Прости меня - Юрий Дружков

Но таинственный корабль изменилъ курсъ и на расстояши двухсотъ метровъ отъ "Матадора" пролетелъ на югъ вместе съ волнами и бурей среди ясного неба и спокойного моря. Свътъ на корме корабля вдругъ погасъ, а черезъ минуту онъ и самъ испарился на горизонте.

Загадка выяснилась, когда "Матадоръ" несколько недель спустя пришелъ въ портъ Колатеа Буэна въ Чши. Тамъ капитанъ узналъ о томъ, что въ ночь на 27 марта на датскомъ судне, застигнутомъ буръй, взорвалась лампа и штурманъ судна получилъ сильный ожоги.

Когда свърили время и градусы долготы "Матадора" и датского судна въ ночь на 27 марта, оказалось, что расстояние между ними было въ 1700 километровъ!

Какая нечистая сила могла передавать изображъше въ натуральную велiчину, или многократно увеличеннымъ, къ тому же огибая земную поверхность, крiвизна которой на подобныхъ дистанцияхъ велика?

Никто не высказалъ даже гадательныхъ соображешй. Никто не пытался научно, со здравымъ смысломъ, не отклоняясь отъ законовъ оптiки, объяснить эти сверхдальнобойныя мiражи. Никто не хотелъ собрать воедино въ четкую систему изобразительныя чудеса природы. Мiражи, полярныя сiяшя (кресты, силуэты, круги, такъ называемый гало). Никто не искалъ. И напрасно!

Путешествуя въ погоне за мiражами по южной части Соединенныхъ Штатовъ, я сделалъ однажды весьма несерьезное поначалу предположение. Меня толкнули къ этому проводiмыя мною постоянно измерешя магнитныхъ полей..."

Дальше в тетради вырван тот самый листок, найденный Генералом, тот самый, который был исписан формулами. Следующая страница начиналась так:

"Определить искомое можно лишь, если удастся провести

лучъ сразу въ двухъ названныхъ точкахъ такимъ образомъ,

чтобы лучи пересеклись, а гребешки волнъ совпали бы въ

своихъ колъбашяхъ.

График магнитных отклоненш показывает следующее: глав

ная точка опоры, назовемъ ея такъ - гигантскаго магнитна

го зеркала - находится где-то на Американскомъ конти

ненте. Точнъе определить не удалось".

Здесь опять идут формулы, запись которых мы отложим до более подходящей минуты.

"Сделавъ теоретическое, умозрительное предположение - самый первый нетвердый шагъ, - я надумалъ проверить его на практикъ. Для этой цели, мнт, былъ нуженъ довольно яркiй (не ослепительный) вне 3Ьмныхъ предтеловъ источникъ свьта. Имъ оказалась ночная наша спутница - Луна.

Въ одну пзъ тихихъ ночЬй на велосипеде я въъхалъ на равнину, по которой шла довольно ровная дорога, и началъ искать возможную, повторяю, предполагаемую пока, точку.

Вдругъ я съ изумлешемъ увиделъ, что Луна увеличилась въ объеме въ несколько разъ. Она оставалась такой, пока я не проъхалъ съ дЪсятокъ мЪтровъ. Я вернулся назадъ, и снова на томъ же участке Луна мгновенно увеличилась. Она была нормальнаго цвЬта, но пятна ея растекались въ ширину, какъ, впрочемъ, и она сама.

Потомъ я шагами отмърилъ площадку, съ которой былъ виденъ мiражъ. 110Х10 мътровъ. И нигде больше.

Значить, они есть!

Возникаетъ вопросъ. Какое практическое значеше могутъ нмъть открытые мною лучи?

Смыслъ ответа ясенъ, хотя само явлеше поражаетъ своими возможностями.

Если человек сумЪетъ использовать названные лучи съ помощью техники, сумЬетъ поймать и преобразовать ихъ, онъ овладЬетъ "эффектомъ погибшей звъзды". Проще говоря, мы танемъ видеть "дъла давно минувших дней, преданья старины глубокой...".

Четкия рисунки прошлаго, многократно отражаясь отъ магнитныхъ зеркаль мирозданiя, витаютъ по всъленной. ЧеловЪкъ долженъ видеть ихъ!

Очень трудно пока решить, но мне кажется, мои лучи "берутъ" у Времени озвученныя картины, то есть ведут локацию не только изображешя, но и звука..."

Тут опять идет гениальная математика.

Я видел.

К деду пришел высокий, благожелательный, добрый, умный человек. Он сказал:

- Ваш отъезд оч-чынь похож на бегство. Я понимаю, Россия ваша родила, здесь ваш от-чый дом, но пора бы вернуться. Мы затратили много средств.

- Я сделал все договоренное.

- Договоры, понятие оч-чынь растяжимое, господин профессор. Мы платим не за ваши управляемые приборы, а за вашу светлую голову, за техническую мысль, основу материального прогресса. Нам нужен ученый такого калибра, как вы.

- Я, кажется, больше не могу быть вам полезен.

- Вы хотите сказать, что вам больше нечего дать прогрессу?

- Примерно так.

- А ваши поездки по Штатам? А замеры магнитных силовых линий?.. Как эта русская сказка? Серебряное яблы-чко и наливное блюды-чко. Вертись, вертись яблы-чко, покажи мне то, не знаю что... Будем откровенны, вам самому разве не терпится начать? У меня совершенно правильные сведения. Императорская казна дала вам сумму, которой хватит вам только на дорогу до Черного моря и на покупку двух или трех импортных аппаратов у нашей фирмы... Где же лучше понимают русского профессора?.. Кажется, в Москве у вас имеется любимая женщина? Возьмите ее к нам. Она любит вас, она поймет... Она оценит этот шаг, эту жертву во имя Великой Науки...

- А если я все же не поеду?

- Я не верю в такую вашу неспособность понять собственную выгоду и пользу для науки. Но... но, если так случится, мы будем вынуждены опубликовать некоторые сведения... Монархия не простит вам...

В Харькове дед позвонил у двери с табличкой "Докторъ Леоновъ". Шел дождь. Он снял мокрое насквозь пальто. Жена доктора Леонова, укоризненно покачивая головой, понесла пальто к широкой теплой кафельной печке.

Доктор Леонов и дед пили в гостиной горячий с медом и вареньем чай. Дед все время тер ладони, как делают, когда хотят согреть руки.

- Не отказывай, положи меня в психиатрическую.

- Не говори глупости.

- Видишь, у меня дрожат руки.

- Ты возбужден. И погода прескверная.

- Положи в нормальную. В любую положи! Только спрячь меня.

- От кого?

- От самого себя.

- Ты здоровый человек, а напускаешь на себя.

- Здоровые так не живут.

Я видел.

Рано утром в больничной палате он открыл свой саквояж, который любезный доктор Леонов разрешил ему взять в палату, и положил на тумбочку револьвер. Он лег, аккуратно укрыл себя одеялом и лежал так пятнадцать минут.

Потом он выстрелил себе в сердце. Хрипя от боли, сам положил на тумбочку револьвер.

Я не знаю, как это можно, только все было так. В него никто не стрелял...

Неужели я придумал мой аппарат, чтобы видеть, распутывать, разгадывать убийства, убийства, убийства, убийства, убийства?.. Не рано ли создал я тебя, мой плакатор? Имеем ли мы право все видеть, все понимать, все знать? Где он, этот смешной Археолог с наивными, детскими, чистыми тайнами, сказками-загадками?..

Вот и все. Кто-нибудь скажет: банальный сюжет! Непонятый русский ученый, косное правительство... Ну что же, придумать можно и завлекательней. Только я ничего не придумал. Многое было еще тогда напечатано в газетах. Я могу показать их.