Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные - Дэвид Слоан Уилсон

если в то же время выставляется напоказ узаконенное присутствие таких вознаграждений в жизни наиболее влиятельных членов такой организации. Скажем, самая надежная форма религиозной компенсации за неосуществленные мирские желания – отвержение мирских ценностей. Для бедных людей самые полезные компенсации определяют материальные блага как малоценные по сравнению с небесным блаженством: самоотречение на земле приобретает богатства грядущего мира.

Я понимаю это так. Лучший способ для бедняков обрести счастье – это признать мирские ценности ничтожными, особенно в сравнении с небесным блаженством, которое наступит после смерти. Это верование никак не повышает мирское благосостояние верующих. С ним просто проще и легче жить. К сожалению, у этого «счастливого» решения есть изъян, поскольку в том же самом религиозном сообществе присутствуют богачи. Как именно они разбогатели, сейчас неважно. А богачам не доставляет удовольствия, когда бедные им завидуют или избегают по этическим соображениям. И эти два типа людей раскалывают сообщество: бедные уходят в секты, ориентированные на мир потусторонний, а богатые – в церкви, привечающие мир земной.

Это моя самая удачная попытка сформулировать теорию отношений Церкви и секты, в которой религия предстает не адаптацией на уровне групп, а побочным продуктом человеческого развития. Чтобы убедить читателей в том, что я не искажаю мнение Старка и Бейнбриджа, рассмотрим следующий фрагмент:

Наша формулировка теории отношений Церкви и секты ведет к заключению, что ни одна религиозная организация не может удовлетворительно обслуживать весь спектр потребностей и желаний на религиозном рынке. Ни одно общество не может выжить с Церковью, всецело устремленной к иному миру: мы должны существовать в этом мире, а значит, некоторые люди должны быть свободны от религиозных оков, чтобы преследовать мирские цели. Более того, люди, склонные к «заботам земным», обретут власть создавать (или видоизменять) религиозные организации под свои нужды. Но многие другие жаждут утешений из мира иного – поскольку земной мир им счастья не принес. Это создает социальную пропасть, и перешагнуть ее не может ни одна организация (Stark and Bainbridge 1997, 111).

Этот пассаж не оставляет сомнений в том, что религия осмысляется как «оковы», а не как богатый источник мирских благ, производимых коллективными действиями. Можно ли еще яснее выразить разницу между гипотезой «побочного продукта» и гипотезой адаптации?

Я полагаю, что сочетание двух первых упомянутых гипотез куда более убедительно с концептуальной стороны и куда лучше подтверждается на опыте, нежели гипотеза третья. Но я не буду пытаться оценить эмпирические свидетельства в деталях: я не уверен, что сторонники теории рационального выбора, знакомые с ними лучше меня, не оспорят мое мнение. Истинная проблема теории рационального выбора не в том, будто она непоколебимо представляет религию как побочный продукт. Проблема в том, что она бесцельно бродит от одной концепции религии к другой: то религия – это «оковы, дающие счастье», то религия – это необходимое средство для выживания и воспроизводства, как будто разница не стоит и комментариев. Нам еще предстоит оценить все три гипотезы, но теория многоуровневого отбора уже проделала важную работу, проведя различие между ними и указав на важность понимания этой разницы.

Если комбинация первых двух гипотез возьмет верх над третьей, тогда все религиоведы, включая сторонников теории рационального выбора, должны согласиться, что жизненный цикл религиозных деноминаций служит мощным доказательством центрального тезиса этой книги: повсюду в мире и всегда в истории религии работали в качестве мощных двигателей коллективных действий, производящих блага, которых хотят все люди.

Множественные потоки доказательств: снимаем покровы

Изначально я задумывал эту главу для того, чтобы увидеть, поддерживает ли современная обществоведческая литература, посвященная религии, те выводы, к которым мы уже пришли на основе традиционного религиоведения. Общий ответ – да. Религия вовсе не стремится обескровить верующего, заставляя его тщетно стремиться получить невозможное. Чаще она позволяет верующему получить доступное через согласованные действия групп. Этот вывод основан на многочисленных потоках доказательств, о чем и гласит эпиграф. Жизненный цикл религиозных деноминаций, долго бывший центральным пунктом школы сторонников теории рационального выбора, при верном понимании становится особенно сильным подтверждением адаптации на уровне групп.

Чем больше я знакомился с современной литературой, посвященной упомянутому вопросу, тем больше эта глава приобретала второе назначение: показать, как теория эволюции дает концептуальную основу для изучения религии, – основу, которой прежде в обществоведении не было. Мне не хотелось ни похищать лавры у теории рационального выбора, ни отрицать ее многочисленные успехи в деле изучения религии. Надеюсь, мое восхищение некоторыми аспектами этой теории и даже еще большее восхищение теми, кто применяет ее в науке, очевидно. Тем не менее различие между непосредственной и предельной причинностью, а равно так же и выбор подходящего масштаба анализа важны для эволюционной теории настолько, что социальные науки, изучающие человека, не могут их проигнорировать. Когда понимание этих основных моментов отразится на исследовании религии, свидетельства адаптации на уровне групп, вероятно, проявятся еще отчетливее.

И пусть я первым признаю, что адаптационистская программа еще не доказала свою эффективность применительно к религии. Впрочем, эта книга – итог трехлетних усилий одного человека. Для сравнения замечу, что труды о гуппи, в которых адаптационизм предстает во всей красе – это итог усилий, исчисляемых сотнями «человеко-лет». Когда обществоведы и религиоведы, знакомые с теорией эволюции, начнут исследовать религиозные группы в адаптационистской перспективе, вместе с эволюционистами, которым интересна религия – такими, как я, – тогда гипотеза, согласно которой группы действуют как адаптивные единицы, либо уничтожит сама себя – во имя честности науки, – либо встанет на очень прочное основание.

6. Прощение как сложная адаптация

Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую.

Евангелие от Матфея 5:38–39

Рассуждение о религиозных группах как об организмах побуждает нас разузнать кое-что об адаптивной сложности. Поведение хорошо приспособленного организма редко принимает форму «Делай x». Чаще оно состоит из множества правил типа «если – то»; «Делай