Разбойничьи Острова - Яна Вальд

сказала Дельфина, — лишь ради ради добычи, а у тебя ничего нет, Марк из Лантисии. Пленники нам не нужны. Наш рейд был успешен, корабль побывает дома, а потом пойдет в Меркат. И там иди себе, куда хочешь.

Ответа она не ждала и не услышала, он сделал несколько шагов обратно и снова лег. Дельфина все же заметила — на миг в зеленых глазах полыхнуло облегчение. Ему совсем не хотелось, едва стоя на ногах, сражаться против целого корабля. А потом регинец вновь поднял голову, обернулся на Дельфину — не насмешливо, не признательно, а как-то… иначе. Словно, что-то решил для себя. Взгляд так и пригвоздил Дельфину — это решение касалось нее.

Если Марк из Лантисии надеялся, что его оставят в покое, то напрасно. Такая диковинка — регинский воин, враг! С ним можно было говорить, браниться, угрожать, хвастаться будущими победами — целое войско не защитило бы его от любопытства Дэльфы. Именно такие, как он, скоро будут удирать от нее, поджав хвост, — как же было не сообщить об этом первому недругу, который волей-неволей был вынужден ее слушать?

— Я Дэльфа, дочь Дельфины. А это — Нела.

Ей не хотелось называть сестренку Нела, Ничья Дочь. Та привыкла, что ее полное имя коротко и приготовилась ответить, почему не упоминает родителей. Но он спросил о Дэльфе:

— Где твой отец, девочка?

И она растерялась, что не часто с ней случалось. Дитя Обряда, она знала, что морской бог, прежде, чем стать ее отцом, вселился в тело Нана с Острова Рифов, но никто никогда ее об этом не расспрашивал.

— Мой отец — Алтимар, Господин Морской.

Лантис согласился:

— Да, у тебя глаза дьяволенка, — и вдруг, улыбнувшись, добавил. — Но лицо матери. Вырастешь — красавицей будешь.

Марк из Лантисии смотрел в небо. Недавно небо спустилось ближе, склонилось над ним и впервые в жизни одарило видением, которое он почти не помнил, но никогда не забудет. Женское лицо, как солнце, сияло сквозь непогоду. Не синеглазое в обрамлении черного шелка волос — нет, разбойница была наяву. Выхаживала его — он это помнил отлично. Поила каким-то зельем, от которого голова трещала меньше. Не давала захлебнуться, когда его тошнило, и потом, когда он, наконец, смог есть, разжевывала еду. В первую ночь удар по голове был совсем свежий и было ему совсем паршиво. Кажется, не приснилось — она положила руку ему на лоб и пообещала: “Все пройдет, регинец. Рана чистая, скоро затянется. Кроме головы, все цело. Тебе очень повезло”. Давно же его никто не жалел! С детства, наверное. Женщиной из тумана была то ли его мать, которой уже нет в живых. То ли Святая Дева, хоть он и не достоин Ее милости. Видение оставило в его душе чувство удивительного покоя, будто пообещав: все, что происходит с тобой, — правильно.

Настолько странно было все случившееся, что он перестал удивляться. Он просил чуда и был готов к чуду. Если бы сам Господь пришел за ним по воде, если б демон Алтимар утянул его в ад, — он был готов. И встретить ту самую синеглазку казалось само собой разумеющимся. Морская Ведьма. Ну, конечно. Кем еще могла быть хозяйка колдовского говорящего меча? Видение свыше назвало ее ведьмой без обвинений, словно ему самому оставило судить. Она крепко спала, сидя рядом с ним, и лантис без помех ее разглядывал. Искал в мягких чертах знаки порока или обмана. Но она выглядела обычной усталой женщиной. Усталой, потому что была к нему очень добра.

Небо не слепило сегодня обжигающим зноем, как обычно летом. Оно колыхалось, как крашеное полотно и казалось легким и хрупким. Весь мир был приветливо-новым и таким щемяще красивым, каким он бывает только весной; только в юности, когда зарождается первая любви; и еще после смертельной опасности. Марк из Лантисии плыл неведомо куда на корабле заклятых врагов, возглавляемых Морской Ведьмой, — и не ощущал даже капли страха. Если б ему рассказали об этом приключении лет пятнадцать назад, он сбежал бы из дому еще раньше. А месяц назад сказал бы, что спокойствие его можно объяснить только ударом по голове. Ему действительно было все равно, где он теперь окажется. Даже боль в не зажившей ране встречал с радостью, потому что боль означала жизнь.

Он не стал спрашивать, зачем островитяне его спасли, догадываясь, что паренек из лодки сам не знает, что на него нашло. Марк тоже щадил раненных противников, когда мог. Дал себе зарок никогда больше не сражаться против островитян, и решил, что этого достаточно. Благодарить не собирался. Разбойники все равно оставались ему врагами, но теперь он готов был признать: морские дьяволы — люди. Пусть, язычники и грешники, проклятые Богом, но из плоти и крови, такие же, как регинцы. Ну, хотя бы девчонка, что сидела возле него и рассказывала о своих будущих победах над Регинией, — Марк так и не сумел на нее разозлиться.

И женщина, которую называют Дельфиной. Толпа сильных мужчин подчиняется ей беспрекословно. У нее есть дочь, но волосы не покрыты, как у девушки, ее считают супругой божества — то есть, дьявола. И она прелестна — никакая вражда не помешала бы Марку залюбоваться красивой женщиной. Видно, чары ее столь искусно сотканы, что опасности он не ощущает. Морская Ведьма — просто женщина. И разгорался озорной огонек, зрела шальная мысль: так ли уж отличается островитянка от регинок?

“Что за тревога во мне, Господин Морской?Не знаю, с чем сравнить, но не могу сравнить с Морем”.

Стоя у борта и глядя в морское зеркало, Дельфина видела Мару. Многое вправе требовать богиня, из чьей крови создано Море, но Дельфине она не приказывала, а просила. Что именно — Дельфина еще не поняла, но начинала догадываться. Странная мысль сегодня не давала Дельфине покоя: она знала, что красива. Нан, ее первое воплощение Алтимара, не появлялся больше на Обрядах, навещал ее лишь, чтобы повидать дочь. Дряхлым Нан еще не выглядел, но, видно, решил, что для женщины в самом цвете он стар. На Полнолунном Мысу островитянку ласкали другие, вне мыса у нее не было мужчин — Дельфина даже не задумывалась, почему. Раньше не задумывалась. Она еще красива, еще молода. Она знала это прежде, но сегодня — через Дэльфу — услышала от регинца. И зачем-то особенно тщательно расчесала смоляные волосы, расправила складки туники. Неужели — для него? Женщина еще не готова была это признать.

К вечеру Марк из Лантисии снова поднялся, прошел по