Путь воина раминг: Кодекс сиреневого пламени - Александр Ковалевский

Брат вернул ее мне, и он продолжал бы жить, если бы не был таким старым.

— То есть, можно вернуть душу, даже не рискуя своей жизнью?! — Именно.

— Скажи мне, Лаил, а ты узнал о Любви больше, чем твой брат? — Да. Берл влил в меня свои энергии, и я получил часть его знаний. И последующие сорок три года я посвятил познанию всех аспектов Высшего Чувства. И я хочу тебе сказать, что воскрешение человека — это только начало.

— А что же тогда она может?

— Находясь в теле у Дарла, я понял, что Любовь так же способна на неистовые разрушения.

— Но как Любовь может разрушать? — Ненависть — это та же Любовь, но в другом ее проявлении.

— Точно! Лептон говорил мне об этом! — душа Лаила кивнула и улыбнулась: — Любовь — это энергия в каком-то ее проявлении. Так вот, эта же энергия может проявиться с противоположным значением — Ненавистью.

— Значит, Любовь и Ненависть — одно и то же? — Конечно же, нет. Любовь и Ненависть это одна и та же энергия в разных ее проявлениях. Говоря о возможностях Любви, можно говорить и о возможностях ненависти. Потому что, когда я потерял родителей, вся моя накопленная Любовь в миг превратилась в гнев и разочарование, и я стал вестником зла. Но, тем не менее, добро всегда было сильнее зла. Когда в темную комнату помещают маленькую свечку, своим маленьким, но стремительным сиянием она способна разрушить эти чары и проложить дорогу света, и комната уже не будет темной. А свет нельзя нарушить тьмой. Точно так же и Любовь нельзя поработить ненавистью.

— Но почему же вы тогда возненавидели? — Просто я не знал этого. В тот момент я не знал, что частичка Любви все же осталась во мне, Дьявол этим воспользовался и мигом вселился в мое тело и пытался погубить ее, но ему не удалось.

— Значит, полюбив однажды, ты уже никогда не будешь порабощен тьмой? — Именно.

— Но ведь не все это знают! — Но они узнают это, когда придет время. Ведь я в конце концов вспомнил, хоть и через многие годы.

Мэндл и Лаил замолкли на некоторое время. Парнишка думал об их разговоре, а Лаил просто наслаждался пейзажем.

— Так что все-таки может Любовь в наивысшем ее проявлении? — Ты все это узнаешь, когда придет время. А я уверен, ты узнаешь намного больше, чем я и мой брат. Но главное, что тебе нужно знать, так это то, что Один по-настоящему Любящий человек способен спасти целую Вселенную.

— Но что может сделать один человек?! Как??! — То же самое, что и ты сделал с Дарлом. Прощай, Мэндл, — душа исчезла вместе с утесом. Мэндл вновь оказался в пещере. На этот раз ее освещал лишь свет, пробивающийся сквозь прозрачную дверь.

— Ни то, ни другое, ни третье, — сказал Мэндл. — Но зато я поговорил с самим Лаилом. Думаю, стоит рассказать об этом Лептону.

Он вышел к туннелю. Было поздно, туннель потух.

— Ой! Я же обещал Кании сходить с ней на озеро. Тут попробуй пойми, как время летит в этих кристаллах! — Мэндл поднял Дримика, и они полетели к озеру, но там никого не было. Мэндл расстроился. Драгий отвез его на главную площадь. Там было пусто — все ушли спать. Один он, как всегда, бродит полночи по сказочным местечкам. Расстроившись своей безответственностью, Мэндл пошел в комнату, упал на кровать и в миг уснул.

На следующее утро его разбудили громкие стуки. Мэндл быстренько встал с кровати и отворил дверь, за ней стояла Кания.

— Доброе утро, — сказала она.

— Доброе, а ты чего так рано? — Да не спится. А ты где был вчера вечером? — Проходил очередное духовное испытание.

— Это что? — Пошли, по дороге расскажу, — Мэндл захлопнул дверь, и они отправились на завтрак. Все время, пока они завтракали, он рассказывал ей про предыдущие опыты духовных испытаний и про то, как вчера он разговаривал с Лаилом. Но Кания не знала этой истории про братьев алхимиков, и Мэндлу пришлось рассказать. Девушка была поражена этой историей, и еще несколько минут ничего не говорила, пытаясь разобрать все, что ей сообщил Мэндл.

— А я и не знала, что Любовь способна на такие вещи. Неужели это правда? — сказала она.

— Да.

— Ты веришь в это? — Верю.

Кания смотрела в глаза Мэндлу, а он — в ее. Они долго молчали, наслаждаясь искренностью их очей. Их зрачки не двигались так же, как и руки, губы, щеки и ноги — они были неподвижны, но каждый из них про себя говорил: «А ведь он/она действительно Любит меня».

Райкон зашел в зал Краера, который, как обычно, сидел в своем кресле.

— Узнал что-нибудь? — Пока ничего.

— Значит, пока что про Мельбеков ни слова? — переспросил Краер.

— Похоже на то.

— Видимо, нам действительно ничего не грозит.

— А с чего вы взяли, что они должны быть живы? — У меня было видение, — Краер встал с кресла и подошел к стене. — Я видел, как Мельбеки покушаются на чужие страны, разыскивая Мэндла.

— ВЫ действительно думаете, что такое возможно? — К сожалению, моих пророчеств еще ни разу не удалось избежать. — Краер кинул испуганный взгляд в сторону своего подопечного.

— Но из всех правил бывают исключения, Мастер.

— Будем надеяться, — сказал волшебник. — «Будем надеяться» — повторил он про себя.

Ролок зашел к Дравену в лабораторию и увидел, как алхимик вновь готовит что-то необычное.

— Как успехи? — спросил Ролок.

— О, Ролок, это ты! — Дравен подошел и обнял его. — Спасибо тебе большое! Спасибо! — Да не за что, а в чем дело? — Твой мальчишка, Мэндл, он просто ангел во плоти. С его помощью я нашел выход из лабиринта Любви! — Ты про…? — Именно! И это зелье уже готовится! — Потрясающе! Это замечательно, Дравен! И когда оно будет готово?! — Постараюсь успеть к сегодняшнему вечеру, это будет чудо из чудес!

— Здравствуйте, Лептон, — сказал Мэндл.

— Привет.

— Вы не представляете, что я пережил в своем последнем духовном испытании.

— И что же это? — Внутри Дарла обитает душа Лаила, и я говорил с ним! — С Лаилом? — Да! Представляете? Они действительно существовали!

— Мэндл, у меня нет слов! Это потрясающе! — юноша еще никогда не видел его таким счастливым, — И что же он сказал тебе?! — Он сказал, что самое главное, что я должен знать, — это то, что один по-настоящему любящий человек способен спасти целую Вселенную.

— Сильные слова, — сказал Лептон, — Любовь настолько могущественна, хм… — Но скорее всего мы не сможем этого осознать — слишком коротка наша жизнь… — Возможно, ты прав, Мэндл. Но зато жизнь души не имеет конца.

К концу дня все пятеро собрались на главной площади.

— Ну что, все готовы? — спросил Лептон.