Сущность зла - Джо Фауст

«Вот так! – промелькнуло в голове у Мэя. Значит намек получается прямой. «Мне нужны либо приключения, либо...»

Но договорить это «либо» он боялся сейчас больше всего. Это было страшнее Барриса и международного конфликта. То, что он даже боялся назвать... своим словом. Опасное чувство.

- Да, я тоже давно собирался об этом поговорить с вами, да все не было времени. Действительно, вы столько дней провели на корабле... даже не знаю, снять с вас плату, что ли, за постой, – он мило улыбнулся, давая понять, что шутит.

- Все это неважно, совсем неважно, капитан... Я делаю это только ради вас. Просто для вас, не ради денег. Потому что знаю – после того, как все кончится – а эта ситуация, как и все остальное, тоже когда-нибудь разрешится, и все останется позади, мы никогда уже больше не увидимся. Точнее, я никогда вас не увижу. Но, быть может, вы не забудете меня? Хоть краешком, я останусь в вашей памяти? И кто знает, если судьба сведет нас и в другой раз, может быть, разница в возрасте будет не настолько заметной...

«Говорит так, как будто мне сто, а ей – семьдесят» – подумал Мэй. Он натянуто улыбнулся:

- Спасибо, – произнес он. – Ваши слова дорогого стоят.

Чич смотрела на него, не отрывая глаз:

- Обещайте мне, – тихим голосом сказала она.

- Что? – почти испуганным шепотом спросил он.

- Обещайте, что попросите меня о помощи, если что-нибудь случится с вашими друзьями.

«И только-то! – чуть было не выкрикнул Мэй. А я думал, она попросит таким голосом как минимум участия в мировом заговоре».

- Я хочу, чтобы вы обещали, – заклинала она, – Я знаю, что вы готовите следующую операцию, которая будет еще опасней, и хочу быть уверена, что смогу чем-то помочь.

- Ну, если только что-нибудь компьютерное...

- Нет, – решительно перебила она. – Я много еще чего умею, кроме сборки и программирования. Обещайте, что в любом случае... я вам пригожусь.

- Ну, хорошо, – сказал Мэй, чтобы поскорее забыть об этом. Он кивнул: Обещаю вам.

Чич расцвела:

- Благодарю вас, – сказала она, и перед тем как выпорхнуть за дверь, поцеловала капитана в щеку. Миг – и ее не стало: Секунда – и она растворилась, как бабочка в ночи.

Некоторое время он не сводил с двери зачарованного взора. Затем медленно и очень осторожно поднял ладонь к лицу, где все еще горел след ее поцелуя.

«Да, прав был мистербоб, подумал он. И почему о таких вещах мне всегда приходится узнавать последним?»

12

Герцог стоял на коленях, скрестив руки и опершись о стоявшее перед ним металлическое кресло.

Голос, гулявший под сводами ангара, принадлежал капеллану Станции Нарофельд, человеку с поблекшим, изможденным лицом, каким оно стало после того как корабль доставил останки пленников Беринговых Врат. Сначала решили устроить массовые похороны, но группа уцелевших пилотов, в том числе и Диксон, если заимствованная память не подводила Герцога, настаивала на отдельных похоронах для каждого. В результате капеллан вот уже третий день безостановочного марафона час за часом глядел в пустые и скорбные лица, поминая каждого безвременно ушедшего солдата.

- ...и поелику, – заунывным голосом нараспев читал капеллан, – вверяем мы память о душе безвременно погибшей Лей Сукарида Бранд, нашем друге и товарище по оружию, борцу за свободу и независимость расы...

Герцог разогнулся и осмотрелся. Здесь в коридоре был и Диксон. Само собой, он присутствовал, только Герцогу на глаза не попадался, так как он стоял и молча разглядывал безмолвную толпу, кучками сгрудившуюся по разным углам ангара, с первого взгляда узнавая многих присутствующих. Когда медленный речитатив пастора смолк, толпа понемногу разрослась, храня по-прежнему мертвое молчание.

- А сейчас пятиминутный перерыв, – объявил капеллан охрипшим голосом, после которого мы почтим память майора Дениса Вира.

Толпа по-прежнему безмолвствовала. Кое-кто присел в ожидании следующей службы, другие медленно расходились, чтобы уступить место тем, кто пришел почтить память майора Вира. Герцог стал обходить расставленный полукругом ряд металлических кресел, растирая лицо ладонями и попутно массируя виски.

- Черт возьми, Эрик, – пробормотал он, – где же ты? Куда ты запропастился? Долго мне еще здесь крутиться, пока ты появишься?

«Ладно, последний раз», подумал он со вздохом. Присев на первое подвернувшееся свободное место, он уперся локтями в колени и ладонями закрыл глаза.

Все в порядке, помни это. Помни это. Ты уже отсидел полслужбы Штаммов Забвения и теперь тебе плохо вовсе не потому, что ты устал – просто ты любил ее, всегда любил ее, и потом ты был слегка под мухой – потому что иначе выдержать это было бы значительно труднее, но ты перебрал Лейтена, отчего слегка замутило, но, как только они стали поминать Лей...

Герцог вздрогнул. Словно что-то кольнуло в лобных пазухах, как будто он избавился от годами мучившей аллергии – причем избавился, скорее, не физически, а психологически... он снова оглянулся, высматривая... Ангар был пуст – не считая скорбных толп...

- Почтим память службой Штаммов Забвения, в звании майора полевых войск корпуса...

Что-то защипало у Герцога в носу. Не предвестник скорбной слезы, нечто другое. Сначала чувство было такое, как будто потекла масляная капля. Казалось, это была знакомая масляная микстура, вязкая, плотная, против насморка. Но вскоре жидкость стала густой, как реакторная смазка. И, несмотря на этот явно промышленный запах механики, в нем была и чистота, и странный металлический привкус.

Герцог осмотрелся. Свет в ангаре стал заметно ярче, и фигуры вокруг вытянулись в линии, выстроились рядами плоти, в которую когда-то были облечены. Закрыв глаза, он проматывал воспоминания, как катушку спиннинга, в тщетной надежде, что Диксон вот-вот клюнет на ту или другую сцену... И тут странный незнакомый запах набросился на него, как хищный зверь из зарослей, ужалил в глаза, ударил в нос, обжигая горло. У него перехватило дыхание, когда Герцог тщетно попытался крикнуть. Напрасно он пытался крикнуть – горло перехватило, и все слова, казалось, сгорали в нем, не успевая сойти с уст. Герцог дико замолотил руками в воздухе, как раненая птица – крыльями. Он боролся за право вдохнуть, но, в конце концов, просто обмяк, и, когда попробовал вдохнуть снова, ему показалось, что вместе с воздухом он втянул стеклянную пыль, которая саднила легкие, оседая в них, и они наполнились кровью.

Он содрогнулся, и дикий рев вырвался из его горла. Герцог рванулся вперед, как вихрь, и моментально остановился.

Он был в камере корпорации Вивисекторов или, попросту говоря, в Живопырке.

Задыхаясь, он посмотрел на свои руки и удивился, что они у него еще есть. Оказалось, этот странный запах ему не приснился, он был здесь, он существовал в реальности, которая требовала от него каких-то действий. Этот запах вырвал его из воспоминаний Диксона, пленником которых он был все то время, в которых плавал, как заспиртованный младенец в банке.