Немые и проклятые - Роберт Уилсон

Снова молчание. Кристина Феррера подняла глаза, взгляды обоих мужчин были прикованы к ней.

— Вы ведь не всерьез? — спросила она.

— И тогда я мог бы арестовать его за убийство, — сказал Рамирес.

— Поверить не могу, что вы просите меня даже думать о таком, — проговорила Феррера. — Если это серьезно, то вам нужен не духовный наставник, а полная пересадка мозга.

Фалькон рассмеялся. За ним громко расхохотался Рамирес. Феррера облегченно улыбнулась.

— Зато никто не скажет, что мы не обдумали все возможности, — пробормотал Фалькон.

— Вернусь за компьютер, — сказала Феррера и вышла, закрыв за собой дверь.

— Ты говорил всерьез? — спросил Рамирес, наклонившись через стол.

На лице Фалькона не дрогнул ни один мускул.

— Joder, — сказал Рамирес. — Это было бы нечто.

Громко зазвонил телефон, напугав их обоих. Фалькон схватил трубку и прижал к уху. Он внимательно слушал, а Рамирес перекатывал в пальцах незажженную сигарету.

— Вы приняли очень мужественное решение, сеньор Лопес, — произнес Фалькон и повесил трубку.

— Наконец-то хорошие новости? — спросил Рамирес, засовывая сигарету в рот.

— Это был отец мальчика, которого предположительно изнасиловал Себастьян Ортега. Мальчик, Маноло, сейчас возвращается в Севилью. Он приедет прямо в управление и даст полное и правдивое описание случившегося.

— Не лучший свадебный подарок судебному следователю Кальдерону.

— Но ты догадываешься, что это означает, Хосе Луис?

Незажженная сигарета упала на колени Рамиреса.

Снова зазвонил телефон. На сей раз это был судебный следователь Кальдерон, он сообщил, что подписал ордер на обыск сейфа на имя Эмилио Круса в банке «Банесто». Фалькон взял ключи от сейфа, и они вышли в общий кабинет. Старший инспектор сообщил Феррере, что приедет Маноло Лопес с матерью, чтобы записать уточненные показания. Она должна прочитать дело Ортеги, подготовить вопросы и побеседовать с мальчиком.

Фалькон и Рамирес приехали в суд. Секретарь Кальдерона дала Рамиресу ордер. В банке «Банесто» они попросили позвать администратора, показали ей удостоверения и ордер. Их отвели вниз, в хранилище. Фалькон расписался, и администратор провела их к сейфам. Она вставила ключ, повернула на один оборот и вышла. Фалькон воспользовался своим ключом. Они вытащили ящик из нержавеющей стали и поставили на стол в центре комнаты.

Поверх бумаг в ящике лежал старый испанский паспорт и какие-то билеты. Паспорт выдан в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году на имя Оскара Маркоса, но на фотографии был Рафаэль Вега. Билеты сколоты скрепкой и сложены по датам. Первая поездка из Севильи в Мадрид пятнадцатого января восемьдесят шестого года и обратно в Севилью девятнадцатого января. Следующая поездка пятнадцатого февраля восемьдесят шестого года на поезде из Севильи через Мадрид и Барселону в Париж. На семнадцатое февраля был билет на поезд из Парижа во Франкфурт и дальше в Гамбург. Девятнадцатого февраля он уехал оттуда в Копенгаген. Двадцать четвертого пересек границу Швеции и приехал в Стокгольм. Обратно отправился первого марта из Осло в Лондон на самолете. Три дня провел в Лондоне, затем прилетел в Мадрид и доехал на поезде до Севильи.

— Эта дрянь, — сказал Рамирес, просматривая письма, — должно быть, зашифрована. Похоже на письма ребенка отцу.

Фалькон позвонил Вирхилио Гусману и спросил, не может ли тот немедленно приехать к нему на улицу Байлен. Они опустошили сейф и сложили вещи в большой пакет для улик. Фалькон сказал администратору, что сейф пуст, отдал ключ и квитанцию. Затем отправились на улицу Байлен. Пока ждали Вирхилио Гусмана, Фалькон читал письма. К каждому письму был прикреплен конверт. Все они оказались отправлены из Америки на почтовый ящик Эмилио Круса.

Приехал Гусман. Он сел за стол с документами. Просмотрел паспорт и проверил билеты.

— Конец февраля восемьдесят шестого, Стокгольм, Швеция, — сказал он. — Вы знаете, что тогда случилось?

— Понятия не имеем.

— Двадцать восьмого февраля восемьдесят шестого года застрелили премьер-министра Улофа Пальме, когда он выходил с женой из кино, — сказал Гусман. — Убийцу так и не нашли.

— А письма? — спросил Рамирес.

— У меня есть человек, который поможет с расшифровкой. Предполагаю, что это инструкции к последней операции от старого друга Мануэля Контрераса, — сказал Гусман. — У него было прекрасное прикрытие. Они всегда действовали в рамках операции «Кондор». Никакой видимой связи с режимом Пиночета. Пальме мешал Пиночету, как шип, вонзившийся в волчью шкуру. И шип выдернули. Безупречно.

— А зачем он все это хранил?

— Не знаю, разве что убийство премьер-министра европейской страны не пустяк, и ему, возможно, казалось, что не повредит слегка подстраховаться на случай, если все впоследствии изменится.

— Как сейчас? — уточнил Фалькон. — С режимом Пиночета покончено…

— Мануэль Контрерас в тюрьме, преданный своим старым другом, — сказал Гусман.

— И Вега считал, что пора уравнять счет. Показать, на что был способен режим Пиночета? — сказал Фалькон. — Это значит, сжечь за собой мосты. Можно убрать Пиночета, но и с тобой тогда тоже будет покончено.

— Именно это он и сделал, — сказал Гусман. — Умер с запиской в руке. Вы сделали то, что он хотел. Расследуя преступление, вы нашли ключ от сейфа, и теперь его тайну узнает весь мир.

Они сняли копии со всех писем из сейфа, и Гусман забрал их на расшифровку к своему другу, который, как он признался, был бывшим сотрудником чилийской тайной полиции, а теперь жил в Мадриде.

— Знай врага своего, — сказал Гусман, объясняя их отношения. — Я отсканирую письма, отправлю ему по электронной почте, а он прочтет их как книгу. Ответ будет к вечеру.

Фалькон и Рамирес вернулись в управление как раз вовремя, чтобы застать сеньору Лопес и Маноло, который под видеозапись отвечал на вопросы Кристины Ферреры. К часу беседа с ним закончилась, и Фалькон позвонил Алисии Агуадо. Он по телефону дал ей прослушать запись, и она согласилась предъявить ее Себастьяну Ортеге.

Феррера поехала на патрульной машине в район Сан-Пабло, чтобы найти Сальвадора Ортегу, а Фалькон повез Алисию в тюрьму. Они показали Себастьяну видеозапись беседы с Маноло, и тот сломался. Он написал на пятнадцати страницах подробные показания о пяти лет насилия над ним Игнасио Ортеги. Феррера позвонила сказать, что Сальвадор уже в управлении. Фалькон отправил по факсу показания Себастьяна, чтобы Сальвадор их прочел. Сальвадор попросил встречи с Себастьяном.

Феррера привезла его в тюрьму, и они с Себастьяном проговорили больше двух часов, после чего Сальвадор тоже согласился дать показания и составил список имен других детей, теперь уже взрослых, пострадавших от его отца.

В пять часов Фалькон ел бутерброд с колбасой чоризо и пил безалкогольное пиво, когда позвонил Вирхилио Гусман и сказал, что письма расшифрованы и он хочет отправить ему перевод по электронной почте. Письма оказались набором инструкций Веге. Где и когда получить паспорт в Мадриде. Маршрут, которым он должен ехать в Стокгольм. Разведданные о передвижениях и отсутствии охраны Улофа Пальме. Куда идти в Стокгольме за оружием. Где избавиться от оружия после выстрела и, наконец, обратный маршрут в Севилью.

— Спешу подготовить историю для завтрашней газеты, — сказал Гусман.

— Вирхилио, большего я от вас и не ждал, — сказал Фалькон. — Пострадают только те, кто этого заслужил.

К шести у Фалькона было дело с уточненными видеопоказаниями Маноло Лопеса и показаниями Себастьяна и Сальвадора.

— А что будет, если они и тут тебя остановят? — спросил Рамирес, когда он выходил из кабинета.

— Тогда, Хосе Луис, ты станешь новым старшим инспектором отдела по расследованию убийств.

— Не я, — сказал Рамирес. — Скажи, что им придется присмотреться к помощнику инспектора Песесу, когда тот вернется из отпуска.

Помимо показаний Фалькон взял содержимое банковского сейфа Веги и распечатку полученной от Гусмана расшифровки писем. Он поднялся к комиссару Элвире, который вновь совещался с комиссаром Лобо. Ждать ему не пришлось.

Фалькон рассказал о содержимом сейфа и зачитал расшифровки, содержащие инструкции убийце и объект. Элвира и Лобо потрясенно молчали.

— А кто знал об этом, кроме деятелей режима? — спросил Лобо. — Вы считаете, американцы были в курсе?

— Они догадывались кое о чем про Вегу, — сказал Фалькон. — Не знаю, была им известна вся история или только часть ее, да и то вряд ли. Теперь я верю Флауэрсу, который сказал, что они понятия не имели, что ищут. Они хотели найти и скрыть информацию, чтобы она не повлияла на имидж их организации или правительства того времени.

— Как по-вашему, американцы могли быть замешаны в убийстве Веги? Или вы удовлетворитесь версией, что он либо убит Марти Крагмэном, либо покончил с собой?