Консул - Валерий Большаков

Переговорив с Юй Цзи, Го Шу сказал:

– Почтенный Юй Цзи спрашивает: «Вы хотите следовать до самой Индии?»

Лобанов покачал головой.

– Дальше, Юй Цзи. Мы будем плыть и плыть, до самого конца, до того берега океана, где начинаются земли страны Дацинь.

Узкие глаза кормщика загорелись мрачным огнем решимости, он сказал несколько отрывистых слов и поклонился.

– Почтенный Юй Цзи мечтал бы совершить сие великое плавание и увидеть воочию противоположный берег Западного океана…

– Пусть исполнится его мечта!

Ша-чуань медленно вошел в бухту «столицы» Калинги, еще не имеющей своего названия – поселение звали просто «город». Это было скопище деревянных домов или бамбуковых хижин, одинаково крытых пальмовыми листьями, то пожухлыми, то свеже-зелеными. Невысокая крепостная стена, сложенная из бревен, обносила город, замыкаясь в неправильный овал. Башен было всего две, обе фланкировали городские ворота, выходящие к порту – трем-четырем молам из срубов, заполненных камнем.

Из порта как раз выходил индийский боевой корабль видеша, распрямлявший на паре мачт треугольные паруса. Сбоку у него, как у летучих проа, имелся балансир, укрепленный на трех деревянных кронштейнах.

Ша-чуань разминулся с видешей на встречных курсах и приблизился к молу. Полуголые индусы приняли брошенные с борта канаты и ловко накрутили их на столбы. Прибыли.

Ворота города стояли открытыми. Оттуда к причалам спускалась небольшая процессия, во главе которой важно шествовал человек в длинных одеяниях, расшитых золотом, и увенчанный подобием короны.

– Деваварман, – опознал его Гефестай. – Больше некому. Плавали – знаем…

– Как же этот надутый индюк потеет, – сморщился Эдик.

– Пошли взятку давать, – сказал Сергий.

Юй Цзи вынес из трюма два мешочка с шелком, Давашфари аккуратно сложила три роскошных халата.

– «Бэушные», – удовлетворился Чанба, – мы их уже носили.

Преторианцы с ликторами и консулом сошли на берег, остальные топтались на палубе.

Подойдя к варману поближе, Сергий с поклоном протянул царьку халаты, а Гефестай с Искандером подали тару с шелковой тканью.

Глазки у вармана, толстенького смуглого индийца с пышными усами, загорелись от жадности, а полные губы разошлись в довольной улыбке.

Он приветливо покивал римлянам и заговорил, сопровождая свою речь широкими жестами.

Подошли Го Шу и Юй Цзи. Кормчий перевел слова вармана даосу, а тот перетолковал их для римлян. Деваварман высочайше дозволял прибывшим покупать и продавать в городе всё, что они пожелают, выражая свое стремление к дружбе и сотрудничеству во имя мира и прогресса.

Две группы – гости и хозяева – раскланялись и разошлись, вполне довольные друг другом.

Отряд воинов, несущих на плечах мечи кханда, утопал следом за варманом. Головы бойцов были обмотаны многослойными чалмами – своеобразные шлемы.

Стольный град показался Сергию грязным и неустроенным – кривые пыльные улицы разделяли дома, и можно было себе представить, какие потоки мути и слякоти несутся по ним в сезон дождей.

Улица, ведущая от ворот, была главной и представляла собой сплошной ряд лавок, где полуголые торгаши орали, наперебой предлагая кораллы, хризолиты, разноцветные пояса в локоть шириною, грубое стекло, сурьму, мирро…

Первым делом римляне прислушались к голосу Гефестая и посетили харчевню, где отведали вкуснейший наси горенг – жареный рис с креветками, и наси кунинг – рис с кусочками курятины. Он был зеленоватым от сантаны, соуса из кокосового сока.

Закупив рис и мясо, корзины с фруктами, воду в обрубках толстых бамбуковых стволов, римляне перетащили покупки на борт ша-чуаня. Прихватив немного шелка для совершения бартерных сделок, команда снова вернулась в торговые ряды, вызвав у продавцов взрыв энтузиазма. Но товарно-денежные отношения Лобанов направил в одно русло – оборонительное. Мелкий, кривоногий яванец с красными от бетеля зубами, торговал огромными щитами из кожи яванского носорога. Сергий купил сразу десять. Щиты были тяжелые, и пользоваться ими в бою было почти невозможно, но стоило их укрепить вдоль бортов, прикрыв защитников корабля. Лобанов подозревал, что Ород не оставит их в покое. Ша-чуань можно было и потерять из виду, однако к югу от экватора существовал лишь один пункт назначения, куда следовало держать курс – Калинга. Так что вряд ли лоу-чуань промахнется. Хотя есть надежда, что Ород разочаровался и повернул обратно. Квёлая надежда, полудохлая…

У лавки оружейника принцип задержался, прицениваясь к крису – занятному мечу с пламевидным клинком в пять волн, что символизировало пять первоэлементов. Рукоять была богато отделана, изображая ракшаса – злого демона, сверкавшего рубинами глазниц.

Щелкнув по клинку, Сергий услыхал ясный звон – сталь была хороша.

– Для коллекции? – ухмыльнулся сын Ярная.

– А что? – прикинул Лобанов. – Египетский кепеш у меня уже есть. И дакийская махайра. И цзянь при мне!

– Я тоже возьму, – решил консул, и выбрал длинный крис в семь волн с рукоятью в виде Гаруды – царя птиц.

– Все на борт! – распорядился Сергий. – Чем быстрее выйдем, тем скорее придем.

За воротами города их поджидали стражники, десятка полтора, все с кхандами, и бритый наголо жрец. На индуса он был непохож, видать, из местных в священство выбился.

Жрец первым взял слово и заговорил нараспев, то указывая в небо, то простирая руки к грубоватому изваянию Шивы.

– Не понимаю! – сердито сказал Лобанов.

Жрец смешно выпятил губу, соображая, и произнес несколько слов на койне.

– Командир, – сказал Искандер насмешливо, – этот тип зовется Си Тегухом, отцом Хибака. Он – рату, жрец тутошний, и тоже падок до шелка. Дать?

– По шее! – подсказал Эдик.

– Какой ты неприветливый, – усмехнулся Лобанов. – Скажи ему, Сашка, что стяжательство есть грех, и что священнослужителю более подобает строгая простота и всяческое воздержание.

Тиндарид перевел сказанное. Жрец-рату выслушал и очень разозлился. Прошипев пару проклятий, призвав на головы римлян разнообразные кары, он завел высоким, противным голосом:

– Нет ничего выше Господа Шивы, нет ничего меньше его, нет ничего больше его. Он один стоит как дерево на небе. Содержащийся во всех лицах, во всех головах, во всех шеях, обитающий внутри всяких существ, всепроникающий – он, владыка, вездесущий Шива! Те, кто знает это, становятся бессмертными, а другим достается лишь горе!

После этих слов разгневанный Си Тегух сделал знак воинам, и те выхватили мечи, грозно насупили брови, шагнули на римлян.

– Строимся «клином», – процедил Лобанов.

К принципу примкнули ликторы и преторианцы. Сергий был на острие «клина», консул занял место на левом фланге.