Бен Гурион - Майкл Бар-Зохар

«Увенчайся эта затея успехом, никто не счел бы это моей заслугой. Иммиграция движима историческими силами — отчаянием, угнетением и надеждой. Миллионы людей не жалели сил для ее организации и поддержки. И если бы она сорвалась и тем самым подложила мину еврейскому государству, то вся ответственность за это пала бы на меня одного».

Он ставит перед собой задачу: за четыре года увеличить численность населения страны вдвое. Прием и интеграция такой массы людей выливается в настоящую эпопею. Приток людей в страну начался еще до окончания войны за независимость. Только в период с 14 мая по 31 декабря 1949 года в Израиль прибывает более 100 000 евреев. По-прежнему отстаивая свое право на существование, государство изыскивает достаточно внутренних ресурсов, чтобы дать им еду и кров, чтобы обеспечить средствами к существованию. В 1949 году в страну приезжают 239 576 иммигрантов, в 1950 году — 170 249, в 1951 — 175 095. За четыре года в Израиль прибыли 686 748 евреев. Этот приток и демографический рост их предшественников позволил увеличить численность населения на 120 %, что превзошло ожидания Старика.

Иммигранты первой волны сперва размещаются в бывших военных лагерях английской армии, в деревянных домиках, в покинутых своими обитателями арабских деревнях. Потом им приходится селиться в палатках и бараках, крытых парусиной. Растет число транзитных лагерей. Зимой проливные дожди и сильные холода вызывают наводнения и эпидемии, летом безжалостное солнце опаляет своими лучами измученных за зиму людей. В какой-то момент в таких суровых условиях проживает около 200 000 человек и случается, что две разные семьи вынуждены жить в одной палатке. Бесчисленное количество новых деревень возникает по всей стране, вокруг больших агломераций как грибы растут жилища с умеренной квартирной платой, построенные наспех новые городки обезображивают пейзаж. Государственная казна пуста.

Правительство предпринимает отчаянные усилия для получения займов, кредитов, пожертвований иностранных государств и взывает к благородству диаспоры. В стране острая нехватка денег, продовольственные склады пусты. Случается, что снабжение продовольствием зависит от прихода судна, груженного зерном или мукой; еще немного, и в стране начнется голод.

Для сокращения расходов государство ужесточило налоговую политику, была введена строгая карточная система. Безденежье и нищета способствуют процветанию черного рынка. Для борьбы со спекулянтами Бен-Гурион создает и возглавляет специальную службу с привлечением полиции, органов внутренней безопасности и региональных властей. Впоследствии он заявит, что четыре первых года существования Израиля были «самыми тяжелыми в нашей истории с момента победы Маккавеев над греками, то есть в течение 2113 лет до возрождения государства в наши дни».

За эти «тяжелые годы» происходит немало событий. В результате выборов в законодательные органы власти, состоявшихся 25 января 1949 года, Рабочая партия Израиля получает 46 из 120 мест; Объединенная Рабочая партия, которая отстаивает свое право на гегемонию, набирает 19; Религиозному фронту достаются 16 мест, а партии ревизионистов только 14. Бен-Гурион надеется возглавить широкую коалицию, но терпит поражение, в частности из-за враждебно настроенной Объединенной Рабочей партии, которая занимает, безусловно, просоветскую позицию и сурово критикует политическую линию Рабочей партии Израиля. Таким образом, он вынужден осуществлять управление государством в узком и разнородном большинстве, в состав которого входят его партия, Религиозный фронт и Партия прогресса. Сменяющие друг друга кризисные ситуации в 1951 году приведут к роспуску Кнессета, что потребует проведения новых выборов. Второй легислатуре (новому составу парламента) также не удастся избежать ряда правительственных кризисов.

Находясь из-за нестабильности парламента в крайне затруднительном положении, премьер-министр вынужден не только противостоять чрезвычайным сложностям внутри страны, вызванным притоком иммигрантов, но и приступить к разработке недвусмысленной внешней политики. Первое столкновение с международным сообществом случается в 1949 году, когда Генеральная Ассамблея ООН внезапно решает внести в повестку дня вопрос об интернационализации Иерусалима. Текст проекта резолюции полностью совпадает с ноябрьской резолюцией 1947 года о разделе Палестины. Но война изменила ситуацию, и Иерусалим оказался де-факто разделен между Израилем и Иорданией. 5 декабря министр иностранных дел Израиля Моше Шарет звонит Бен-Гуриону в Нью-Йорк и предупреждает его о том, что, вероятно, предложение об интернационализации Иерусалима будет принято большинством голосов. Тогда Израиль выдвигает контрпредложение, согласно которому город останется под суверенитетом двух занимающих его государств и Святые места будут находиться под международным контролем. Но израильская делегация телеграфирует в Тель-Авив, что «наше предложение… получит только один голос, да и то наш собственный». Сидя в кабинете, Бен-Гурион с упоением читает Библию, когда вошедший без стука секретарь докладывает ему содержание телеграммы. Ничуть не смутившись и не оторвав взгляда от книги, премьер-министр бросает: «Да, но голос этот дорогого стоит!». Такая реакция в полной мере отражает состояние его духа.

9 декабря Генассамблея высказывается за интернационализацию Иерусалима, что ставит правительство Израиля в довольно щекотливое положение: отсутствие с его стороны какой-либо реакции дает основания думать, что Израиль не возражает против решения ООН. И на этот раз Бен-Гурион применяет политику свершившегося факта. 10 декабря он предлагает Совету министров незамедлительно перенести столицу государства в Иерусалим. Обсуждение проходит бурно. Большинство министров поддерживают его предложение, но кое-кто явно колеблется. Из Нью-Йорка Шарет телеграфирует о своей отставке. Ничего не сообщая министрам, Бен-Гурион его отставку не принимает. Через три дня он обращается к Кнессету и объясняет депутатам, что во время войны за независимость, когда Иерусалим был осажден, правительство было вынуждено временно находиться в Тель-Авиве.

«Но у израильского государства нет и не будет другой столицы, кроме Вечного города Иерусалима… Как только окончились бои, мы начали переводить правительство в Иерусалим… Теперь ничто не мешает тому, чтобы и Кнессет перебрался в Иерусалим, в связи с чем мы просим вас принять соответствующее решение».

Положительное решение Кнессета вызывает яростную реакцию зарубежья. Франция торопится внести в Опекунский Совет проект резолюции, осуждающей Израиль; Ватикан шлет на Израиль громы и молнии, а католические державы выражают резкий протест. Однако вскоре вопли негодования стихают и никто не предпринимает никаких мер и шагов, чтобы воспрепятствовать решению Кнессета. Через несколько дней грузовики, набитые бумагами, документами и офисной мебелью, начинают перевозить правительственные службы на новое место. В Тель-Авиве остаются только два министра: министр обороны, чтобы быть подальше от границы, и министр иностранных дел, поскольку Шарет опасается, как бы иностранные дипломаты не отказались разместиться в Иерусалиме. (В Тель-Авиве он останется надолго и уступит настояниям старого друга только в 1953 году.) Много лет спустя Бен-Гурион объяснит причины, исходя из которых он осмелился бросить вызов ООН: