Черное крыло (СИ) - Завгородняя Анна Александровна

Она кивнула.

- Это ваш шанс! – произнесла я.

- Шанс! – повторила сестра и улыбнулась, но как-то печально. – Звучит не очень обнадеживающе!

- Просто, я боюсь, твой сон не совсем сон, - призналась я и встала из-за стола. – Нам надо собираться и отправляться.

- Куда? – удивилась сестра.

Но даже я не знала ответа на этот вопрос.

- Я с вами! – спокойно проговорил ее муж и заметив мой сомневающийся взгляд, добавил: - И это не обсуждается.

- Хорошо! – кивнула я, а про себя подумала, что вряд ли Вацлав и Трайлетан обрадуются тому, что придется брать с собой еще и Арона. А с другой стороны, мужчина может пригодиться. Мало ли, что произойдет!

Надо отдать должно сестре, собралась она быстро. Какой-то узелок с вещами, чистые тряпки и котел для воды. Арон вышел во двор и приготовил телегу, ту самую, на которой мы уходили от погони, когда всадники Трайлетана приехали за своими обреченными.

Стефа вышла из дома, покачиваясь, словно толстая утка. Мои спутники, ожидавшие во дворе, заметно приободрились, а Вацлав послал мне улыбку, от которой стало легче и теплей на душе. Уже когда Арон помогал сестре забираться в телегу и устраивал ее на мягком сене, из дома выскочила мать. Потрясая кулаками, она набросилась на меня и, наверное, бы, ударила, если бы не Вацлав. Встав между нами, он посмотрел на разъяренную женщину таким взглядом, что она застыла на месте, а затем, опустив руки вдоль тела, и вовсе попятилась назад, туда, где стоял мой отец.

- Ведьма! – ударило в спину.

Князь подсадил меня в седло и забрался сам, усевшись позади.

- Не забирай мою дочь! – закричала мать. – Только не ее!

Но Арон вскинул кнут. Разрезав воздух со свистом, тот опустился на лошадиный бок, и конь потянул телегу, а следом за ней двор покинули, и мы с Вацлавом, оставив Трайлетана замыкающим. Кажется, матушка продолжала что-то кричать, только я не разобрала слов, да и, признаться, не вслушивалась. Ничего хорошего сказать мне она не могла, а потому я только сильнее прижалась спиной к груди своего мужчины и, прикрыв глаза, попыталась расслабиться.

- Куда мы едем? – спросила тихо, обращаясь к князю.

- Скоро увидишь, - ответил он и легко поцеловал меня в макушку.

Гражина прогуливалась по улицам города. Город был старинный, с каменными домами, хранившими в себе историю не одного поколения семей, с небольшими зелеными рощицами, этакими маленькими парками, где молодые матери могли гулять со своими детьми, с кварталами, где с утра до ночи ремесленники трудились, создавая кто одежду, кто оружие, кто изделия из кожи: пояса, сапоги и туфли. Был в городе и квартал, который больше всего нравился княжне – это квартал, где жили пекари, и где в воздухе витали запахи сдобы и выпечки. Почти каждый вечер одна, или в сопровождении подруги, девушка покидала особняк Круга и уходила, чтобы пройтись перед сном, а заодно и подумать над тем, что происходило с ней вдали от дома.

Утром отец прислал письмо. Вроде бы простое письмо, в котором интересовался ее новой жизнью и занятиями, где спрашивал об успехах, но меж строк княжна прочитала то, что интересовало ее отца в действительности. Князь Щенкевич хотел знать все о Главе Круга и Грася думала о том, как отправить ему письмо и быть уверенной, что сестра Мария не перехватит сообщение, чтобы прочитать чужую переписку, о святости которой она, конечно же, забыла бы сразу, едва оно попало бы в ее руки.

Гражина не просто училась, постигая новый знания, большую часть которых, она, впрочем, уже давно знала или была ознакомлена, пусть и поверхностно. Учителя в Круге были не такими, как она их себе представляла, или попросту, младшим сестрам открывали лишь часть знаний, опасаясь за то, что молодые умы не выдержат такое количество новой для них информации, а, может быть, просто опасались, как бы кто из девушек не показал себя более смышленым, чем это было нужно Главе. Княжна вообще подозревала, что основной остов правящей верхушки в Круге уже был сформирован и пускать кого бы то ни было постороннего, никто не собирался. Грася видела, что Глава Мария Вишневская, твердо решила поставить себе на смену свою избалованную и не совсем уравновешенную дочь, несмотря на то, что были сестры, которые показывали больший потенциал и были одарены намного богаче Богами, чем Елень. Но мать упорно возвышала свое дитя и это самое «дитя» вело себя дерзко и нахально, раздражая Грасю. К тому же, сама панна Вишневская таила зло на княжну. Гражина ощущала это всем своим сердцем, как и зависть слабой ведьмы к ее дару и это казалось, влекло за собой определенную опасность княжне. Насколько сильную, она пока не могла понять.

Часто, сталкиваясь с Елень в особняке, Грася видела в глазах девушки, за обманчивым выражением напускного превосходства, затаенный страх. От княжны не укрылось сомнение, которое царило внутри Елень, просачиваясь наружу только в редких случаях, когда девушка выходила из себя.

«Разве может быть подобный человек – Главой?» - удивлялась Гражина. Ее поражало и то, что Мария, кажется, не видела слабости дочери или просто закрывала на это глаза и дело было даже не в отсутствии силы в Елень, вовсе нет. Просто сама девушка не была той, за кем идут, или той, кто может повести за собой, сплотить в единое целое всех ведьм, принадлежавших Кругу.

Пани Щенкевич повернула вокруг фонтана и направилась назад. Темнело быстро. Сумерки, опустившись на город, заставили сторожей зажечь магические фонари на опустевших улицах и теперь девушке попадались редкие прохожие, спешившие домой, в тепло и уют родных стен. Грася помнила свой первый дом, где жила когда-то давно, когда еще отец ее был не князем, а простым старостой в деревне, полной таких же вампиров, как и он сам. Деревня, где не трогали людей и человеческой крови предпочитали свиную. Впрочем, даже теперь, когда Щенкевии вернули себя привилегии дворянского рода, они не стали нарушать традиций, чему Грася была только рада.

Она продолжала идти вперед. Свернула на улочку, за которой начинался путь к особняку: широкая мощеная дорога с каменными домами зажиточных горожан. Здесь было светло как днем, так как магические фонари были расставлены на близком друг от друга расстоянии, освещая все вокруг желтым, так похожим на дневной, светом. А мысли девушки вернулись к недавнему сновидению.

«Трайлетан!» - повторила она про себя, не в силах заставить себя произнести это имя вслух, словно оно могло принести беду…или тот, кто носил его, мог услышать ее зов.

Сейчас княжна, как никогда, была уверена в том, что это имя принадлежит всаднику. И вовсе не Ежи зовут его. Девушке стало интересно, где мужчина находится в эту минуту. Захотелось увидеть его, а еще лучше, прогуляться вместе, как в прошлый раз. И ничего, что она вела себя словно неприличная прилипала и всю дорогу, пока обходили вместе лавки, висела на его руке. Стыда Гражина не ощущала, напротив, ей казалось, что она поступает правильно, что именно он тот, кто нужен ей.

«Может, это любовь?» - спросила она себя и тут же улыбнулась.

Любовь… Она еще не знала, что это такое. Когда-то в детстве, когда девушка была совсем девчонкой, она думала, что влюблена и предмет ее любви был действительно ее достоин (9). Только вот на нее смотрел соответственно возрасту – видел в будущей красавице только девчонку и дарил кукол. Сейчас ее чувство к всаднику казалось сильнее и глубже. Княжну влекло к загадочному мужчине, так как еще не влекло ни к кому другому.

«Знать бы, где ты сейчас, Трайлетан!» - подумала девушка со вздохом и, подняв голову, увидела впереди знакомый силуэт огромного особняка Круга. У входа уже горели фонари и Грася знала, что большая часть сестер сейчас разошлись по своим комнатам, чтобы подготовиться ко сну. Ей самой стоило скорее лечь в постель и хорошенько выспаться, так как завтрашний день обещал быть напряженным: почти до вечера младших сестер ждали занятия, часть из которых были практическими и проходили в лаборатории в подвале дома.