Дальнейшие похождения царевича Нараваханадатты - Сомадева

На следующий день, заметив, что жители города держат в руках вины, спросил царевич у Винадатты: «Почему здесь у каждого, даже у малых детей, в руке вина?» А тот ему ответил: «Живет здесь царь гандхарвов Сагарадатта, а у него есть дочь, имя которой Гандхарвадатта, своей красотой обрекающая небесных дев на презрение. Тело ее — воплощение мастерства творца в создании совершенства красоты, словно сочетавшего в нем амриту, свет луны, сандал и тому подобные прекрасные вещества. Она всегда поет, подыгрывая себе на вине, песню свою, пожалованную ей самим Вишну, и благодаря этому стала весьма искусной в музыке. И решила она: «Тот, искушенный в музыке, кто сможет спеть хвалебную песнь Вишну с равным искусством в трех октавах, подыгрывая себе на вине, тот и будет моим мужем». Поэтому то здесь все учатся играть на вине, но пока еще никто не стал таким искусным». С радостью услышал это царевич от Винадатты и сказал ему: «Все девы искусств сами избрали меня в мужья, и ведома мне всякая музыка во всех трех мирах».

Когда Нараваханадатта молвил это, подружившийся с ним Винадатта отвел его к царю Сагарадатте и сказал: «Вот Нараваханадатта, сын повелителя ватсов, заброшенный в твой город рукой видьядхари. Он великий знаток музыки и знает хвалебную песню Кешаве[262], которую так любит Гандхарвадатта». Молвил царь на это: «Истинно, я и сам об этом слышал от гандхарвов, и сегодня почет для нас принять его. Видно, есть в нем частица божества, иначе как бы попал он в страну нашу, доступную только богам! Будь он человеком, как бы мог он с помощью видьядхари попасть сюда? Пусть позовут сюда Гандхарвадатту, и будем мы свидетелями чудесного!» Только вымолвил он это, как поспешили придворные за Гандхарвадаттой.

Пришла она, прекрасная, сверкающая украшениями, сделанными из цветов, полная юного задора, словно ветром приводящая в движение лиану желаний, и села подле отца, и по ее слову тотчас же слуги рассказали, что случилось, и она запела, подыгрывая себе на вине, и когда сплетала она звуки в созвучия, словно супруга Брахмы, поражен был Нараваханадатта и пением ее, и ее красотой. Но ей он сказал: «Кажется мне, царевна, что не очень хорошо звучит твоя вина. Видно, волосок попал под струну!» После таких слов царевича бросились смотреть вину и действительно нашли волосок.

Тут уже все гандхарвы пришли в крайнее изумление. И тогда царь взял из рук дочери вину и передал ее царевичу с просьбой: «Возьми вину, царевич, и пролей нам в уши поток амриты!» Запел Нараваханадатта хвалебную песнь Вишну, да так, что все гандхарвы замерли от удивления и стали как нарисованные, а Гандхарвадатта бросила на него исполненный нежности взгляд, подобный венку из широко раскрывшихся синих лотосов, избирая царевича себе в мужья. Заметил это царь, и вспомнил, что случившееся соответствует его обещанию, и отдал Гандхарвадатту царевичу в жены, и была под гром небесных барабанов сыграна их свадьба. Сравнить же это несравненное торжество ни с чем нельзя, раз уж стало оно мерилом для всех прочих торжеств. Стал после этого там жить Нараваханадатта, наслаждаясь с Гандхарвадаттой божественными радостями.

Однажды пошел он полюбоваться городом, и посмотрел разные места, и наконец вошел в сад около города, и там увидел спускающуюся с небес божественную женщину, сопровождаемую дочерью, подобную сверкнувшей среди безоблачного неба молнии, сопровождаемой дождем, а она, увидев его и узнав благодаря своему знанию кто это, промолвила, обратившись к дочери: «Вот, доченька, сын повелителя ватсов, твой будущий муж!» Когда же приблизилась она, спросил царевич эту божественную женщину: «Кто ты и зачем сюда пришла?»

И та божественная женщина, думая о своей цели, молвила ему: «Я — супруга видьядхарского царя Девасинхи, а зовут меня Дханавати, а это — дочь моя, сестра Чандасинхи, и имя ее — Аджинавати, и небесным благовестием предсказано ей, что ты станешь ее мужем. Узнав благодаря своим знаниям, что будущего верховного повелителя видьядхаров принесла сюда видьядхари Вегавати, пришла я сама, чтобы сообщить тебе о своем желании. Не следует тебе оставаться в месте, легко достижимом для видьядхаров, — ведь они из ненависти могут убить тебя, пока ты еще не достиг предреченного тебе поста, — и гулять одному. Так идем, доставим мы тебя туда, куда нет им доступа. Разве не откладывает появления своего на небе Месяц, когда затмевается Солнце? Когда же наступит подходящий день, то возьмешь ты в жены мою дочь». И с этими словами забрала она его и свою дочь и взвилась в небо, доставила его в город Шравасти и оставила там в роще, а сама вместе с Аджинавати исчезла.

Там и увидел царевича, наделенного добрыми приметами и благородной внешностью, царь Прасенаджит, возвращавшийся издалека после охоты. Приблизясь к нему, с любопытством спросил об имени и роде, и когда услышал ответ, то обрадовался и с почтением привел его к себе во дворец, полный слонов, привязанных к столбам, и коновязей со множеством коней, подобный покою отдохновения Шри, богини царского счастья, утомленной от странствий. Где бы ни находился человек, которому предречено наслаждаться счастьем, всюду богатства и радости бегут за ним, словно женщины за возлюбленным, — потому. — то и отдал царь, алчущий совершенства, Нараваханадатте в жены дочь свою Бхагиратхаяшу. Стал царевич жить в блеске и величии с нею, словно с самой Лакшми, сотворенной для своего удовольствия творцом во плоти и крови.

Однажды вечером, когда на челе Девы Востока засиял Месяц, возлюбленный Ночи, льющий свет радости в людские глаза, — или это прелестное, как амрита, лицо Бхагиратхаяши отразилось в зеркале безоблачного ясного неба? — сидел царевич с нею на залитой лунным светом плоской крыше дворца и по ее желанию пил вино — и становилось оно еще слаще оттого, что отражалось в нем радующее взгляд прелестнейшее лицо, словно услаждая и вкус, и взор царевича. И ничтожной представилась ему красота луны по сравнению с красотой его возлюбленной — разве обладает луна игрой полных страсти карих глаз и жгуче-черных бровей? Когда же насладились они вином, удалились они в покои, и царевич разделил ложе с Бхагиратхаяшей.

Заснула его возлюбленная, а к самому Нараваханадатте сон не шел, и царевич, предавшись воспоминаниям, вдруг проговорил: «Как это любовь к Бхагиратхаяше заставила меня позабыть о других моих супругах? Видно, судьба всему госпожа! И министры мои далеко от меня. Из них для Марубхути самое главное дела доблести, а для Харишикхи нет ничего важнее, чем политика, но вот о ком я очень тоскую, так это о хитроумном Гомукхе, верном помощнике моем во всех делах». И вдруг размышления его были прерваны — донесся до него звук сладостного, прогоняющего сон женского голоса: «О, горе!» Стал он, держа в руке яркий светильник, искать ту женщину повсюду, как вдруг заметил в окне прекрасное женское лицо — было оно столь прекрасно, что, казалось, виденная им сегодня на небе покрытая пятнами луна была творцом из озорства подменена другой луной, лишенной пятен, здесь, на земле. Не видя ее тела, но желая увидеть его, ибо Нараваханадатта был очарован красотой ее, подумал тотчас же царевич: «Когда дайтья Атапи[263] пытался в давние времена препятствовать творению Брахмана, тот послал его в сад Нандана со словами: «Пойди туда, посмотри чудо!» Пошел туда дайтья, но увидел там только лишь женскую ногу совершенной красоты, и тогда страстно захотелось ему увидеть все тело той красавицы, но не дано ему было удовлетворить это желание, и он умер. Видно, и мне на погибель творец сотворил это лицо».

А пока он так раздумывает, поманила его пальчиками, нежными, как побеги, божественная красавица, подав ему знак: «Иди сюда!» Тогда, тихо выйдя из покоев, где спала супруга, приблизился он, исполненный любопытства к той божественной женщине, а она в это время воскликнула: «Ах, погибла ты, Маданаманчука, супруг твой, говорят, к другой привязался!» И, слыша это, вспомнил Нараваханадатта о возлюбленной, и опалил его огонь разлуки, и спросил он красавицу: «Кто ты и где ты видела мою милую Маданаманчуку, и скажи, почтенная, зачем ты ко мне пришла?». А она, смелая, отвела его подальше во тьме и заговорила: «Слушай же, все я тебе расскажу! Живет в городе Пушкаравати повелитель видьядхаров Пингалагандхара, пожелтевший от постоянного поклонения богу огня Агни, и есть у него дочь, которую зовут Прабхавати, — знай, что это я, а родилась я у него в награду за постоянное поклонение богу огня. Отправилась я на Ашадхапуру повидать мою подругу Вегавати, но не нашла ее, так как ушла она совершать подвиги во имя веры, но узнала я от ее матери Притхвидеви, что гостит у них Маданаманчука. Пошла я посмотреть на нее. Увидала я ее, исхудавшую от поста, смертельно бледную, в знак разлуки с тобой заплетшую одну лишь косу, горько рыдающую и восхваляющую сквозь рыдания твои достоинства, окруженную множеством видьядхарских царевен, заливающихся слезами, горюющих при виде ее и восторгающихся, слыша о тебе. Поведала она мне о том, каков ты, и я, охваченная состраданием к ней и очарованная твоими достоинствами, утешила ее, пообещав разыскать тебя и привести к ней. Силой волшебных знаний моих узнала я, что ты здесь, поспешила к тебе ради нее и ради себя. Но, увидав сегодня, что забыл ты о своей возлюбленной и воркуешь с другой, воскликнула я, преисполнившись состраданием к твоей супруге: «О, горе!»»