Четырехсторонняя оккупация Германии и Австрии. Побежденные страны под управлением военных администраций СССР, Великобритании, США и Франции. 1945–1946 - Майкл Бальфур

(DANA, т. е. Deu tscheAllgemeineNachrichtenAgentur), а чуть позже в Гамбурге – для зоны Великобритании (DPD – DeutschePresseDienst). Каждое такое агентство полагалось в своих внешних новостях на агентство оккупирующей державы, а внутри страны – на своих собственных корреспондентов; между ними быстро была достигнута договоренность об обмене информацией.

DPD получало информацию по прямой линии из Лондона. Эти агентства оставались под контролем после выдачи лицензий отдельным газетам; на данном этапе было бы трудно добиться удовлетворительных отношений между держателями лицензий на различные газеты и теми, кому было поручено руководство агентством. Но никогда не было намерения оставить эти два агентства под постоянным контролем правительства; союзники ждали, пока лицензионные газеты успеют наладить свою работу, а затем поощряли их владельцев объединиться в кооператив, которому можно было бы передать агентство. Так было сделано для DENA в октябре 1946 года, для DPD – в январе 1947 года; оба агентства были объединены под названием Deutsche Presse Agentur в 1949 году.

Русские были полностью осведомлены об англо-американской политике в отношении немецкой прессы, поскольку, помимо четырехстороннего комитета, существовали и неофициальные контакты. Но для коммунистов такая политика не всегда понятна; русские обижались на критику в свой адрес со стороны западногерманской прессы и в то же время были склонны проявлять деликатность в неожиданных вопросах. Однако это был случай, когда, как в пословице, горшок над котлом смеется, а оба черны, поскольку пресса восточной зоны, которая, как известно, находилась под строгим советским контролем, часто выступала с нападками на политику Запада. С какой стороны это началось, сказать практически невозможно, потому что сначала нужно было бы определить, что такое справедливый комментарий, а в этом вопросе единодушие представлялось маловероятным. Более того, критика начиналась с нападок на политику немецких партий и лишь поэтапно перерастала в нападки на политику их союзных покровителей. Как и механизм рассмотрения нападок на оккупационные власти в британской и американской зонах, механизм четырехстороннего рассмотрения жалоб работал медленно, за исключением берлинской прессы. В результате жалобы, если таковые и поступали, то принимались к сведению без видимого результата; ни одна из сторон не желала устанавливать жесткие ограничения для своей прессы до тех пор, пока не появлялась уверенность в том, что другая сторона ответит взаимностью. По мере ухудшения общих отношений между Востоком и Западом, комментарии германской прессы с обеих сторон становились все более грубыми. Сколько во всем этом было недоброжелательности, а сколько – непонимания, сказать трудно; и то и другое, несомненно, присутствовало, и одно усугубляло другое.

20 августа 1946 года британский комендант в Берлине выступил в Комендатуре с протестом по поводу антибританских статей в прессе советского сектора. Вряд ли можно считать совпадением, что в тот же день маршал Соколовский заявил в Контрольном совете протест по поводу антисоветских статей в прессе британского сектора. Это побудило генерала Клея двумя днями позже заявить протест на том же форуме по поводу антиамериканских статей в прессе русского сектора. Никаких срочных мер предпринято не было, и 18 сентября Клей вновь поднял этот вопрос в Координационном комитете, заявив, что «было бы прискорбно, если бы мы позволили немецким газетам критиковать каждую из союзных держав. С другой стороны, американская делегация не намерена терпеть, чтобы ее обливали грязью, и ответит тем же. Если так будет продолжаться, мы вынуждены будем считать, что четырехсторонние правила больше не применимы». Генерал Курочкин, который всего за несколько дней до этого стал советским представителем, ответил, что выступает за прекращение «этой клеветы». Через несколько дней после проявления необычно примирительной позиции генерал Курочкин был смещен со своего поста, но Комитет продолжал обсуждать эту тему, пока 12 октября в директиве № 40 Контрольный совет не определил «степени свободы» для немецкой прессы. Она могла свободно обсуждать политические проблемы Германии, комментировать политику оккупационных держав и воспроизводить фактическую информацию об иностранных делах. Запрещались четыре вида статей:

1) способствующие распространению националистических или милитаристских доктрин;

2) распространяющие слухи, направленные на подрыв союзников или вызывающие враждебное отношение Германии к любой из оккупационных держав;

3) содержащие критику, направленную против конференций союзных держав по Германии или против решений Контрольного совета;

4) призывающие немцев к действиям против демократических мер, предпринятых главнокомандующими в соответствующих зонах.

Большинство таких вещей уже было запрещено прессе британской и американской зон в соответствии с условиями лицензий, и директива оставалась, по сути, лишь на бумаге. Ведь она не создавала никакого механизма для рассмотрения жалоб или применения наказаний, а без такого механизма нельзя было ожидать реального улучшения. Но даже такой механизм, взятый сам по себе, не решил бы проблему, поскольку любой четырехсторонний орган часто оказывался бы в тупике. Взаимные злоупотребления являлись симптомом фундаментального конфликта, а не чем-то отвлеченным.

Примерно в то же время американские власти опубликовали постановление, согласно которому в зоне США не могли продаваться газеты, журналы или прочие издания, если их доставляли из зон, не заключивших соглашение о взаимном свободном обмене. Это было сделано для разрешения ситуации, когда русские запрещали распространение газет западной зоны или сектора в своей зоне, при этом отправляя на запад большое количество коммунистических материалов. Американское предложение заключить такое соглашение с русскими не нашло отклика, и вскоре после этого ввоз материалов из русской зоны был запрещен. Аналогичные шаги были предприняты и британцами.

Радио

Оккупировав Берлин, русские получили контроль над городскими радиовещательными установками, и им не потребовалось много времени, чтобы заполучить немецкий персонал, выпускающий передачи под их руководством. Однако студии находились в секторе города, отведенном британцам, передатчик – в секторе, отведенном французам, а кабели от одного к другому, по слухам, проходили через коммутационную станцию в американском секторе. Несмотря на это, русские даже не подумали отказываться от контроля, когда прибыли другие союзники; в свое оправдание они заявили, что ни один из имеющихся в их распоряжении передатчиков не способен охватить всю их зону[84]. Не желая рисковать в столь неловкий момент, британские военные власти согласились, и ни в один из последующих дней до 1948 года никто не был готов взять на себя ответственность и подвести черту. Советские часовые у дверей студий стали привычным аспектом британского сектора, а тройное расположение оборудования в сочетании с русским контролем над программами оправдывало шутку о том, что берлинское радио уже стало четырехсторонним.

Накануне капитуляции Германии SHAEF разработал планы по эксплуатации передатчика Deutschlandsender как четырехсторонней станции, вещающей на всю страну. Американцы еще некоторое время продолжали лелеять эту мечту, как бы не желая признавать, что мир, в котором она была бы возможна, и сам-то