Улица роз - Дебби Макомбер

По ее щеке скатилась слеза, а затем еще одна, застав Мэрилин врасплох. Мэрилин не была эмоциональной, она отказывалась быть такой. Просто не могла себе этого позволить. Она закрыла свои эмоции на замок, когда с браком было покончено. Ведь эмоции слишком дорого обходились.

Звук приближающихся шагов заставил ее выпрямиться и стереть с лица слезы. И она почему-то не удивилась, что непрошеным гостем был Джон.

— Я читал о твоем отце. Мои соболезнования.

Он стоял на некотором расстоянии от нее и смотрел на воду. Небо было безоблачным и ярко-голубым, практически не ощущалось ветра.

— Спасибо.

Паром, который путешествовал от Бремертона до Кедровой Бухты, направлялся к пирсу. Мэрилин сконцентрировалась на нем, вместо того чтобы смотреть на Джона. Он не уходил, а ей хотелось побыть одной. Если она не возобновит разговор, вероятно, он догадается и уйдет.

— Прости, что говорю об этом сейчас…

— Тогда и не стоит, — попросила Мэрилин.

— Ты не оставила мне выбора. — К чести Джона, надо сказать, что его голос звучал так, словно он извинялся. — Если бы ты сказала мне о ребенке, мы могли бы…

— Мы могли бы что?! — закричала она. — Избавиться от него?

Ее гнев поразил Джона. Он застыл, а затем поднялся по проходу, чтобы встать прямо перед Мэрилин.

— Нет, Мэрилин, мы смогли бы разобраться, как цивилизованные люди. А ты обманула меня. Ты позволила мне думать, что все хорошо.

Она склонила голову и посмотрела на свои ноги.

— Ты ошибаешься. Все в порядке. Я собираюсь растить моего ребенка.

— А вот здесь ты ошибаешься — это не твой ребенок, этот ребенок — наш.

— Нет. — По ее позвоночнику пробежал холодок.

— У отцов тоже есть права.

— Сколько это будет стоить? — Мэрилин похолодела внутри.

— Что? — Джон нахмурился, очевидно сбитый с толку.

— Сколько тебе нужно денег, чтобы оставить меня и моего… меня и ребенка в покое? — потребовала она ответа.

Джон смотрел на нее долгим, пугающим взглядом.

— Ты хочешь заплатить мне, чтобы я не участвовал в жизни ребенка? Именно это ты предлагаешь?

Мэрилин кивнула.

— Ни за что! — Голос Джона звучал зло и раздраженно. А затем он абсолютно озадачил ее, спросив: — Кто сказал тебе?

— Сказал мне что? — Должно быть, есть нечто такое, что она смогла бы использовать против него.

— Если ты не знаешь, тогда не думаю, что тебе стоит вручать еще одно оружие против меня.

Ее мысли бешено закрутились вокруг всего того, что она знала о Джоне, а информация была довольно скудна. Джон работал шеф-поваром, был талантливым фотографом и получил в наследство от дедушки невероятный участок земли. И это, пожалуй, все, что Мэрилин знала о нем — за одним маленьким исключением. Он поразительный любовник. Эта последняя мысль заставила ее живот напрячься.

— Когда ты сделал мою фотографию?

Джон не ответил, но продолжал стоять на своем месте.

— Я видела снимок в Сиэтле. Это я, Джон. Думал, я не смогу узнать себя?

Подняв глаза, она увидела, что Джон усмехается, будто смущенный тем, что Мэрилин узнала нечто нежелательное. Ну что ж, она узнала, и это ей не нравилось.

— Я не думал, что ты когда-нибудь увидишь тот снимок, — признался Джон, сунув руки в карманы.

— Конечно, ты не думал. Ты преследовал меня, Джон? Когда ты сделал фотографию?

Джон опустился на скамью в нескольких шагах от нее и неотрывно смотрел на водную гладь и выступающие вершины горы.

— Мы взрослые люди. И должны суметь прийти к соглашению по поводу ребенка.

— Если ты не хочешь денег, тогда что тебе нужно?

— Мой сын, — ответил Джон. — Или моя дочь.

— Почему? Почему мой ребенок важен для тебя? Это мужская гордость? Или месть? Или что?

Джон покачал головой:

— Ребенок есть ребенок, и это — куда больше того, что я ожидал от жизни. — Его голос излучал злость. — Я многое бросил за эти годы, но не собираюсь уходить от своей плоти и крови.

Вот теперь Мэрилин по-настоящему начала бояться. Его интерес к ребенку был не тем, чего она ожидала. Она абсолютно неправильно поняла его в тот раз перед Рождеством. Основываясь на своем прошлом опыте, она поверила, что Джон не захочет иметь с ребенком ничего общего.

— Хорошо, — с неохотой проговорила Мэрилин. — Давай поговорим. Как ты хочешь участвовать?

— Я хочу совместную опеку.

— Ни за что в жизни! — Ее реакция была бурной и немедленной. — Я не могу сделать этого.

— Почему?

— А что ты знаешь об опеке над младенцем?

— Так же много, как и ты. — Джон пожал плечами.

— Ты работаешь по ночам, — заспорила Мэрилин.

— А ты работаешь днем. Это отличная договоренность. Наш ребенок будет с родителем все время.

Желудок Мэрилин скрутился в огромный узел.

— Это слишком сложно, мы постоянно будем перевозить ребенка из одного дома в другой.

— Ты спросила, чего хочу, — я ответил, — продолжил Джон. — Совместная опека под номером один в моем списке, но еще я хочу присутствовать в больнице, когда ребенок родится.

— Ты хочешь быть там? И по какой это причине?

Он проигнорировал ее вопрос.

— Ты уже выбрала, кто будет присутствовать при родах?

— Моя мать.

— Хорошо, пусть твоя мать идет с тобой, но после того, как ребенок родится, я хочу первым взять его на руки.

— Нет!

Все становилось слишком сложным, слишком безрассудным. Мэрилин хотела, чтобы он оставил ее в покое. Сегодня она уже прошла через одно тягостное событие и не была готова разбираться со вторым. Она устало спросила, добавив в голос нотку сарказма:

— Ты хочешь чего-нибудь еще?

— О да, в моем списке еще несколько пунктов.

— Я этого и боялась.

— И твой ответ будет таким же, верно?

Оглядываясь назад, Мэрилин понимала, как была наивна, полагая, что Джон такой же, как Клинт, и потребует избавиться от ребенка. Она была еще наивней, считая, что Джон может захотеть не иметь к ребенку отношения.

— Почему ты не можешь быть таким, как другие мужчины? — с раздражением пробормотала Мэрилин. Как Клинт, например.

— Я? — отозвался он. — А почему ты не можешь быть такой, как другие женщины, которые используют ребенка в качестве инструмента и способа манипулирования мужчинами?

— У тебя достаточно искушенная точка зрения на женщин.

— Не искушеннее твоей на мужчин.

Тут он ее сделал.

— Ладно, — примирительно проговорила Мэрилин.

Он позволил разговору прекратиться на мгновение, а затем повернулся к ней.

— Мэрилин, мы можем прийти к компромиссу? Ты позволишь мне быть частью жизни ребенка? Быть отцом моему ребенку?

То, что он задал этот вопрос в тот день, когда она похоронила отца, было иронией, которую она никогда не забудет.