Наследница чужой жизни (СИ) - Лисицына Татьяна Юрьевна

Поспать? Ну уж нет. Затаённая ревность придала Алисе сил. К тому же больше всего на свете, ей хочется выйти на этот приём со сверкающими глазами счастливой женщины, которая ещё хранит внутри себя частичку мужской страсти. Девушка подложила руку под голову, удобнее устраиваясь на белоснежной наволочке и перекидывая волосы, чтобы обнажить грудь. – Я вовсе не устала, – она призывно улыбнулась. – Иди ко мне.

Стас бросился на колени возле кровати, покрывая её руку поцелуями.

– Маленькая моя, но тебе ещё будет больно. – Она взяла его руку и прижалась к ней щекой, глядя на него.

– Не будет, если ты будешь ласков со мной. Давай же, раздевайся.

Стаса не пришлось долго упрашивать. То время, которое было выделено для отдыха, ушло на поцелуи и ласки. Когда всё закончилось, она удовлетворённо вздохнула, глядя, как Стас легонько похрапывает. Ей же абсолютно не хотелось спать. Наполненная его силой, она пристроилась у него на плече, уже не вспоминая о Евгении. Теперь ей думалось про войну, на которой они скоро окажутся. А как прекрасны простые радости с любимым. Вернутся ли они сюда, где были счастливы?

Стас открыл глаза и сощурился на жену.

– Прости, я задремал.

– Как и любой супруг, который, получив своё, повернулся на бок и заснул, – хихикнула Алиса. – Тебя оправдывает только то, что от этого мне тоже кое-что перепало.

– Ах, как же хорошо, – Стас потянулся и обнял Алису. – И совершенно не хочется идти на приём.

– Тебя что-то смущает?

– Мне лучше рассказать тебе. Пусть у нас не будет секретов. Я думал, ты спросишь сама.

– Расскажи, если хочешь, – легко сказала Алиса.

Стас начал с истории, как Евгения собиралась прыгнуть поезда на полном ходу и как он удержал её.

Алиса взволнованно села на кровати.

– Но, если она собиралась прыгнуть с поезда, значит, в душе у неё был полный раздрай.

– Вероятно. После этого она призналась мне в любви, чем меня очень удивила.

– Так ты был рядом и ничего не замечал?

Стас тоже сел.

– Я, честно, вообще не догадывался. Мы разговаривали, когда у неё оказывалось время, и она ни разу до того момента, как собиралась спрыгнуть, мне ни словом ни обмолвилась.

– Да уж, мужчины, как всегда слепы, если им это не надо, – сказала Алиса, накручивая локон на палец и потягивая его. Получается, у них ничего не было и ревновать-то не к чему. Ну а что же он так покраснел при тётушке? – Так отчего же тебе не хочется встречаться с ними?

Стас ответил не сразу. Придвинулся ближе, провёл пальцем по её лбу, разглаживая морщинку между насупленных светлых бровей.

– Понимаешь, у меня есть странное чувство, что я в чём-то виноват перед ними. Гриша остался калекой. Евгения выходит замуж из жалости. А я здоров, а теперь ещё и счастлив.

– Знать бы сколько нам отпущено чужого счастья. Так что давай радоваться. Какая бы у них жизнь не была, это их жизнь. А мы сюда заглянули, как в поезд сели по чужим билетам.

– Ты права, глупо всё это, – согласился Стас. – Но мне теперь легче стало, как я тебе рассказал.

– Всегда так делай. И пусть от жены не будет тайн, – Алиса взъерошила ему волосы. – Ну что, нужно одеваться и ещё причёсываться. Ужас, сколько раньше тратили на это времени.

Алиса потянула руку к звонку, но в дверь постучали и появилась горничная княгини Палехской. Бледная девушка с веснушками и рыжеватыми волосами, стянутыми в узел из косичек.

– Её сиятельство сказала, чтобы я помогла вам. Какое платье желаете надеть?

Алиса подошла к шкафу, где были развешаны её платья и пробежалась по плечикам. Вытащила кремовое, подготовленное в приданое. Она даже не помнила, как его примеряла. Но сегодня платье не шло к её бледности. Тут нужно было что-то другое, и Алиса вытащила фисташковое платье с примесью оливы. Оно идеально подчёркивало глаза и фигуру большим бантом на турнюре. Алиса покрутилась у зеркала и подала платье горничной.

– Подготовь вот это. А к нему длинные серьги с жемчугом и браслет.

Приём начался в голубой гостиной с овальными окнами. Пока сгущались сумерки, приезжали гости. Стас и Алиса принимали поздравления и вели лёгкие беседы ни о чём, когда объявили, что прибыли граф Воронин и графиня Коринова. Алиса взглянула на Стаса, который стоял рядом с ней, и тот чуть заметно сжал её руку. Алиса гадала, каким же образом, молодой граф появится на приёме? На инвалидной коляске? Или на костылях?

Но к её удивлению, двигаясь очень медленно и прихрамывая, Григорий, которого поддерживала под руку Евгения в тёмно-синем, почти чёрном платье, двигался сам. Все взоры обратились на вошедших. За спиной Алисы, кто-то тихо сказал: «как жаль, такой молодой». И тут же послышался чей-то женский голосок: «что это она, словно в трауре, девушки так не одеваются». Григорий остановился в дверях. На лбу выступили капли пота. Он был в коричневом костюме, вероятно, ранее сшитом, поскольку теперь тот был великоват. Возле них тут же появилась графиня Палехская, которая отвела парочку в приготовленные кресла. Даже с того места, откуда стояла Алиса, было видно, как неловко чувствует себя Евгения. Среди разряженных гостей, женщины были в открытых дорогих платьях, расшитых лентами и камнями, Евгения выглядела затесавшейся служанкой или горничной.

Вокруг них собрались гости, и Григорий, раскрасневшись, начал что-то рассказывать, время от времени, поворачиваясь к Евгении. Но она, мягко улыбаясь, добавляла что-то односложное, и Григорий вновь начинал говорить, польщённый вниманием.

Алиса сделала глоток шампанского из бокала и опять посмотрела на Евгению. Кажется, она начинала понимать, отчего Стас ничего не заметил. Графиня Коринова казалась совершенно лишённой женственности и малейшего кокетства. В её гладко зачёсанных волосах не было ни цветов, ни даже красивых заколок. Её лицо без румянца казалось спокойным и равнодушным. Ей ужасно подходит имя Женевьева, подумала Алиса и увидела, как графиня Палехская, махнула издалека им рукой.

– Нужно подойти к ним, – сказал Стас и взял Алису за локоток.

Если Алиса и прихорашивалась с особым чаянием, опасаясь соперницу, то теперь вся её ревность пропала. К этой девушке с восковым цветом лица можно было не ревновать, как не ревнуют к монашкам. И всё же Алиса, не сводившая с Евгении взгляда, заметила, как дрогнула её рука с короткими ногтями, когда Стас поднёс её к губам. Ей показалось, что Женевьева порозовела. И ещё она слишком быстро отдёрнула руку и опустила глаза. Когда ей представили Алису, Евгения равнодушно сказала «мы встречались» и перевела глаза мышиного цвета на жениха.

Алиса обомлела. Встречались?! Удивительно, хотя, мир знати тесен, все друг друга знают. Судя по холодному кивку Женевьевы, отношения у них были не самые радостные. Впрочем, что могло быть общего у легкомысленной Лизы Калиновской и жертвенной Евгении, которую никто не любил и не баловал. Вот ведь даже замуж выходит за парня, чтобы ухаживать за ним, а не ради удовольствия. Алиса, забыв про стеснение, рассматривала девушку. На вид ей можно было дать двадцать пять и даже чуть больше. В глубоко посаженных глазах с длинными прямыми ресницами затаились боль и, пожалуй, вызов, несмотря на то что лицо её было спокойно и равнодушно. Нос хотя и был большим, но подходил к её лицу с крупными чертами. Слишком высокий лоб и тяжёлая нижняя челюсть. Волосы прямые и густые были того же мышиного цвета, что и глаза. Алиса заставила себя перевести взгляд на Григория, оживлённо обменивающегося новостями со Стасом.

Григорий похлопал по правой ноге.

– Привыкаю к протезу. Пока ещё временный, но уже чувствую себя полноценным человеком. Даже могу немного погулять. А всё благодаря Женечке, – Григорий с такой нежностью взглянул на жену, что Алиса сразу поняла: «любит». – Она и мастера нашла через знакомых и меня свозила к нему и даже договорилась, чтобы меня первым в очереди обслужили. – Евгения с лёгкой улыбкой посмотрела на мужа и опять кивнула. – Родители мои души в ней не чают, – продолжал хвастаться Григорий. – Особенно матушка. Евгения и во всех делах поместья помогает. Так что жизнь продолжается, и она прекрасна. На фронт меня теперь не возьмут, так что будем наслаждаться мирной жизнью.