Джем - Фредерик Пол

 Песни приветствия сменялись криками боли и ужаса. Чарли мог ответить только призывом подниматься. Старшие члены стаи подхватили песни, и самка начала сбрасывать балласт, чтобы подняться, но некоторые не могли. Они не просто ослепли, они испытывали сильную боль и не могли реагировать на песни Чарли.

 Хотя они были далеко от взрыва, шквальный ветер разметал стаю по небу. Чарли никогда не ощущал таких ударов ветра. Всегда он мог предсказать заранее, что начинается буря, и можно было уйти от нее, подняться выше облаков, пропустить ее под собою. На этот раз не было никакого предчувствия. Ему казалось, что ветер отрывает части его тела, выкручивает его конечности. Его несло через чужую стаю, он сталкивался с самцами, самками, сбивая молодых.

 И затем снова без предупреждения острый запах самок ударил в его ноздри. Пора оплодотворения!

 Самки уже работали вовсю, выпуская длинные серебристые нити яйцеклеток. Весь воздух был пронизан требованием оплодотвориться. Для Чарли и всех взрослых самцов не было вопроса, что делать дальше: сеять семена, оплодотворять яйцеклетки. Сама природа требовала этого. Поверхность их воздушных мешков натянулась, превратив их лица в карикатуры на самих себя. Это было выражение боли, и боль должна будет кончиться, когда исторгнется семя.

 Но это неправильно, неправильно! Чарли со страхом и болью задавал этот вопрос стае, которая пела вместе с ним. Почему это оплодотворение? Почему огонь пришел с враждебной земли, а не с неба? Что означают этот жар, грохот и дикий ветер? Всем своим теплом Чарли понимал, что это неестественно. Почему это огромное черное облако все время растет, намереваясь поглотить их всех?

 Этот вопрос непрестанно задавали и Чарли, и вся стая, пока обжигающий жар ядерного пепла не выжег им глаза, не сжег их газовые мешки, выпустив водород, и не заглушил их песни навсегда.

Глава 23

 Ядерный взрыв на этой планете был невиданным зрелищем. Он был менее килотонны и вряд ли на Земле был бы замечен кем-нибудь на фоне многомегатонных взрывов, которые искорежили поверхность планеты. Когда гранаты сблизили своим взрывом плутониевые стрежни, мощная реакция пришла в действие.

 И затем раздался взрыв. Все, что окружало плутониевый заряд: оболочка, стены туннеля, обратилось в горячий газ с давлением в биллионы атмосфер. Газ стремился вырваться на свободу. И он вырвался. За одну тысячную долю секунды образовался огненный шар диаметром пятьдесят метров. И этот шар стал расширяться во все стороны со скоростью пятьсот километров в час. Он был ярче, чем Кунг, ярче, чем Солнце Земли, ярче, что сто солнц, собранных вместе. И яркость его начала уменьшаться по мере охлаждения шара.

 Люди, скорчившиеся в пещере, видели вспышку даже с закрытыми глазами, а сильный удар они ощутили своими телами, когда затряслись стены пещеры. Грохот был ужасающий. И затем они услышали голос Крис Кристианидис:

 — Не вставать! Глаза не открывать! Ждите! — Почти десять минут она держала их в пещере, и только потом она позволила им открыть глаза.

 Осторожно они выглянули из-за хребта и с ужасом увидели, что сделала Мэгги Меннингер.

 Ядерный гриб вонзился высоко в атмосферу, пробив дыр в облаках, но вершины гриба не было видно. Лагерь Гризи, казалось, почти не пострадал. С лица земли был смертен склад, сгорело несколько палаток. Повсюду бродили ошарашенные люди.

 — Она... она промахнулась! — крикнула Крис, и Дэнни Дэйлхауз не мог понять, сердита она или рада.

 Эпицентр взрыва был в полукилометре от лагеря. Мэгги промахнулась. Вся сила взрыва пропала понапрасну. Однако тепловой удар был достаточно эффективен. Люди, которые находились вблизи, ослепли и получили ожоги. Никто не предупреди их, что нужно закрыть глаза и не смотреть в сторону взрыва.

 — Проверьте оружие,— сказала Крис. Она сняла защитные очки, глаза ее были красные и опухшие. Но голос у нее был решительный.— Накинуть плащи. Идем.

 Дэйлхауз встал, натянул пластиковый плащ. Неужели он может защитить от радиации? Поднял карабин и вставил магазин в него. Зачем он делает это? И медленно пошел вместе с отрядом, в котором было только девять человек, к лагерю Гризи.

 На каждом шагу он говорил себе, что все неправильно. Неправильно тактически: ядерный взрыв вывел из строя только нескольких, кому не повезло. Оставшиеся в живых легко справятся с ними. Неправильно стратегически: они не имели права попадать в такую ситуацию. И самое главное: неправильно морально. В каком мире они собираются жить, если в борьбе за него они нападают друг на друга исподтишка?

 Дэйлхауз неспокойно посмотрел на отряд, шедший в одну линию. Все смотрели вперед, на лагерь Гризи. Неужели никто из них не чувствует себя также, как он?

 Он остановился.

 — Крис, я не хочу делать это!

 Она медленно повернулась к нему так, что ствол автомата уперся ему в живот.

 — Вперед, Дэнни.

 — Нет, подожди, Крис...

 Она резко сказала:

 — Я ждала этого от тебя. Мы пойдем туда. Все. Полковник Меннингер приказала, и я выполню приказ. Иди.

 Остальные встали, глядя на них. Все молчали, они ждали пока Дэйлхауз рассматривал ствол автомата, направленный уже ему в переносицу.

 Он сказал:

 — Нет, Крис.

 Выражение лица Крис изменилось, посуровело, и он понял: да, она собирается нажать курок.

 — Убери автомат, лейтенант,— крикнула Ана.

 Она была немного сзади и уже направила свой пистолет в спину лейтенанта.

 — Я не хочу убивать,— сказала она.— Но я тоже не хочу нападать на этот лагерь.

 Дэйлхауз не стал ждать. Он шагнул вперед и взял автомат из руки Кристианидис. Он швырнул его далеко в кусты, куда тут же забросил и свой. Через секунду то же самое сделала и Ана, а за нею и остальные.

— Идиоты!— крикнула Крис.— Они перестреляют вас, как кроликов!

 Дэйлхауз не отвечал. Он смотрел на лагерь, где люди уже заметили их. У них было оружие, и они смотрели на драму, разыгрывающуюся на холме.

 Дэйлхауз поднял руки вверх и пошел к лагерю. Краем глаза он заметил, что Ана сделала то же самое. Может, Крис права? Может, кто-нибудь из Гризи уже опустился на колено, прицеливается, приготовился стрелять?

 Но он уже ничего не смог бы с этим поделать. Как велика не была их вина, она уже не была его виной, и впервые за несколько месяцев он ощутил в душе мир и покой.

Глава 24

 И, наконец, что можно сказать о них? Что можно сказать о Марджори Меннингер, Дэнни Дэйлхаузе, Ане Димитровой, о Чарли, об Ахмеде Дулле, о Шарн-игоне, о Матери др-Ши? Они делали, что могли. И слишком часто делали то, что считали необходимым сделать. И обо всех них можно сказать то, что можно сказать о любом живом существе — человеке или представителе другой расы — все они умерли. Некоторые пережили войну. Некоторые пережили вспышку. Но в борьбе со временем выживших не оказалось.