Мракобой - Дино Динаев

неестественную пробку. В тот же миг сработало вновь приобретенное свойство. Сила гравитации поменяла направление, вызвав временный коллапс в голове и острое желание проблеваться, и вместо того, чтобы ударить прапора с сомнительным эффектом, он упал на него с высоты четырех с половиной метров. Плюс 86 кило веса.

Ноги врезались в противника, и тот вылетел в обратную сторону как пробка. Мало того, Вершинин продолжал падать дальше и упал на следующую стену, по пути окончательно смяв несчастно прапора.

Баженов бессильно наблюдал, как некто в белом аки паук пробежал по отвесной стене в сторону лестницы.

В дальнейшем он об этом честно указал в своих показаниях, что стало главным доказательством негодности его к службе.

Обратной дороги нет.

Эву Вершинин нашел там же и в том же беспомощном состоянии. Она пребывала без сознания. Он прижал руку к ее шее, но как всегда ничего не услышал кроме собственного пульса, передающегося через пальцы. Его всегда умиляло, как герои фильмов навскидку определяли:

— Есть пульс!

Или:

— Нет пульса!

Даже нормальное биение трудно не спутать с собственным. А что говорить об ослабленном. Или как в кино:

— 1 удар в 200 секунд!

Это как уловишь.

Вершинин нес девушку, уверенный, что не донесет ни за что. Это только чисто внешне девицы воздушные существа, а на самом деле у них может и кость тяжелая оказаться.

Вершинин сдох уже через 10 шагов. Остановился, перехватил. Вообще то он планировал эти действия шагов через сто. Ага.

Так он и плелся, отдыхая через каждые несколько шагов. Он взмок и задохнулся мгновенно. Как говаривал незабвенный Жорес Самуилович Равва «Можешь прикидываться молодым, а лестница сдаст всех!».

Он надеялся, что девушка очнется при удалении от границы блокировки-она не очнулась. Из последних сил он дотащил ее до того места, где подземный ход упирался в кремлевскую стену. Достал из рюкзака Эвы и запалил новый стержень. Перед ним вздымалась лестница и ступенек в ней было миллион.

Застрелиться что ли, подумал он обреченно. Было не из чего.

Он взвалил Эву на плечо и начал путь на Голгофу. Он мечтал о засаде или погоне. Без разницы, откуда застрелят, спереди или сзади. Лишь бы прекратили его мучения. В глотке пересохло. Грудь горела огнем, там было поражение легких много процентов.

Некоторое время он шел вообще без сознания. Когда немного оклемался, обнаружил себя уже в горизонтальной шахте, но без Эвы. Пришлось вернуться и подобрать девушку.

Он никак не мог отдышаться, и от кислородного голодания у него случились глюки. Проходя мимо бокового ответвления, увидел в глубине огромного ушастого уродца. Хорошо пистолета не было, стал бы палить без разбора и сам бы застрелился, а так прошел мимо как мимо пустого места.

Глюк на то и глюк не стал его преследовать.

Вскоре он дошел до склепа шиншиллы. Остановился, аккуратно опустил Эву на землю. Затем отогнул дощечку, за которой открылась глубокая сухая ниша, и сунул туда сканер.

Думали, купили Вершинина, шпионы недоделанные, ругнулся он. Хрен вам, а не Вершинина.

Свой рюкзак он потерял рядом с саркофагом. Там же остались отобранные образцы. Так что память сканера со снимками это единственное, что у него оставалось. И все это по праву принадлежало России, а не каким-то там еврогомикам.

Он вернул дощечку на место, присыпал землицей, как будто, так и було. Оставалось занятная сцена-встреча с его европейскими коллегами по продаже родины.

Бой в экзосфере.

И все-таки он дошёл! Дошел да конца. Дошел пока не уперся в тупик. Пока не понял, что дальше идти некуда, и он находится под лачугой отшельника. Саданул в потолок последним и давно погасшим стержнем, сверху этого и ждали, откинулся полог, протянулись руки. Только как поется в песенке «Я уже давно не тот». Не смог он им протянуть Эву, да и сам растянулся на земле и чуть не заснул.

Вниз спрыгнули Мориц и Рафаэль. Видно на правах молодых. Боб не стал заморачиваться и пачкать руки. Это было обидно. Он ради него родину продал.

Первой они подняли Эву, как гражданку бывшего ЕС, а ныне гражданина европейского кластера империи. Потом очередь дошла и до презренного раба империи Вершинина.

Свет дико резал глаза, хотя наступил вечер.

Эва в себя не приходила, Вершинин был готов последовать за ней, однако Боба, как старшего группы, подобные мелочи не интересовали. Он прошел мимо них словно мимо урн с мусором и взялся потрошить рюкзак Эвы.

Тайра проявила человечность, протянула Вершинину бутылочку воды.

— Спасибо, добрая душа!

Никогда он не пил ничего более вкусного. Подозревал, не киндзмараули ли ему подсунули под видом воды обыкновенной.

Боб тем временем закончил потрошить рюкзак Эвы и повернулся к Вершинину.

— Где ваш рюкзак?

— Он остался в пещере! Я не успел ничего! Там была засада!

Еврогомики переглянулись с нехорошим пониманием, Вершинин напрягся.

— Гуд! Рюкзак вы допустим оставили, но где образцы? Это совсем маленький контейнер!

— Я же говорю, я не успел ничего! В меня стреляли!

Боб подтянул табурет и подсел к Вершинину, который без сил сидел на земляной койке. В глазах у него появился сплав доброжелательности и полного понимания.

— А я знал, Жак, что ты ничего не принесешь! С самого начала знал! — усмехнулся Боб. — Жак, ты отличный парень! Патриот империи! Я много слышал хорошего про тебя в разведшколе Бундесвера в Обераммергау! Естественно, тебе не хочется никого предавать! А я тебе скажу, и не нужно! Это всего лишь соскоб с каменного гроба, который никому не нужен!

— Ага, а вам то нужен! — вырвалось у Вершинина.

Глаза Боба сжались в щелочки. Палыч попытался отпить воды.

— Заберите у него воду! — скомандовал Боб.

Тайра выдернула у Палыча бутылку.

— Все равно ты хорошая! — улыбнулся он. — А что тебе еще рассказывали в твоей разведшколе?

Мориц и Рафаэль кинулись на него, схватили с двух сторон. Боб обыскал его лично.

— Я же говорю, ничего нет! Вот Фома неверующий!

— Нихт ферштайн Фома! — сказал Боб. — Говори, где образцы?

И впервые за долгое время службы в следственном комитете и участия в командировках в горячие точки Солсбери, Парижа, Алеппо, Вершинина ударили по лицу. Боб ударил. Больно и расчетливо. Твердой как доска ладонью. Во рту стало солоно от крови, и в носу нехорошо захлюпало.

— А вы профессионал бить стариков! — произнес Вершинин.

— О, вы не есть старик! — возразил Боб. — Бить мы вас нихт! Мы вас будем пытать!

Он повернулся к Тайре:

— Битте, цанге[54]!

Что здесь происходит.

— Was passiert hier?

Поначалу никто не