый понадобился.

Федор и Санька уходят.

Князь (протягивая Завалишину табакерку). Угощайтесь, сударь.

Завалишин. Благодарствуйте. С утра охоты не имею.

Князь. В книге «Любовь золотая» читал: от частого набивания носу табаком нос мокнет и сизый бывает.

Княгиня (поспешно). Взгляните, сколь вид прекрасный отсюда…

Завалишин. Здесь – рай, где живет прекрасный дух или ангел во плоти.

Княгиня (смутясь). Кто же этот прекрасный дух?

Завалишин. Вы, сударыня, вы…

Князь. Так… А не посмотреть ли еще на дорогу? (Отходит к трубе.)

Завалишин. Кто это так сладко поет, прославляя вашу красоту, княгиня?

Княгиня. Соловьи.

Завалишин. Вообразить трудно, чтобы в этом земном раю иная была забота, кроме лицезрения красоты вашей да утех любовных под лютни звон…

Княгиня. Я тоже так воображаю.

Князь (отходя от трубы). Скажите, сударь, в каком часу ожидать надобно прибытие государыни императрицы?

Завалишин. А в каком часу взойдет государыне в голову, в таком и приедет.

Князь. Сударь, вы меня в пот вогнали… Ведь так и обед у меня весь пригорит. (Побежал.) Эй, люди!.. Повара!.. (Возвращается.) Сударь, а статься может, и не по этой дороге подъедет ее величество?

Завалишин. Захочет – по этой приедет, а захочет – и по другой. Государынин поезд стоял этой ночью в сельце Иванькове.

Князь. С нами крестная сила! Да ведь я же ни одного караульщика на иваньковской дороге не поставил! А там – преглубокий, престрашный брод.

Завалишин. Оплошность… Ай! Ай!..

Князь. Оплошность? Спаси господи!

Решето появляется с веткой в руке.

Решето. Вот проклятые птицы, ваше сиятельство, – кругом летают, а совсем не улетают… Уж не знаю,