Земля с нами. Книга первая. Товарищи земляне - Андрей Бойков

   Василий упёрся взглядом в пол, полностью признав тем самым правоту Сейны. Юрий молча смотрел на неё и думал: "Вот это женщина! Если все айсерийцы такие, как она, то у граксов нет шансов..."

   Его мысли прервал голос, раздавшийся, судя по всему, не только в их каюте.

   - Всем, находящимся на корабле, приготовиться к старту. Занять свои места и включить гравитационные предохранители кресел. Взлёт начнётся через тридцать, двадцать девять...

   Пальцем правой нижней руки Сейна откинула крышку зелёной кнопки на подлокотнике и нажала на неё. Средней и верхней она указала землянам на их переключатели. Следуя её безмолвному указанию, Юрий спросил:

   - Что это?

   - Вместо ваших ремней безопасности. Если какая-нибудь внешняя сила попытается резко вырвать твоё тело из кресла, то автоматически включится искусственная гравитация большой силы, действующая только над ним. Она и спасёт тебя.

   - ... пять, четыре, три, два, один, взлёт! - и тела всех почувствовали толчок, настолько плавный, что даже Василий не испытал сильных неудобств. Лицо Юрия окрасилось солнечной, присущей только ему одному улыбкой. Гагарин любил чувство перегрузки. Ведь оно всегда являлось предвестником чего-то грандиозного. И сейчас, как тогда, в апреле шестьдесят первого, он знал, что летит навстречу своей судьбе. Вновь вспомнив, что покидает родную планету, он проговорил про себя: "До свидания, Земля. До свидания".

   Глава 30. Дружелюбный космос.

   Уже четвёртые сутки корабль летел к далёкой Валмии-5 со скоростью, в десять тысяч раз превышающей световую. Но никто на борту её не чувствовал. Пребывая в собственном гравитационном поле корабля, всем казалось, что он стоит на месте. И лишь звёзды за смотровым окном, слившиеся в одну бесконечную белизну, говорили об огромной скорости. Никто из землян не чувствовал неудобств и, как ни странно, даже нашёл себе занятие на всё это время.

   Все эти дни Юрий проводил рядом с прозрачными герметичными саркофагами, в которых неподвижно лежали покрытые тонким слоем льда тела Зена и Астерса. Он смотрел на них и слушал рассказы крейслера Фирсена - капитана корабля, на котором они сейчас рассекали просторы галактики. Автоматика надёжно направляла летательный аппарат к Валмии-5 и помогала избегать встречи с поясами астероидов. Поэтому у крейслера, как и у почти всей команды, не было никаких дел. Лишь изредка он покидал своего друга-землянина, чтобы ещё раз убедиться в исправности работы всех систем и после этого вновь вернуться к Гагарину. Фирсен говорил о том, как уже двести семь земных лет он "разносит строй справедливости по галактике". Бывалый капитан называл так не что иное, как доставку агентов Айсерии к планетам, за которые им предстоит бороться с гракской разведкой. Он без устали рассказывал, как преодолевал вместе с Зеном, Астерсом и Дином сотни световых лет. Как всегда становился свидетелем их триумфа или поражений. И теперь они лежат в капсулах, и больше никогда не поделятся с ним никакими вестями.

   Кроме как о павших товарищах, землянин и айсериец говорили о своих армиях. Юрий рассказывал о советской, Фирсен - об айсерийской. Они покидали Зена и Астерса только тогда, когда все, кроме дежурных, направлялись в помещение, которое земляне назвали про себя столовой.

   Перед первым её посещением они надеялись увидеть множество поваров, суетящихся то тут, то там, клубы пара, услышать звон посуды и почувствовать самые разнообразные аппетитные запахи. Но ничего подобного там не оказалось. Лишь два стола, как позднее выяснилось, солдатский и офицерский, занимали большую часть зала. Рядом с ними даже не было скамеек, стульев или чего-нибудь ещё, на что можно было присесть. Позднее Фирсен объяснил это тем, что в организмах подавляющего большинства разумных биологических видов галактики наилучшее усвоение пищи происходит именно в вертикальном положении тела. Церсий любезно разрешил землянам обедать вместе с офицерами, поэтому Юрий не покидал своего нового инопланетного друга ни на минуту.

   Подойдя к столу, каждый располагался напротив прямоугольного двухстворчатого люка. В ту же секунду, тот открывался, и из него плавно выдвигался поднос с трапезой. Солдат хватал его своей нижней парой рук, а после того, как створки вновь закрывались, ставил поднос на них и принимался за пищу. Несмотря на всю свою необычность, подобное действие показалось Юрию и Василию нехитрым, поэтому, всего лишь раз увидев, как это делают валмийцы, они тут же повторили это сами. Пища очень сильно отличалась от той, к которой земляне привыкли у себя на планете: смесь каких-то разноцветных порошков, плотно запрессованных в брикеты, и густая тёмно-зелёная жидкость в прозрачном сосуде, напоминающем высокий стакан. Всё это поначалу не придавало аппетита. Но, вкусив инопланетную трапезу, Юрий и Василий нашли её достаточно приятной, хоть по вкусу и не похожей ни на один продукт их родной планеты.

   Сейна появлялась в столовой ненадолго. Каждый раз она приветствовала офицеров, а после, схватив свой поднос, с угрюмым, отчуждённым лицом направлялась прочь из зала. Первый раз Юрий уже хотел было окликнуть её, но Фирсен остановил его:

   - Не надо, - он положил землянину на плечи две своих правых руки, - оставь её. Ты же знаешь, каково ей сейчас.

   -Да, прекрасно знаю, - понимающе кивнул Юрий, надкусывая брикет.

   Весь полёт Сейна проводила в своей каюте, покидая её только затем, чтобы забрать из столовой паёк. Она сидела в кресле, глубоко погружённая в самые разнообразные размышления. Усталые глаза смотрели в одну точку, а тело почти не шевелилось. Никто из офицеров не решался нарушить её покой, кроме бортового врача Хейдира и его помощника Саволакса, которые осведомлялись о её самочувствии не реже, чем раз в два часа. Как только они покидали каюту Сейны, к ним тут же подходили поджидавшие их у выхода офицеры и буквально засыпали их вопросами, но не получали в ответ ничего кроме сухой фразы:

   - С ней всё в полном порядке. А разглашать подробности я не имею права.

   Среди них был и Фирсен. Беспокойно расспрашивая Хейдира, он буквально не находил себе места.

   - Ты, наверное, тоже её ученик? - спросил однажды у Фирсена Юрий.

   - Я - нет. Но она сделала из моего сына прекрасного воина. И теперь её горе - это также и моё. А почему ты спрашиваешь?

   - Я тоже не могу просто так смотреть, как она страдает. Эх...если бы я хоть как-то мог ей помочь.

   - У меня такие же мысли. Я уже не говорю про них, - Фирсен показал на офицеров, которые так и не отставали от Хейдира, - про тех, для кого она становилась чуть ли не второй матерью, когда брала на обучение. Каждый из этих воинов, не колеблясь, отдал бы свою жизнь за неё, и я, пожалуй, тоже.

   - Прям как Серёга с Зеном..., - грустно опустил взгляд Юрий. Вновь посмотрев на обступивших Хейдира офицеров, он натолкнулся ещё на одну мысль:

   - Слушай, я смотрю на их знаки отличия. Половина из них имеют такие же, как и она. Видимо, звание такое же...

   - А двое так вообще на ступень выше - крейслеры.

   - Как так получилось?! Ведь наверняка она брала их тогда, когда они были, как минимум, на несколько ступеней младше её. Я не понимаю...

   - На самом деле с тех пор, как она получила звание вице-крейслера, её восемь раз представляли к повышению. И все восемь раз она отказывалась.

   - Говорила, что не достойна? - перебил Юрий.

   - Именно! А что, она и сейчас так считает?

   - Да.

   - Скромная, как всегда, - улыбнулся Фирсен, - и это при том, что она стоит сотни таких, как я.

   И каждый раз они вновь удалялись к своему излюбленному месту.

   Василий же первый день полёта рассеянно слонялся по кораблю и, заворожённый его видом, не спускал с лица широкую улыбку, полную восхищения и блаженства. Внешний вид инопланетян и техники, с которой они работали, не переставали крепко приковывать к себе его внимание. И это совсем не приветствовалось солдатами. В целом они дружелюбно относились к гостям на корабле. Но далеко не каждому понравится, когда рядом с секретной аппаратурой праздно шатается какой-то землянин. Один раз Василия даже вежливо попросили отойти подальше. Однако, в больших устах могучего солдата айсерийской армии эта просьба прозвучала скорее как настойчивое требование или даже приказ. Поэтому, Василий тут же повиновался, чуть ли не клятвенно заверив солдата, что никогда больше не повторит сию оплошность.

   И именно в тот момент его внимание привлекло зрелище не менее интересное. В дальнем углу зала на предмете, сильно напоминающем скамейку, одиноко сидело существо, не похожее ни на землянина, ни на шестирукого валмийца. Внешне оно тоже отдалённо напоминало человека. Первое, что поразило Василия, - невероятно тощее, не превышающее полутора метров в высоту тело, судя по всему, было абсолютно голым. По крайней мере, он не заметил даже некоторого подобия одежды. Мышцы, словно канаты, навивались на кости, уродливо выступавшие из-под красной кожи. На руках судорожно колебались по четыре длинных пальца. Лицо же представляло собой нечто запоминающееся надолго. Первое, что бросалось в глаза - это необычайно длинный нос, за который Василий назвал возникшее перед ним существо Буратино. Но на этом сходства со сказочным персонажем заканчивались. Испещрённое морщинами сухое лицо; грустно опущенный вниз рот; конвульсивно дёргающиеся, похожие на человеческие глаза, - всё это создавало иллюзию, что существо вот-вот заплачет. Завидев Василия, оно заговорило на языке валмийцев, который на борту корабля понимали все. Голос существа оказался таким высоким, что землянин даже сморщился от неприязни. Хотя слова, что он услышал, не могли нести с собой ничего плохого: