Совокупность ошибок (СИ) - Ник Фабер

был несчастный случай, да и мои навыки катания стали гораздо лучше с того раза.

-О, я нисколько не сомневаюсь. Я в общем-то не против, если ты в свою очередь готова появится на следующем капитанском приёме с ногой в фиксаторе. Насколько я знаю, среди того бесконечного количества коробок, которые ты взяла с собой, точно нет пары, которая подойдёт под такой случай.

Супруга возмущённо хлопнула его ладонью по груди, вызвав лишь смех.

-Я взяла лишь самое необходимое…

-Конечно, конечно…-Их разговор прервал звук личного комма. Леонид достал устройство из внутренного кармана пиджака.- Да? Прекрасно, Валерий. Просто замечательно. А что насчёт остальных? Это же великолепно! Корабли «Сашимото» тоже? Прекрасно, просто прекрасно. Сообщи Генриетте, что мне нужны все списки наших судов и их команд. Я хочу, чтоб эта информация была отправлена Говарду, как можно скорее. Если потребуется, воспользуйся нашими связями и обратись в местное Верденское консульство и одолжи у них курьера. Да. Действуй.

Леонид отключил комм и небрежно бросил его на диван рядом с собой.

-Всё хорошо?- спросила Ольга.

-Конечно милая. Я же говорил, что все они - бесхребетные трусы. Стоило мне надавить на них, как они моментально прогнулись. У них пластилин вместо позвоночников. Хотя…

Леонид откинулся на спинку дивана и задумчиво уставился в потолок. Их каюта была лучшей. Даже самые роскошные номера люкс класса бледнели на фоне их личных апартаментов. Весь потолок в его с Ольгой помещениях заменяли пластины из прозрачного стеклопласта, которые обеспечивали завораживающий вид на горящие в космосе звёзды. При необходимости можно было регулировать прозрачность панелей, уменьшая их светопропускающую способность. Сейчас же, они были полностью прозрачными, создавая иллюзию того, что Леонид со своей супругой находились на открытой террасе посреди ледяного вакуума космоса.

-Что-то не так?

Её муж ещё несколько секунд смотрел на звёзды, прежде чем тряхнуть головой.

-Нет. Нет, всё хорошо. Просто…. Они очень быстро сдались.

-Но ты же сам говорил…

-Да, да. Я знаю, но всё равно. Я ожидал, что они будут упираться ещё как минимум пару дней, прежде чем дать заднюю. Просто сейчас, когда я думаю о произошедшем, у меня сложилось впечатление, словно они только и ждали, пока мы не надавим на них.

Ольга лишь пожала плечами.

-Ты же сам говорил, что они решили повторить тот фокус, который проворачивают рейнцы.

-Да. Знаю. В том то и дело. В отличии от Протектората у них кишка тонка давить на нас таким образом. И они не могут этого не знать, но всё равно продолжают. Я ожидал, что они будут требовать тарифных послаблений.

-А они?

-Они их и потребовали, но далеко не так, как предполагал я и мои юристы. Словно это была для них лишь вишенка на торте.

-Но сейчас же всё хорошо, ведь так?

Леонид отвернулся от чёрного полотна космоса, чтобы посмотреть в глаза своей супруге.

-Конечно милая. Теперь до следующей остановки нас ждет лишь испытания бесконечными светским приёмами.

Миниатюрная фигура в его объятиях притворно поёжилась.

-Брррр…. Если этот мерзавец Брентхауз снова попробует приударить за мной, я не сдержусь и пну его по яйцам.

Выражение негодования на лице Ольги было столь сильным, что Леонид не смог сдержать смеха.

-Попробуй конечно, но вряд ли можно попасть по тому, чего у него нет от рождения.

Несмотря на грубость шутки, Ольга рассмеялась вместе с мужем. Руперт Брентхауз был единственной ложкой дёгтя в огромной бочке мёда их совместного круиза. Но, как известно, одно гнилое яблоко может испортить всю бочку. С момента отлёта «Королевы Анны» с Галахда, столичной планеты Вердена, прошло уже две недели и за это время Ольга с Леонидом успели побывать на дюжине приёмов и званных обедов. Некоторые были с интересными людьми и игнорировать их не хотелось. Другие были важны с рабочей или политической позиции её мужа, а значит пропустить их было бы дурным тоном. Ольга уже привыкла к подобным мероприятиям и даже научилась получать от них удовольствие. Так было бы и в этот раз, если бы не Брентхауз. Этот змеёныш каждый раз умудрялся пролезть на очередное мероприятие, чему немало способствовала его фамилия и обилие разнообразных знакомых в высших политических кругах. Точнее не «его» знакомых, а знакомых его отца. Рихтер Брентхауз был слишком крупным и значительным игроком на политической арене Вердена, чтобы его сына можно было просто так игнорировать. К сожалению.

-Милая, я знаю, как он тебя раздражает. Но эта поездка важна не только для моей компании, но и для Говарда. Рихтер очень много вложил в кампанию Говарда и мне бы не хотелось сейчас обострять с ним отношения только лишь из-за дурости его безмозглого сыночка.

-Конечно. Я всё это понимаю. Кстати, как дела у Локена?

-Вся ещё отстаёт. По последним данным, которые я видел, на шестнадцать процентов. Его рост практически остановился и если мы не придумаем, как переманить на его сторону больше избирателей, то ему не удаться превзойти Брана.

***

22 августа 785 года.

Кораблестроительный комплекс Рейнского Протектората «Гавельхайм»

Система Грейхольм Тета.

Филип Штудгард как раз закончил подписывать последние документы, когда дверь его каюты открылась и на её пороге появился его личный адъютант.

-Сэр. Прибыл сотрудник Службы Внешней Разведки.

Штудгард отложил рабочий планшет в сторону.

-Спасибо лейтенант. Можете впустить его.

Офицер кивнул и вытянулся по стойке смирно.

-Да сэр.

Он скрылся, а через пол минуты в помещение зашёл невысокий, темноволосый человек. Он был одет в обычный деловой костюм. Пиджак при этом был снят и перекинут через правую руку, а рукава белоснежной сорочки закатаны до локтей. Он сделал ещё один шаг и дверь за его спиной закрылась, отрезав каюту от остальной станции.

Штудгард откинулся в кресле и указал рукой на кресло перед своим столом.

-Присаживайтесь, молодой человек.

Сотрудник СВР благодарно кивнул и занял указанное место.

-Благодарю адмирал.

-Я знаю многих сотрудников вашего управления, но вас вижу впервые.

Молодой человек перед ним кивнул.

-Так точно, адмирал. Меня зовут Энтони Лейн. Я руководил группой, которая вносила изменения в оперативные планы операции «Барьерный риф», после случившегося на Абрегадо-3.

Глаза Штудгарда сузились, внимательно глядя на сидящего перед ним человека. Спокойное и неприметное лицо.