Агни Йога. Великое наследие (сборник) - Николай Рерих

С 1924 года по тибетскому летосчислению начался новый век. Век – считается не в сто лет, а в шестьдесят.

Слушаете чтение «Бхагавадгиты» – песни Господней. Слушаете возгласы буддийских служителей. Слушаете пение Христова клира. И разве не встает перед вами Единый Лик, Единая воля к счастью и радости?

Не следует ли задуматься, отчего всюду – во всех Заветах – выявлено одно действенное начало? Отчего проявление феноменов всегда сопровождается одним и тем же, необъяснимым словами, но всегда ярким актом духа? Писания говорят: «Возмутился духом». И без этого чудесного «возмущения духа», без этого невидимого акта, никакие формулы не действительны.

Самые формулы часто поражают своей общечеловечностью. В них соединяются возгласы мистерий с молитвами самых неожиданных культов, разделенных целыми эпохами, целыми материками. Язык Матери Мира одинаков для всех колыбелей.

«Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя» или «Аллелу, Аллелу, Аллелу» – заклинание древних служений противу демонов. От халдеев, вавилонян, через израильтян дошло оно до христианства. Оно же известно у некоторых племен Индии.

Простой человек – проводник – вдруг оборачивается на пути и спрашивает: «Ведь должны люди наконец признать, что Бог Един и Служение Ему Едино? Ведь скоро придет Он, Кто соединит?» Так мыслит и допрашивает простой и бедный человек среди синеющих холмов Сиккима. Из-за ожиданий проводника слышится мощное признание Вивекананды: «Если бы я встретил на моем пути Христа, я бы омыл кровью сердца моего Его ноги». Откровенно утверждал мужественный Вивекананда; пытался идти близким путем языка сердца. Без отрицаний, лишь во всемогущем обобщении и благом понимании. Хочется, чтобы наши священнослужители так же мыслили о Будде, как просвещенные ламы говорят о Христе. Только в таком благостном понимании залог будущего строительства.

Главное – поменьше невежественных отрицаний.

Вивекананда спросил так называемых христиан: «Если вы так любите учение Христа, почему вы ни в чем ему не следуете?» Так говорил ученик Рамакришны, прошедшего сущность всех религий и научившегося на жизни «не отрицать».

«Буддизм – самая научная религия», – говорит индусский биолог Боше. Радостно видеть, как этот истинный ученый, нашедший путь к тайнам жизни растений, говорит о Веданте, «Махабхарате», о поэзии легенд Гималаев. Только настоящее значение может найти всему сущему достойное место. И под голос ученого, простой и понятный, серебристые звоны электрических аппаратов отбивают пульс жизни растений, открывая давно запечатанную страницу познания мира.

Мать Боше в свое время продала все свои драгоценности, чтобы дать сыну образование. Ученый, показывая свое «царство», говорит: «Вот здесь в роскошных условиях находятся дети богачей. Посмотрите, как стали они пухлы и дряблы. Им нужна хорошая буря, чтобы опять вернуть их к жизненным условиям». Зная пульс растительного мира, ученый здраво подходит ко всем проявлениям жизни. Очень ценит отзыв Тимирязева о его трудах. Одну из лучших книг своих Боше написал на высотах Пенджаба в Майавати – в монастыре Вивекананды.

Рано ушел Вивекананда. Боше и Тагор два лучших лица Индии.

Со стороны Бутана чаще всего наползают мохнатые сизые клубы тумана. Не только снеговой хребет, но и все предгорные ступени проваливаются в густую мглу. Трудно поверить скрытому сверканию. Не начать ли отрицать самое существование Гималаев? Раз их не видно – значит, их нет. Раз нам сейчас что-то невидимо – значит, оно и не существует. Так полагает убожество.

Горные пути сложны. Столько поворотов. Столько осыпей под копытами. Столько пересекающих потоков и ручьев с мертвящей сыростью из-под зелено-синей листвы. Поистине много змей под цветами. И язык шорохов в листве непонятен.

Рано зажигаются звезды. К востоку неугасно горит тройное светило Ориона. По всем учениям проходит это поражающее созвездие. В архивах старых обсерваторий, надо думать, можно найти многое о нем замечательное. Культ, окружающий некоторые созвездия, вроде Медведицы и Ориона, поражает своей распространенностью. Шаманская мудрость поклоняется им. Не случайно Иов перечисляет именно их как акт высшего достижения. Блестки разбросаны всюду. В последнем выпуске журнала Лондонского Азиатского Общества многозначительна неожиданная заметка. «Император Бабер в начале своих мемуаров говорит: “В окрестностях Баракоха находится мечеть, называемая Джавца Маджид. Истинное значение этого названия есть «Дом Ориона». Джавца есть имя Ориона”». С каким же древним культом слилась мечеть, указанная Бабером, теперь, вероятно, смытая песками великих пустынь. Неустанно притягивает Орион глаз человеческий. Опять говорят астрономические бюллетени о непонятных розовых лучах, вспыхнувших в этом созвездии. Созвездие Ориона включает знаки «Три Мага». В древних учениях значение Ориона приравнивалось значению Атласа, державшего ношу мира. Звезда Востока!

Только на Востоке ощущаете жизненный смысл астрологии в ее научном понимании. Обсерватории в Джайпуре и в Дели покоряют своей фантастической убедительностью.

Воздух чист. Маленькие лепши – сиккимские кули – несут на спине огромные камни в гору. К неведомому строению. Головы их так низко нагнулись, что не рассмотреть лица из-за платка и металлических колец и цепочек. Донесут ли? Можно ли перегружать четырехфутовое тело непомерной тягостью камня? Но вместо скрежета раздается смех из-под согнутой спины. Много смеха слышится в Сиккиме. Чем дальше к Тибету – тем говорливее. И поют чаще. И провожают шуткой. Воздух тут лучше.

Сардар называется начальник каравана. Плотно сидит в лиловом кафтане на белой горной лошадке. Много белых коней.

Далеки еще пещеры Канченджанги, где хранились сокровища.

В одной из пещер находится статуя Падма Самбхавы (Учитель Тибета), а за ней виднеется каменная дверь – никем никогда не открытая.

А они говорят: «Ничего сокрытого не осталось!»

Дух человеческий часто – как хвост собачий. Уж если свернулся калачиком – как его ни выпрямляй, а он скрутиться норовит.

Но ведомо также, как всецело преображается дух лишь одним прикосновением.

Отчего вы не пишете подробно о том, что знаете? Все будто жемчуг сыпете или вехи расставляете? По вехам сами весь путь пройдете. Сами – ногами человеческими. Жемчуг сами подберете себе по росту. Руками переберете жемчужины. Своими руками разовьете динамику. «Отдадите», излучите из своих пальцев. Иначе материя и дух опять не согласятся «в песне труда немолчного». Таким путем отделится пустое любопытство от истинного стремления. Один «современный мудрец» предлагал основать институт, где бы каждый пришедший с улицы мог немедленно удостовериться в феноменах. «Мудрец» забыл предложить этим уличным приходящим хоть руки вымыть для опыта. Душ очищения духа тоже был бы далеко не излишен. Есть пути, которые должны быть пройдены с чистыми руками и своею волею.

И если через оболочку вещей каждого дня вам удастся рассмотреть вершины космоса – какой новый, чудесный, неисчерпаемый аспект примет мир для освобожденного глаза. Древняя медицина утверждает, что смех очень полезен для очистки щитовидных желез. Как же должна быть полезна улыбка для мозга? И дрожащее заклятие страха превратится в смелый клич радости.

II

Разноцветная толпа фигур ада попирается мощными ногами Белых Духов. Красные и зеленые «хранители входов», многоруко, в страшном оскале зубов, грозят нарушителям. Взрывно кудрявятся золотые языки стихийного пламени. Мерцают тускло-цветные ауры сияний…

Почтительно и холодновато или писарски-научно рассматриваем тибетские и непальские знамена – картины в Британском Музее или Музее Гимэ в Париже или в Fields Museum в Чикаго. Совсем иначе подходите вы к тем же картинам на месте. И они говорят вам совсем иное. Каждое движение руки Будды полно живого значения для здешнего мира. Добрые и злые духи с их бесчисленными символами из орнамента преображаются в живущий эпос. Оправлены образы поражающей гармонией тонов. Лучше старинная работа, но и новые картины бывают отличны.

Предскажем этим изображениям большое будущее так же, как два дцать лет назад было указано грядущее значение русских икон.

Было оказано справедливое внимание китайскому и японскому искусству. Сложная литература кристаллизовала это тонкое художество. Но после изучения классического Египта, после японской зоркости, после романтического Китая и после узорчатости персидской и могульской миниатюры – теперь появился новый предмет изучения и любования. Подходит среднеазиатское и тибетское искусство. В пламенной фантастике, в величавости тонкой формы, в напряженной сложной гамме тонов – явлено совершенно особое яркое творчество. Своим спокойным выражением это искусство отвечает тайне колыбели человечества. Образует собою особый храм, к которому вовремя направлены вопросы и поиски.