Тайна священного колодца - Василий Михайлович Чичков

— Твой муж только недавно потерял работу! — крикнула жена Карвахаля, видимо озлобленная на всех за то, что ей не дали талон.

— Работа была временной, — пояснила Прието.

— Ты скажи лучше сеньору комиссару, — вмешалась в разговор жена Максо, которую все называли старой сплетницей, — что в прошлом году тебе давали талон. Не каждый же год должно выпадать такое счастье. У тебя есть муж, пусть он заботится о семье.

— Поймите, сеньор комиссар, — взмолилась Прието, — муж не может найти работу. А уволили его не потому, что он работал плохо, а потому, что хозяину выгоднее было приобрести экскаватор, чем нанимать землекопов.

Комиссар слушал. Он, конечно, должен был бы дать этой женщине талон — ведь ее муж не имеет работы. Но есть приказ: талоны распределять экономно.

В этот самый момент заплакала Либия. Ей было очень горько оттого, что комиссар не дает талон. Тут же захныкала маленькая сестренка. Хуанито ничего не оставалось делать, как зареветь.

— Сжальтесь, сеньор комиссар, над детьми, — слезно молила мать. — У вас же есть сердце, сеньор комиссар, и наверно, дети тоже есть. Детям так хочется получить хоть что-нибудь к рождеству.

Комиссар решил дать им талон. Но прежде он заглянул в хижину, постоял, помолчал, размышляя. Наконец расстегнул портфель.

— Жена сеньора президента, — торжественно объявил комиссар, — приглашает вас двадцатого декабря на Кампо Марте, чтобы поздравить с рождеством и вручить подарок.

Комиссар отдал талон и пожал Прието руку.

— Чей дом? — снова обратился к толпе комиссар.

Толпа двинулась вслед за комиссаром, а семья Прието осталась у своего дома. Мать, а вместе с ней и дети рассматривали талон. Потом все вошли в дом, и мать положила талон в ящичек, где лежали ее единственные серьги, подаренные мужем в день свадьбы.

— Папа обрадуется, — сказал Хуанито. — Теперь у нас будет настоящее рождество. Как и в прошлом году!

— Ну конечно, будет! — ответила мать.

С этого дня в семье Прието все готовились к празднику. Только отец не принимал в этом участия. Он уходил на поиск работы. Но казалось, что даже и у отца настроение было лучше. Иногда он хлопал по плечу Хуанито и, подмигнув, спрашивал:

— Ну как, будем праздновать рождество?

А мать стирала платьица девочек, чинила штаны Хуанито, гладила свои наряды, которых было всего два. А когда настало 19 декабря, то весь день в доме Прието решали вопрос, когда лучше пойти на Кампо Марте — с вечера или рано утром. После отчаянных споров было решено идти в два часа ночи.

— Лучше прийти пораньше и занять очередь поближе, — говорила мать. — А то кто знает! Может, всем подарков и не хватит. Или подарки для последних будут хуже, чем для первых.

Конечно, не одни Прието пошли так рано на Кампо Марте.

Спрятав на груди под лифчик талон, женщины с малышами на руках, в сопровождении детей постарше, которые держались за юбку, шли по пустынным улицам столицы. Иногда они встречали таких же, как они, бедняков с другой улицы и тогда шли все вместе.

Кампо Марте — это большое поле на окраине столицы, огороженное забором и металлической сеткой. Иногда здесь устраиваются празднества, военные смотры, а 20 декабря происходит раздача подарков бедным. В этот день подарки раздаются и в других местах, в парках, на стадионах. Но главное место — это, конечно, Кампо Марте, где подарки раздает сама жена президента. Поэтому те, кто шел на Кампо Марте, испытывали особую гордость.

Хуанито держался за юбку матери и шагал с закрытыми глазами. Вечером, когда он лег в постель и уснул, ему снился удивительный сон. Та главная тетя, жена президента, подарила ему не просто, как всем, картонный ящик, а железного коня с педалями. И сейчас ему очень хотелось представить того самого коня…

С другой стороны за юбку держалась Либия. Она молчала и думала об одном — как бы мать не потеряла талончик.

Когда они приблизились к Кампо Марте, там уже слышался шум голосов. Сотни людей толпились у ворот. Солдаты устанавливали очередь.

Чем дольше люди стояли в очереди, тем плотнее они прижимались друг к другу. В декабре ночи холодные. А светало так медленно! Женщины молча смотрели на восток и с мольбой ждали, когда выйдет солнце и согреет землю. И не было в этот час на лицах людей радости, хоть каждый из них обладал заветным талоном.

Когда из-за высоких домов выглянул краешек красного, как огонь, солнца, стало веселее. Послышались разговоры. Многие вынимали талоны и, осмотрев их внимательно, снова прятали.

А очередь стала уже такой длинной, что не было видно ее конца.

Стали прибывать грузовики с подарками, каждый подарок был упакован в картонную коробочку. Что в этих коробках? Одинаковые подарки или разные? И теперь уже все забыли о холодной декабрьской ночи, которая только-только отступила перед солнцем.

Еще веселее стало, когда появились торговцы кофе и послышались голоса: «Кофе кальенте!» Кому не хочется выпить чашечку горячего кофе!

Прието купила одну чашку на всех. Дала глоток Хуанито, глоток Либии и оставшееся допила сама. Малютка дремала, изредка вздрагивая и шепча что-то, непонятное даже для матери.

Солнце было уже высоко. Город проснулся, и жизнь забурлила. Понеслись машины, автобусы, по тротуарам двинулись прохожие. Недалеко от входа в Кампо Марте собирались любопытные. Многие смотрели со скептической улыбкой. Им казалось смешной вся эта затея с подарками для бедных. Продуктов давали дай бог на двадцать песо, а сколько было шума по радио, по телевидению, в газетах!

Любопытных прибавилось, когда на празднике появились марьячис[29]. Это жена президента пригласила сюда певцов, чтобы еще веселее было бедным.

Три дня я не видел тебя, женщина,

Три дня я плакал о твоей любви… —

слышался голос певца.

— Тише! Тише! — успокаивали женщины детей. Им так хотелось послушать о любви.

Я хожу у твоих окон,

Черные глаза моей жизни.

Если я запою, ты проснешься

И уже больше не заснешь…

Вскоре к воротам Кампо Марте стали подъезжать дорогие автомобили.

— Жена министра внутренних дел! — шепотом проносилось по очереди.

Женщина в строгом черном костюме, в небольшой белой шляпке вышла из машины и, помахав беднякам своей изящной ручкой, затянутой в белую перчатку, пошла по направлению к импровизированным лавкам, установленным на Кампо Марте.

Следом за первой машиной появилась вторая, третья… «Это жена министра иностранных дел… Это генерального директора „Пемекс“[30]… Это министра сельского хозяйства»…