Сначала было похищение... (СИ) - Има Вирина

- Что ты несёшь? — В бешенстве сжал её руку чуть сильнее, чем хотел. — Что значит не должны? Не обещали?

- Вы свободный человек и …

- Хватит выкать! Услышь меня! Произошла ошибка!!! Мелани мне никто! Меня с ней ничего не связывает! — Она хотела было возразить, но я не дал, некрасиво прижав ладонь к её губам. Импульсивно. — Молчи. Демоны! Женщина! Дай же мне сказать! — С широко открытыми глазами она кивнула. Руку я убрал, обхватив её колени. — В ту ночь, когда я нашёл Мелани, Мэтью был со мной. Я не мог просто забрать её оттуда, дом был полон сильных магов, политиков, аристократов. Узнай тамошние обитатели, кто я, — меня не выпустили бы оттуда. Я наврал Эуке с три короба, что с Мелани у меня роман. Да я и не помню толком, что плёл тогда. Атмосфера, знаешь ли, не располагала к анализу. — Говорил, а руки, живя собственной жизнью, уже оглаживали стройные ноги. — Теперь понимаешь?

- Понимаю. Прекратите же меня трогать! Так, решительно, невозможно разговаривать!

- Ну всё же, мы всё выяснили, успокойся, детка.

- Ничего не выяснено! — Хитро извернувшись она выскользнула было из кресла, в последний миг я схватил её за лодыжку, из-за чего Анна не удержала равновесие и упала на пол.

Я моментально накрыл её собой, не давая вырваться. Удерживаясь одной рукой, другой сильно провёл по лицу … губы, открытая кожа декольте, сильно сжал грудь, сквозь ткань платья.

Остатки разума говорят, что не время, что сейчас нельзя. Нужно убедиться, что нет ушибов. Нужно её выслушать. Но не могу его слушать. Желание к ней сильнее. Это что-то первобытное. Пока она такая беззащитная, подо мной. Взять, подчинить, сделать своей. Подтвердить её мне принадлежность. Вычеркнуть слова о том, что она мне ничего не обещала и не должна.

Руки, словно не знают нежности. Это не ласка. Это желание сростись. Уткнулся носом в ямку, сзади на шее, вбирая в себя свежий запах волос.

Наваждение, моё наслаждение …

Всхлип-стон от неё …

Мой тихий торжествующий от того, что она сдалась.

Быстро поднял ткань юбки … моя девочка уже влажная, уже готова. Ввёл в неё пальцы, с горячечным удовольствием наслаждаясь её движениями на встречу, с собственной болью в паху.

Покусывая, оттягивая сладкую кожу на загривке, тут же зализывая укусы наслаждаясь вкусом кожи и её удовольствием.

К стонам и всхлипам добавилось тихое, неудовлетворённое поскуливание. Убрал руку лишь на мгновенье, подхватил сладкую на руки, буквально повесив её, такую поддатливую на бок кресла. Тело обвило спинку, одну ногу девушки я приподнял, согнув в колене, закинул на подлокотник. Рукой обвил живот и вошёл, просто сдвинув бельё.

Насаживая её на себя, сходил с ума от ощущений. Никаких мыслей, одни инстинкты. Наслаждаясь каждым толчком, сдерживал желание кончить.

Потянулся, поворачивая лицом к себе, целуя солёные … солёные? губы … Что я делаю? Демоны! Она плакала, а я вместо разговора веду себя как животное!

Продолжая целовать любимую, рукой с живота скользнул вниз, помочь дойти до разрядки. Несколько толчков и почувствовал сводящие с ума сокращения девушки вокруг члена. Теперь кончил и я.

Оправив на нас одежду, усадил свою девочки на колени, теперь уже с нежностью гладя по мягким волосам, прильнувшую к моей груди головку.

- Это не нормально… — тихо сказала она. Не хочу говорить. Да и нечего. — Не нормально, что все наши попытки поговорить сводятся к сексу. Как мне теперь с тобой ругаться?

- Нечего нам ругаться. У нас всё хорошо. Ты плакала?

- Нет.

- Не ври. Объясни, почему ты плакала. Пожалуйста.

- Не стоит, Роберт. Это правда глупость, нечего и говорить.

- И всё же? Мне важно знать.

- Создатель! — Недовольно заворочалась она. — Да бывает просто так с женщинами. Навалилось всё сразу. Нервы … одно, другое на третье, как-то всё сразу … Перенервничала.

- Это … норма? — Никогда мне не понять женщин.

- Не то, чтобы норма. Когда всё спокойно я не плачу. Но в последние месяцы мою жизнь нельзя назвать спокойной. Вот и сорвалась. Но мужчин это не должно касаться. Тебе следовало бы сделать вид, что ты не заметил.

- Вот уж глупости! — Хохотнул в ответ. — Моя женщина здесь льёт воду, а мне сделать вид, что я ничего не замечаю? Когда мог бы предотвратить или защитить? — Кажется мне, что созрело ещё одно правило. — Нет. У нас так не будет. Помнишь, я просил тебя быть откровенной в делах спальни? — Кивнула, а я продолжил. — Есть ещё условие, — я должен знать, если ты плачешь. Не должно быть никаких тихих обид, слёз украдкой. Если хочешь плакать, — будешь плакать со мной.

-Роберт! Ну нет! Это слишком для меня! Ты слышал что-то о личных границах? Когда есть что-то, что тебя не касается? — Даже оторвала голову и с возмущением уставилась на меня.

Смотрю в эти невероятные глаза, даже не пытаясь скрывать восхищения.

- Ты знаешь, как прекрасна?

- Что, прости?

- Ты очень красивая. Это потрясающее чувство, видеть тебя на публике, — такую сдержанную, интеллигентную и утончённую. Знаешь, о чём я думаю в этот момент?

- Почему-то мне кажется, что не о светских беседах.

- Конечно. Я думаю о том, точнее вспоминаю, как ночью ты извиваешься подо мной или на мне, как тебя трясёт, когда ты кончаешь, как кричишь на весь дом, как …

- Роберт, прошу тебя … Я умоляю, не надо. Такие разговоры, они … это слишком!

- А знаешь ли ты, как прекрасна, когда смеёшься? Когда мы наедине, или когда ты вдвоём с Лифиссой и ты думаешь, что никто не видит? Как заразителен твой смех, как светятся глаза?

Она смотрела на меня, борясь с желанием сбежать от таких откровений.

- Но больше всего я люблю тебя, когда ты решительна. Вот как сейчас, когда попыталась выпрыгнуть из кресла. Ты не представляешь, как демонски