Ведун Сар - Сергей Шведов

— Империя могла бы более щедро наградить своего преданного сановника, — заметил Анастасий, обводя глазами скромно обставленное помещение. — Не говоря уже об императрице. Должен заметить тебе, высокородный Феофилакт, что мои услуги она оплачивает более щедро.

— Кто она — империя или императрица? — не остался в долгу евнух.

Анастасий захохотал, подтвердив тем самым свою славу человека, любящего соленое словечко и юмор. С детских лет этот молодой, но далеко не глупый человек терся подле подола сиятельной Верины. Императрица славилась материнским отношением к подрастающим отрокам, и Анастасий был среди тех, кто отвечал ей на заботу горячей благодарностью.

— Я думаю, императрица неравнодушна к своему зятю, но не хочет признаваться в этом даже самой себе. Все-таки исавриец, надо отдать ему должное, очень видный мужчина. Верина уже показала божественному Зинону свою силу и очень надеется, что он по достоинству оценит ее старания.

— И зачем ты мне это рассказываешь, комит? — нахмурился Феофилакт.

— Но ты ведь сейчас наверняка мучаешься над вопросом — почему? Почему эта женщина вдруг так круто изменила отношение к своему злейшему врагу? Почему она так легко пошла на соглашение с ним, махнув рукой на своего беспутного брата? А я тебе отвечаю, высокородный Феофилакт, — этого захотела ее плоть. Плоть управляет женским разумом, а вовсе не наоборот. В этом главное отличие женщины от мужчины.

— Глядя на тебя, этого не скажешь, — ласково улыбнулся гостю евнух.

Анастасий опять засмеялся, а Феофилакт никак не мог определить, какие чувства вызывает в нем этот холеный молодой распутник — симпатию или отвращение. С юных лет Анастасий ублажал стареющих матрон, поднимаясь с их помощью все выше в чиновничьей иерархии, но, похоже, не испытывал ни малейшей благодарности к своим благодетельницам.

— Ты не прав, высокородный Феофилакт, я преуспел в этой жизни только потому, что поставил плоть на службу разуму. Мой старый друг рекс Тудор действительно боготворит императрицу, а я всего лишь выполняю долг, причем не перед ней, а перед самим собой.

— Многие выходили в комиты через спальню, — согласился евнух, — но ни префектом, ни императором тебе не быть, Анастасий.

— Время покажет, — обворожительно улыбнулся гость. — Когда я стану императором, то напомню тебе этот разговор, Феофилакт.

— Ты, что же, собираешься жениться на Верине? — удивленно вскинул бровь евнух.

— Вдова сиятельного Льва уже упустила свой шанс, а возможно, этого шанса не было вовсе. Ее ждут изгнание, забвение и смерть, хотя она попортит еще много крови божественному Зинону. Нет, Феофилакт, ныне звезду моего сердца зовут не Вериной, а Ариадной, именно к ее ложу я направлю свои стопы.

— Ты сильно рискуешь, Анастасий, ревнивый варвар Зинон куда опаснее терпимого к женским слабостям Льва.

— Я знаю, комит. Но тем ценнее будет победа. Твое здоровье, высокородный Феофилакт.

Божественный Зинон встретил посланцев сиятельной Верины весьма сдержанно. Никея была переполнена легионерами. По прикидкам Феофилакта, их здесь собралось не менее двадцати тысяч. Еще столько же император разбросал по городам провинции Вифания. Имелись под рукой Зинона и суда, чтобы переправить этих облаченных в доспехи людей к стенам Константинополя. Феофилакт вынужден был с прискорбием признать, что исавриец, в отличие от ленивого Василиска, времени зря не терял и сумел привлечь на свою сторону гораздо больше людей, чем это хотелось бы его врагам и новым не слишком надежным союзникам. Зинон, верный своим привычкам, выбрал для своей резиденции лучший дворец в городе. Кажется, этот дом и прилегающий к нему красивый сад принадлежали местному ректору, коего император без церемоний выставил за ворота. Впрочем, сейчас это было уже неважно. Зинон держал в руках кусок пергамента, открывающий ему дорогу в Константинополь. И требовалось от него всего ничего — назвать несмышленого младенца кесарем и своим соправителем.

— Какое неприятное имя у этого малыша, — усмехнулся в усы исавриец. — Василиск.

— Здесь важно другое, божественный Зинон, — заметил вскольз расторопный Анастасий. — Этот Василиск гораздо мельче того, о котором ты только что подумал.

Император захохотал и благосклонно глянул на комита свиты. Разумеется, он был знаком с Анастасием, но расположение выказал ему в первый раз. Что же касается второго посланца Верины, высокородного Феофилакта, то с ним божественный Зинон был строг и деловит.

— Я слышал, что ты недавно вернулся из Рима, комит?

— Да, — кивнул евнух. — Именно привезенные мною сведения подвигли сиятельную Верину на шаг, столь тебя удививший.

— Неужели дела божественного Олибрия так плохи?

— Олибрий был убит на моих глазах, — вздохнул Феофилакт. — Яд в кубок ему всыпал магистр Юлий Непот, а вот изготовили сию отраву языческие жрецы. Они же хитростью возбудили римскую чернь против христианской церкви.

— Скверно, — согласился с евнухом император.

— Рим уже окружен варварами со всех сторон, — с горечью произнес Феофилакт. — Теперь настал черед Константинополя.

— Варвары, конечно, опасны, — поморщился Зинон. — Но куда опаснее те, которые сидят с нами за одним столом и пьют вино из нашей посуды.

— Ты не нас имеешь в виду, император? — спросил с усмешкой Анастасий.

— Нет, — оскалил пожелтевшие зубы исавриец. — Юлия Непота.

Магистр пехоты Арматий встретил Зинона у Золотых ворот Константинополя, через которые император решил въехать в город. Здесь исавриец в присутствии едва ли не всех знатных мужей Византии торжественно подтвердил обещание, данное сиятельной Верине.

— Я приветствую в твоем лице, сиятельный Арматий, божественного младенца, которому отныне предстоит стать моим наследником и соправителем. Да здравствует юный Василиск!

В свите императора возникло некоторое замешательство, поскольку кричать вслед за Зиноном здравицу божественному Василиску многие сочли опасным. Пойди разберись, о каком Василиске идет речь. Положение спас комит Анастасий, гаркнувший во все горло:

— Да здравствует божественный сын сиятельного Арматия!

Зинон обернулся и поощрительно подмигнул комиту, отыскавшему выход из неловкой ситуации. Чиновники свиты поддержали Анастасия дружным ревом. Золотые ворота распахнулись, и божественный Зинон торжественно вступил в ликующий город.

— Помяни мое слово, высокородный Феофилакт, этот юнец далеко пойдет, — прошипел на ухо соседу Пергамий.

— Ты имеешь в виду сына Арматия? — удивился евнух.