Предсказанное. Том 1 - Василий Головачев

– Гости? Разве их было много?

– Скорее всего двое. Один, очевидно, человек.

– Шаламов!

– Возможно. А второй… здесь есть неясности. Повторяю вопрос: куда могла уехать Купава, да еще с ребенком?

Мальгину стало жарко. «Неужели Данька успел забрать Купаву и увезти ее с собой?» – подумал он. Куда? Зачем?.. Вспомнил о Гзаронвале, но без колебаний решил: «К нему я схожу сам. Парень, похоже, давно ищет возможность и способ переступить границу сложившихся отношений, видит себя на месте Дана. Неужели Купава не ощущает низменных глубин души этого «супермена»?»

– Не знаю, – покачал головой Мальгин. – Я начинаю думать, что Шаламов успел раньше нас и забрал Купаву с собой. Она все же его… жена.

Лондон неожиданно улыбнулся, отчего его лицо преобразилось неузнаваемо. Прав Шатобриан, подумал Мальгин рассеянно, чем серьезней лицо, тем прекрасней улыбка. Правда, неизвестно, к чему относилась улыбка Майкла. Видимо, уровни информированности у него и у Ромашина одинаковы, и он тоже знает, что Купава ушла от него к Даниилу…

– Мы учитываем эту возможность, – сказал Лондон, погасив улыбку. – В этом случае Шаламову будет труднее остаться незамеченным, он потеряет свободу маневра и мобильность. Но прежде чем объявлять его розыск, необходимо выяснить главное – цель! Цель его действий, вектор устремлений, его желания. И тут нам без вашей помощи не обойтись. Судя по личному делу и послужному списку, Шаламов был личностью неординарной, в его жизни большую роль играло… скажем так, странствие сердца.

– Что вы хотите сказать? – осторожно проговорил хирург.

– Даниил был подвержен эмоциям чуть больше, чем позволяла ему специфика работы, любил рисковать, любил острые ощущения, а его бесшабашность даже вошла в поговорку, недаром его прозвали «сверхрисконавтом» СПАС-центра. Существуют открыватели проблем и их закрыватели, так вот Шаламов – из первых. Разве нет?

«Интересно, кто же тогда я, если следовать этой классификации, – подумал Клим, – закрыватель», а вслух сказал:

– Пожалуй! О характере Дана я уже говорил с… э-э… с Игнатом.

Ромашин не пошевелился, будто речь шла не о нем.

– Я знаю. – Лондон больше не улыбался. Он был здорово похож на своего предшественника, не внешне – внутренне, манерой поведения, способностью к оценке вещей, и это обстоятельство сбивало Мальгина с мысли.

– Последний вопрос. Вы уверены в том, что, если Даниил будет доставлен в клинику, вы его вылечите?

В кабинете стало тихо, как в пустой комнате. Мальгин задержал дыхание, не ожидая этого вопроса, он не был готов к нему, хотя давно уже в глубине души пытался ответить на него сам. Но ответа для других, равно как и для себя, у него не было.

– Не знаю, – честно сказал он, помедлив; подумал: «Кажется, прошли времена, когда я на все вопросы такого рода мог ответить «да».

– Это плохо.

– Почему? Какое отношение результат лечения имеет к службе безопасности?

– Прямое: пропадает смысл нашей «охоты» за этим человеком.

Ромашин встрепенулся, хотел что-то сказать, Лондон посмотрел на него, но не прервал речь:

– Игнат не согласен с этим, но у меня другое мнение. У СЭКОНа тоже. Не думаю, что Шаламов способен нанести кому-нибудь вред, поэтому искать его следует только как пациента, нуждающегося в лечении. А если излечить его невозможно, какой смысл в операции поиска и захвата? Понимаете?

– Вполне. Вообще я придерживался такой точки зрения давно. Извините, Игнат. – Мальгин поглядел на невозмутимого Ромашина, тот слегка развел руками. – Но отыскать Даниила все же необходимо, не обязательно надо встречаться с ним, поговорить, мы недоговорили в последний раз, а мне почему-то казалось, что ему плохо… Убежден, он скажет мне, чего хочет.

Ромашин с сомнением покачал головой.

– Клим, он мог убить вас…

– Не убил же? К тому же он мой друг… – Утверждение прозвучало неуверенно и беспомощно. Почувствовав это, Мальгин разозлился. – Не верю я в его полное интрапсихологическое перерождение, не верю! Задавить человеческое в человеке довольно просто, но лишь в том случае, когда он этого хочет и если применить внешнее психотропное давление, а у Даниила случай особый.

Ромашин вздохнул, встретил взгляд Лондона и пожал плечами.

– Расщепление личности Шаламова – факт, не подлежащий сомнению, я уже говорил, и не учитывать его нельзя. Вы это прекрасно понимаете, Майкл.

– Ноу коммент, – развел руками начальник отдела.

– Обещайте мне, – медленно сказал Мальгин, вставая, – обещайте, что, как только вы обнаружите Даниила, предоставите мне возможность поговорить с ним первому.

Лондон тоже встал, не колеблясь протянул руку.

– Договорились.

Оставив Ромашина в отделе, Мальгин вышел в парк, окружавший здание СПАС-центра, и, машинально огибая деревья, направился по склону холма к реке, раздумывая над всем, что услышал. Солнце уже стояло высоко и пригревало, день обещал быть жарким. Отец, наверное, свернул удочки и бродит по лесу, мимолетно подумал Клим, сожалея, что оставил старика одного. Что-то мешало ему, словно натирающий ногу мокасин или тесный ворот рубашки… нет, словно головной убор! Мальгин вспомнил о подарке Ромашина, потрогал дугу «защитника», спрятанного под волосами, и вдруг укол тревоги заставил его вздрогнуть и очнуться. Гзаронваль!.. С визитом к Гзаронвалю следовало поторопиться. Если Купавы нет и у него, значит, Шаламов действительно забрал жену с собой. Данька, Данька, баловень судьбы, что же ты еще затеял?..

Спасатель из группы Жостова жил, как ни странно, под Рязанью, в Спас-Клепиках, в коттедже, стилизованном под старинную русскую избу из толстых бревен, с двускатной крышей и резными наличниками. Ошеломленный Мальгин даже не предполагал, что родина Гзаронваля не Руан или Марсель, а Рязанщина, как и матери Клима, – оставил такси у закрытой калитки и огляделся.

Солнце стояло в зените и пекло как по заказу. Улица в оба конца была почти безлюдна, две шеренги похожих друг на друга коттеджей проглядывали сквозь кружевную резьбу листвы плодовых деревьев, возле некоторых домов стояли машины индивидуального пользования – от одноместных пинассов типа «гном» до многоместных скоростных драккаров класса «семь самураев». У дома Гзаронваля машина не стояла, хотя по характеру спасатель должен был иметь какой-нибудь из престижных аппаратов подобного типа.

Мальгин прошелся вдоль штакетника, невысокого, символического забора из планок, калитка сама открылась перед ним – автоматика в порядке, – и вошел в сад, окружавший коттедж. Яблони – антоновка, золотой налив, штрифель; груши, экзотичный дуриан (на широте Рязани он вряд ли плодоносит, это уже явный снобизм хозяина), малинник, смородина, заросли крупноплодной земляники – все, как полагается. Но где же хозяин?