Пилигримы - Уилл Эллиот

Тот попятился, по-прежнему держа нож наготове. Киоун встал и, судя по задумчивому выражению его лица, вновь начал прикидывать, не перейти ли в наступление.

— Не делай этого, — нервно остановил его Эрик.

Дочь трактирщика не сводила с него настороженного взгляда, провожая арбалетом каждое движение.

— Это весьма мудрый совет, — кивнул трактирщик. — Она метко стреляет. А теперь я старательно забуду вас — на тот случай, если патруль вдруг начнет задавать вопросы о странных путниках. Вы же, в свою очередь, забудете о моем существовании, если вдруг в вас взыграет дикая тоска по одной красной чешуйке.

— Я смотрю, день у вас вышел удачный, — любезно парировал Киоун. Единственным признаком бушующей в нем ярости были нервно подергивающиеся пальцы.

— Я свое дело знаю, — ответил трактирщик не без веселья. — И я был бы поосторожнее на вашем месте, расплачиваясь чешуйками в других трактирах. Так никто не поступал в этой стране с рождения моего дедушки, к тому же я слыхал, недавно ограбили товарный вагон, принадлежащий замку… Очень таинственная история. Быстрой вам дороги, господа.

Глава 36

Путешественники тронулись в путь и оказались в местах, неуловимо напоминавших сельскую местность Англии: иногда попадались фермы или усадьбы, порой — живописные рощицы. Они шли теперь по большей части рядом с дорогой, благо местность позволяла, периодически рассматривая через кусты редких путешественников, идущих по дороге. Было нечто торопливое и скрытное в движениях большинства из них. Порой мимо проходили солдаты в позвякивающих кольчугах, всегда по двое, болтая и смеясь; лишь они, казалось, были веселы и не жаловались на дурное настроение.

— Так всегда в Выровненном королевстве, — произнес Киоун. — Люди предпочитают не выделяться.

— Какая жалость, что мы выделяемся, — заметил на это Эрик.

Даже Киоун был одет совершенно не так, как местные, — длинные черные рукава и облегающие штаны встречались здесь очень редко, не говоря уже о его росте и телосложении.

— М-м-м, это верно. Но с другой стороны, мы бы не осмелились бродить здесь в таком виде, если бы нам было что скрывать. Получается, мы важные птицы, может, даже попали сюда по делам замка. Вот увидишь, когда попадутся блокпосты, служаки так и решат, если мы будем вести себя спокойно и уверенно.

— Они решат, что мы принадлежим к секретным войскам замка? — недоверчиво переспросил Кейс.

— Ты все шутишь, — отозвался Киоун, — а между тем такие ребята и впрямь существуют. Их называют Охотниками, я таких встречал. Они наводят ужас на простых смертных. Вот и мы этим займемся.

Они успели преодолеть немало миль без малейших происшествий, то и дело останавливаясь подальше от дороги, чтобы перекусить продуктами, выделенными им трактирщиком.

— Переживаешь из-за того, что он сказал об отравленных крысах? — поинтересовался Кейс, когда они присели на валуны возле кристально чистого ручья, в котором плескалась черная рыба, пытаясь подняться вверх по течению и не обращая ни малейшего внимания на камешки, кои то и дело швырял в них Киоун.

— Крысы? Не, — протянул он, запихивая в рот ломоть мягкого вкусного хлеба. — Это была лишь игра. Но зато он вполне мог перерезать мне горло. Заставил даже меня вспотеть, доложу я вам. Несмотря на то, что на моей стороне был грозный убийца этих сорок в образе женщин. — Киоун повернулся к Эрику. — Давай-ка снова послушаем историю об этом.

Эрик застонал, не слишком желая заново переживать это потрясение.

Киоун похлопал его по руке:

— Тебе эта идея не слишком-то по вкусу, я так вижу… Странно. Я привык путешествовать с Шарфи. Если он раздавил муху — готова новая сага часа на четыре. Если бы он прибил сороку, сказка, возможно, никогда бы не закончилась.

— Все было так, как я тебе сказал. Я ее ранил. Анфен добил.

— Ранил мечом? Тем самым дрянным армейским мечишкой? — удивленно уточнил Киоун, подняв бровь.

Он не вспомнил о пистолете.

— Да. Чем же еще — голыми руками, что ли?

— М-м-м… Храбро, ничего не скажешь. — Взгляд рыжего ясно говорил, что он почувствовал, что от него что-то скрывают; возможно, он решил, что иномирец приврал, дабы произвести на него впечатление.

— А ты видел вчера вечером боевого мага?

— Слышал, — произнес Киоун, уминая остатки хлеба и склоняясь над ручьем, чтобы наполнить мехи чистой водой.

— И каков будет план, если он за нами вернется?

— Бежать. Ну, и вопить от страха, — произнес Киоун, а затем поразмыслил немного. — Шансы, что он прилетел сюда за тобой, весьма скромны, о Эрик, искатель трактиров. Ибо если бы это и впрямь было так, ты бы уже превратился в кучку живописно дымящихся останков. — Киоун поднялся и потянулся. — Близится ночь! Еще один час — и будем разбивать лагерь.

Несмотря на утомительный дневной переход, Эрик и Кейс обнаружили, что никак не могут заснуть, когда трое путников устроились в небольшом овраге, в который их привел Киоун. Судя по запасам сена, либо он, либо кто-то другой регулярно останавливался здесь на ночлег. Они рискнули развести небольшой костерок, хотя у них не было мага, чтобы скрыть дым и свет от любопытных глаз, и снова набросились на припасы трактирщика, не слишком заботясь о том, чтобы растянуть их на более долгий срок. Киоун мог поохотиться и добыть мелкую дичь, к тому же можно будет купить еды, когда они доберутся до Хейна.

Наконец Кейс захрапел в унисон с Киоуном, только Эрик остался лежать с открытыми глазами, пытаясь не думать о предсмертном крике Инвии или неземной красоте ее сестер, устремившихся в небо, одна из которых также была ранена жестоким оружием, принесенным им из Иномирья. Эти образы не желали оставлять его в покое. Теперь женщины-птицы должны убить его; быть по сему. Он лишь хочет теперь отыскать выживших и сказать им, как ему жаль.

Наконец, отказавшись от надежды заснуть, он подошел к выходу из неглубокого оврага, оперся на каменистый склон и устремил взор на беззвездное небо. И увидел нечто такое, что на мгновение забыл, как надо дышать. Вдали по небу двигалось нечто огромное. Сначала он принял это за огромную тучу, но форма была слишком четкой, напоминавшей человеческую — к тому же неизвестный объект словно подсвечивался сам по себе. Вперед были вытянуты две огромные руки. Лицо, скрытое капюшоном, медленно поворачивалось то вправо, то влево, обозревая землю под собой и испуская слабое сияние, похожее на сгусток лунного света. Оно развернулось; подол одеяния взметнулся по ветру, развеваясь за этим созданием, словно поток дымчатых черных облаков.