Призрачные дороги - Галина Ли

И хотя Эли был прав, он в тот же вечер почувствовал себя больным. Не физически, нет. С тех пор, как Грэзу покинул Азалу, он лишь возмужал, превратившись из юнца в настоящего мужчину, так что с плотью все было в порядке, зато душа…. Душа не знала покоя: Эли скрипел зубами от бессильного бешенства, когда видел, в кого превращаются сородичи. Скверна человеческой грязи приставала к сирин дурными болезнями шлюх, застила глаза золотым блеском алчности, лишала разума и чести покорностью боулу, их уступчивостью и… схожестью с сирин.

Когда главнокомандующий решил оставить войско в Сырте на зиму, он сделал большую ошибку. Правильнее было бы сжечь этот проклятый город дотла!

Лучше мерзнуть в чистом поле, чем жить в тепле под землей, потому что близость к людям выворачивает наизнанку души сирин. Грэзу кивнул — да, выворачивает! Он ведь тоже изменился. Каждый день наносил по вере в справедливость войны все новые и новые удары. Эта вера теперь походила на старый щит, покрытый трещинами и зазубринами. Но сменить его было невозможно, оставалось только отбросить прочь и признать, что сирин ничуть не лучше… Да что там — хуже боулу! Но это было неправдой!

Грэзу лег на спину и уставился в небо. Оно манило чистотой, прозрачностью и немыслимой радостью полета, доступного лишь избранным.

Юноша, нащупав на груди медальон с изображением богини, беззвучно зашевелил губами:

— Великая Юсса, возьми меня, всю память мою, ум и волю мои, все что у меня есть, но помоги… помоги стать тем, кем я был. Помоги узнать то, что я когда-то знал! Поверить в то, во что верил! Помоги!..

Но небо и богиня молчали. Их не интересовали метания Грэзу. Или может… дело было в другом? В том, что боги — это… как огненная ящерица, всего лишь красивая сказка?!

В ответ на сомнения раскатились глухой дробью барабаны, а к ногам поползли черные тени. Грэзу резко сжал руками голову, пытаясь выкинуть мутные мысли прочь, но не справился, спрыгнул на землю. И прежде чем зайти в дом зачем-то снова посмотрел на небо, да так и застыл завороженно.

Вспыхнула и погасла падающая звезда, а за ней мерцающей волной прокатилось призрачное сияние. Потянулись по земле длинные тени, будто по небу пронеслось еще одно светило, и Грэзу на мгновение накрыло невидимым жарким облаком. Откуда-то донесся горестный, выворачивающий душу вой, переросший с новой волной всполохов в отчаянные вопли, стоны и стенания. А затем стало тихо и легко на душе.

Это был знак! Знак того, что все происходящее внизу… лишь происки Ансуре! Испытание, через которое народ сирин должен пройти, чтобы стать достойным милости Небесной матери.

Командир пятого стило снова поднял лицо к небу и в первый раз с того самого дня, как покинул свою деревню, вознес благодарственную молитву богам.

За этим занятием его застал Яир, вылетевший на улицу со словами:

— Грэзу, ты почувствовал?!

Увидев благоговейно застывшего товарища, маг торопливо пробормотал короткую молитву, а затем подскочил, схватил Эли за плечи и, смеясь, закричал:

— Ты чувствуешь? Предсказание исполнилось — нежити больше нет: ни упырей, ни оборотней! Они все сгорели: Юсса уничтожила нечисть!

Глядя на искреннюю радость приятеля, Эли сам рассмеялся. Яир был прав — липкий холод, который чувствовался в Сырте, несмотря на все усилия победителей, исчез! Даже тяжесть множества смертей, давившая ежечасно на живых, и та ослабла. Теперь в Сырте можно было спокойно жить! И спокойно спать — в Эли проснулась надежда, что с ночными кошмарами тоже покончено.

Он сладко зевнул и сделал было шаг к дому, но дорогу перегородил Яир:

— Надо поговорить!

Грэзу удивленно посмотрел на друга:

— Хорошо.

Маг тут горячо затараторил, сбиваясь от волнения на шепот с посвистом:

— Перестань мучить Рохани! Зачем она тебе?

До командира пятого стило не сразу дошло, что Яир говорит о боулу. Грэзу не желал запоминать имя той, с кем проводил ночи. Он помнил наказы жрецов: люди — всего лишь вещи.

— Она же боится тебя до потери сознания! — не дождавшись хоть какого-то отклика, снова пошел в атаку Яир. — Почему ты не можешь успокоиться? Что именно Рохани сделала нам плохого?! Почему ты…

— Подожди! — Эли резко оборвал друга. — Ты забыл, что ее никто не принуждал, не заставлял? Да и сейчас никто не держит!

Юноша даже не знал… посмеяться или разозлиться на такое нелепое обвинение.

— Вот и не обижай, — буркнул сокол, добавив: — Она хорошая.

Грэзу в ответ нахмурился:

— Да ты никак влюбился!

Но заметив, как покраснели у мага уши, вздохнул:

— Ты хоть понимаешь, в кого? Это же боулу!

Яир тут же зло прищурился:

— Ну и что?! Чем, скажи на милость, мы с тобой лучше этой девушки?! Кроме того, что мы сирин, а?!

Грэзу в ответ только сплюнул, развернулся и ушел обратно в дом — трудно что-то объяснять тому, кто отказывается понять простую истину: людям, даже самым безобидным, никогда не стать полноценными существами…. Нельзя влюбляться в боулу! Нельзя считать их равными, потому что у людей нет настоящей души! Только сирин могут передать ее потомкам, иначе никак. Ведь если бы не клятва верности, Эли бы и клочка овечьей шерсти не дал за жизнь Яира, доведись ему забыться на одну единственную ночь в объятьях этой Рохани! Как можно не понимать такой очевидной истины?!

Однако ночью, когда девушка хотела привычно скользнуть под одеяло, Грэзу толкнул ее к магу:

— К нему иди!

Боулу растерянно заморгала, замерла, с испугом переводя взгляд с Эли на Яира.

Юноше пришлось встать и за руку подвести ее к другу:

— Наслаждайся!

Яир покраснел, вскочил, обнял оцепеневшую девушку за плечи, повел вон и уже на пороге, обернувшись, беззлобно бросил:

— Дурак ты все-таки, Грэзу.

Эли махнул на сумасшедшего мага рукой — ссориться с приятелем из-за какой-то боулу он не собирался. Раз она так нужна Яиру, пусть получает. В конце концов, это сокола воспитывали в храме, кому как не ему разбираться в сущности людей?

Той ночью Яир не вернулся, а девчонка наутро щеголяла в сердоликовых серьгах, опутанных тонким и сложным плетением. Маг вложил все свои умение и знания в работу над украшением, превратил его в амулет, хранивший от всевозможных болезней. В том числе и от черной немочи.

Все свободное от дозоров время Яир теперь проводил рядом с боулу. Эли опасался, что так некстати вспыхнувшая любовь вызовет злость у кого-нибудь из драконов, но этого не произошло. Тихая, скромная девушка, похожая на пугливую птаху, нравилась многим. Несмотря на то, что была всего лишь боулу. Так что на мальчишку смотрели с добродушным сочувствием, и лишь Вэлвиль однажды хмуро спросил: