Хозяйка Англии - Элизабет Чедвик

Скулы Генриха покрылись красными пятнами, заметными даже через густую бороду.

– Я допускаю, что мой брат склонен следовать дурным советам, но я, как папский легат, имею достаточное влияние. – Последнее слово он произнес с легким нажимом.

Теперь-то мы и подходим к главному, подумала Матильда. Вот он, паук, тот человек, который правит, не называясь королем, человек, который ради своей выгоды будет подыгрывать любой стороне. Матильда глотнула вина и отметила его превосходный вкус. Епископ явно не считал, будто в пути следует в чем-то отказывать себе.

– Итак, – она отставила кубок, – вы пригласили меня не для того, чтобы приятно скоротать вечер. Чего вы хотите?

Он изобразил обиду:

– Вы моя кузина независимо от того, стоим мы на одном берегу или на противоположных. И еще вы мое дитя ввиду моего церковного сана. Неудивительно, что я беспокоюсь о вашей судьбе.

Матильда и бровью не повела. С ее точки зрения, родственные чувства можно похоронить.

– Но не к этому же все сводится. И не думаю, что милорд Мелан обрадуется, узнав о нашей с вами беседе.

Генрих небрежно помахал рукой:

– Утром ему все станет известно. Его шпионы повсюду.

– И Стефану тоже сообщат.

По лицу епископа было видно, что это его не волнует ни в малейшей степени.

– Он ожидает, что я передам ему все, что смогу разузнать.

– Или то, чем захотите поделиться, ведь сколько бы шпионов ни подсылал Галеран, о том, что именно сказано между нами, он не узнает.

Его губы непроизвольно растянулись в довольной улыбке, и Матильда поняла: Генриху все эти интриги приносят невыразимое наслаждение.

– Итак, что вы готовы сделать для меня, милорд легат, и за какую цену? Давайте будем точными. Какова цена короны? – Она снова взяла кубок в руки, выдерживая паузу, отпила немного, медленно проглотила. – Возможность вести свою политику? Или, быть может, голова Галерана де Бомона на блюде?

Епископ ничего не сказал, только взгляд его стал внимательнее.

– Я здесь, чтобы бороться за свою корону. Кое-кто уже встал на мою сторону, другие дожидаются момента. У вашего брата есть поддержка, но сколько из его баронов сохранят ему верность после того, как он истратит все деньги в казне – и даже то, что отнято у Церкви? У меня есть сын, милорд; он быстро растет и станет королем. Я вижу в нем эти задатки, и это не заблуждение слепой материнской любви. У вас есть еще один повод думать о будущем.

Генрих скривился:

– Нам обоим есть над чем поразмыслить, согласен, но давайте не будем спешить, дабы потом не сокрушаться. Мой брат не слишком сведущ в политике, но именно он помазан на царствование, и ничто не может этого изменить.

Матильда тихо произнесла:

– За свою жизнь я не раз видела, как меняется то, что казалось незыблемым.

Она не доверяла кузену. Вероятно, если бы не Генрих, Стефан вообще не стал бы королем. И все же Матильда рассчитывала, что сможет как-то использовать его, если найдет, что предложить ему взамен. Скорее всего, примерно такой же расчет имеет и Генрих в отношении ее самой. Значит, ее задача сводится к тому, чтобы сыграть на его властолюбии и высоком самомнении. А что касается Стефана, тот сам себя погубит: пока братья Бомон копают у его ног глубокую яму, он стоит рядом и ничего с этим не делает. Рано или поздно, случайно или с чьей-то помощью он туда упадет, и когда это случится, никто не должен бросить ему лестницу. Вот над этим и работала сейчас Матильда.

На следующее утро они продолжили путь. Выехали рано, туман лежал еще низко. Казалось, земля покрыта серым саваном. Епископ бросил на Матильду красноречивый взгляд, когда она усаживалась в свою крытую повозку, но ничего не сказал. Галеран де Мелан держался особняком. Судя по сведенным бровям и зеленоватой бледности лица, его мучила головная боль. Его полуночная подруга бесследно исчезла. Матильда полагала, что справиться с Галераном можно, используя его обширные владения в Нормандии: в будущем ее муж захватит их и будет требовать за них выкуп. Но пока пусть де Мелан строит козни при дворе Стефана.

Вскоре после полудня они прибыли к пограничному столбу, где, как договаривались, ее должен был встретить Роберт, чтобы сопровождать остаток пути до Бристоля. Выйдя из повозки. Матильда ступила на сырую пожухлую траву. Каменный столб был вырезан в форме согбенного старика с наростами желтого лишайника вдоль горбатой спины. Императрица вздрогнула, как будто к ней прикоснулись древние ледяные пальцы.

Спустя короткое время послышалось звяканье упряжи и мягкий топот копыт. Из тумана возникли призрачные всадники и в следующее мгновение обрели плоть. Во главе отряда рыцарей и знати ехал Роберт. Они спешились и опустились перед ней на мокрую траву рядом с каменным стариком. У нее побежали по спине мурашки – да, еще чуть-чуть, и она наконец станет королевой. Однако дело было в глухомани, вокруг них плыли лохмотья тумана, сырость пропитывала обувь и подолы мантий, а подобная церемония должна проводиться в тронном зале, наполненном сиянием свечей, ароматом ладана и золотым блеском королевских регалий.

Она выпрямилась и возвысила голос:

– Я пришла взять то, что по закону принадлежит мне и что завещал мне мой отец. Вы все трижды присягали мне, и если то, что сказано человеком трижды, есть правда, тогда насколько более правда то, что трижды сказано королем? Я ваша госпожа, и я благодарю вас всех за вашу преданность.

Галеран де Мелан издал невнятный звук. Матильда не удостоила его внимания и направилась к Роберту, взяла его за руки и одарила поцелуем мира в обе загрубевшие в военных походах щеки. Пусть Мелан и Винчестер смотрят сколько влезет и рассказывают Стефану все, что захотят. Борьба за корону Англии началась, окончательно и бесповоротно.

Она сделала шаг, чтобы принять присягу у следующего барона, который стоял на одном колене в неловкой позе – ему мешал высокий рост. Он низко опустил голову. В его влажных от тумана волосах проблескивали серебряные пряди, а ведь раньше они были черными как ночь. Сердце Матильды сжалось. Он взял ее руку и поцеловал в кольцо, а потом прижался к ее пальцам лбом.

– Простите меня, госпожа, – произнес он. – Вы должны поступить со мной, как сочтете нужным. Моя жизнь – в ваших руках. Я не имел достаточно веры.

Боль в сердце Матильды усилилась, когда к нежным чувствам добавилось раздражение.

– Пока вы так стоите, мне от вас не будет никакой пользы, – бросила она и шевельнула ладонью, приказывая ему встать.

Он мотнул головой:

– Я не встану, пока моя королева не скажет, что прощает меня. А иначе обращайтесь со мной как с предателем, прикажите казнить меня.

Матильда нетерпеливо притронулась к его плечу.