Валентина. Тайные желания - Ноэль Гаррисон

Потом они лежат, сплетясь телами. Она устала, никогда в жизни еще так не уставала. Голова ее у него на груди, биение сердца Тео успокаивает, навевает сон.

Просыпается она в той же Темной Комнате, только теперь полной свечей. Их огоньки, мерцая, освещают помещение. Она видит, что комната довольно просторная. Здесь все черное, но мягкое: черный бархат на стенах, густые черные ковры, черные шелковые и бархатные подушки. Световой короб исчез. Она осматривается, ищет Тео, но его нигде нет. Сердце горько сжимается.

– Тео! – в отчаянии зовет она.

Открывается дверь, но в комнату входит не Тео, это Леонардо. Теперь он без маски и в шелковом халате, свободно перевязанном на талии поясом. Перед собой он несет большую чашу, из которой валит пар. Валентина сразу чувствует аромат иланг-иланга и жасмина. Какой знакомый запах.

– Где Тео? – спрашивает она, присаживаясь.

Он ставит чашу у ног Валентины и достает из-под черной кровати кипу миниатюрных полотенец.

– Расслабься, – загадочно отвечает он, нежно приглаживая ее волосы. Погружает одно из полотенец в душистую воду, выкручивает. – Закрой глаза.

Она невольно подчиняется. Он кладет влажное и пахучее полотенце ей на лицо, и эффект наступает мгновенно. Она понимает, что все ее тело, вывернутое наизнанку приключениями в Темной Комнате, ноет и болит. Она слышит, что он окунает в воду еще одно полотенце. Горячее, источающее пар, оно ложится ей на грудь, следующее – на живот. Она забывается в блаженной истоме, как будто Леонардо накачивает ее наркотиками. И только когда кладет очередное полотенце между ее бедер и еще одно на таз, она вспоминает. Он знает. Тео, наверное, рассказал ему.

– О, – протягивает она так тихо, что ее голоса почти не слышно.

Пока Леонардо обкладывает Валентину душистыми полотенцами, она вспоминает, что ее любовник делал с ней то же самое в ту ночь, когда у нее случился выкидыш. Он на руках вынес ее залитое кровью тело из ванной, отнес в спальню и положил на кровать. И пока она лежала, оцепенев от потрясения, он обложил ее полотенцами, смоченными в горячей воде, пахнущей иланг-илангом и жасмином. Он делал все, чтобы исцелить ее, и, что самое странное, она позволила ему это. Первые двадцать четыре часа после выкидыша она полностью отдалась Тео. Разрешила ему выхаживать себя. Все это время она думала: ее привлекает, не дает с ним расстаться его сексуальность, таинственность. Но нежность Тео все изменила. Когда он мыл ее и потом прижимал к себе, а она молчала, участие Тео исцелило ее. Валентина полюбила его, когда он жалел ее так, как никогда не жалели родители. И с тех пор она постоянно пыталась искоренить в себе это чувство, мало-помалу отталкивая Тео.

Со стыдом она вспоминает, как обманула его, когда пошла в больницу на следующий день. Тео настоял на том, что ей нужно провериться у врача, и хотел идти с ней. Он записал ее на прием, сказал, что они пойдут вместе, но ее врожденная тяга к независимости возобладала, и, пока он был на лекции, она позвонила в больницу и перенесла прием. К тому времени, когда он примчался домой, чтобы везти ее в клинику, она уже вернулась оттуда. Едва удерживаясь на ногах, бестактная от лошадиной дозы болеутоляющих, она заявила ему, что он может больше не жалеть ее. Через пару дней она снова сможет идти в бой, потому что ее хорошенько почистили. Выражение, которое появилось тогда у него на лице, до сих пор преследует Валентину. Ее слова ужаснули его, от растерянности и обиды он даже не нашел что сказать, но она отвернулась от него, заперлась у себя в студии и несколько следующих ночей провела там на диване. Как она могла быть такой жестокой? Почему он не бросил ее, когда она показала ему, какая она на самом деле стерва?

Потому что он любит тебя, Валентина.

Так ли? Неужели из-за этого происходит история с альбомом эротических фотографий, Леонардо и Темной Комнатой? Что Тео пытается ей сказать? Как бы Валентине хотелось, чтобы он сейчас был рядом, уж она бы устроила ему допрос с пристрастием, и он не отвертелся бы. Но ее любовник снова исчез, теперь ей остается одно: довериться ему.

Белль

Она мечется по причалу, пока дрожащая Пина стоит под каменной аркой, сжимая их дорожную сумку. Этого не может быть. Она точно уверена, что именно здесь стояла шхуна Сантоса, но сейчас не видит ее. Она ходит вдоль покрытой зябью лагуны и ничего не понимает. Она не может поверить, что он уплыл, не попрощавшись. Так где же он?

Начинается дождь. Над лагуной проносится сырой пронизывающий ветер, и через две минуты обе женщины уже промокли до нитки.

– Идем. – Она берет Пину под локоть, и они бегут по мостовой Фондамента Нуове. Он мог переставить корабль, в отчаянии думает она. Может ждать ее, как обычно, в квартире.

С каждой минутой вода в лагуне становится все беспокойнее. Она уже перехлестывает через каменные ступени и обдает их ноги. Они переходят через мост, ветер яростно дует им в лицо, и Белль приходится собрать все силы, чтобы противостоять ему. Пина молча идет рядом. Возле больницы они сворачивают на Фондамента деи Мендиканти. Здесь ветер не чувствуется так сильно, но дождь по-прежнему хлещет по плечам и спинам. Белль ведет Пину через площадь и дальше по узкой улочке к своей квартире. Достает из сумочки ключ, отпирает дверь, и они, мокрые и дрожащие, вваливаются в темный подъезд. Она ведет Пину по лестнице и открывает дверь.

Все здесь так, как она оставляла вчера. Постель не заправлена. Глядя на скомканные покрывала, она представляет в них себя с Сантосом. У кровати два пустых бокала, рядом недопитая бутылка амароне. Она подходит к туалетному столику и берет из вазы одну из белых роз. Подносит к лицу и вдыхает аромат. Только вчера любовник осыпа́л ее обнаженное тело лепестками роз.

– Где это мы?

Пина все еще робко жмется у двери. Вода ручейками стекает по ее лицу, вся одежда насквозь промокла.

– Это мое тайное убежище, – отвечает Белль, подходит к окну и выглядывает, надеясь увидеть приближающуюся лодку и на ней любовника, но канал пуст.

– Эта квартира ваша собственная?

– Я снимаю ее, – говорит Белль, поворачиваясь. – Здесь я перестаю быть синьорой Луизой Бжезинской. Здесь я становлюсь Белль.

Пина разевает рот.

– Белль… Той самой куртизанкой?

– Кем же еще, моя дорогая? – Она распахивает дверцы гардероба и показывает Пине свои костюмы.

Пина в благоговейном страхе смотрит на хозяйку.

– Вы и есть Белль Венецианская Красавица? Правда?

– Да. Это я.

Пина опускается на кровать, продолжая смотреть на Белль, как на какое-то ожившее мифическое существо.

Белль улыбается.

– Неужели в это так трудно поверить, моя дорогая?