Чародеи на практике - Елизавета Шумская

– Ну не только. – Эльф деликатно прикрыл ладошкой зевок. – Бывает, что откочевывают в сторону, если какая заварушка там началась или если на привычных маршрутах перед властями засветились в неблаговидном деле.

– Это да, – кивнул, ухмыляясь каким-то своим воспоминаниям, Грым. – Это ты верно подметил.

– Но мы в данном случае просто узнали, кому сбросить информацию на случай, если они нам понадобятся, – практично заметил Златко.

– А они могут нам понадобиться? – удивилась Ива.

– Ну мало ли, – протянул Синекрылый. – Надо думать о будущем. А в нем может что угодно произойти, так что надежные люди никогда лишними не бывают.

– А-а, – уважительно посмотрела травница на друга.

Дэй же на него глядела с величайшим подозрением.

– Только не говори, что ты опять придумал какую-то авантюру! Придушу! – наконец изрекла она.

– Да нет, – тут же поспешил откреститься Бэррин. – Нет, нет и нет! Жутко хочется хоть остаток каникул и практики провести спокойно.

– Вот именно. – В голосе гаргульи весьма явственно слышалась угроза.

Златко сделал вид, что не заметил, и очень мило улыбнулся.

Тогда этот разговор кончился ничем, но почему-то каждый из друзей подумал, что надежда на подобный исход какая-то уж больно призрачная. Наверное, это говорил в них опыт.

В этот день Ивушка спускалась к завтраку как раз в обеденное время. Надежда на плотную кормежку имела под собой реальные основания. Так и случилась. Знахарка попала на семейную трапезу, на которой присутствовали и все гости. А их было много: не только юные чародеи, но также друзья Эрила и Марвел со своими тремя старшими офицерами.

Разговор шел неспешный. Прерываемый стуком приборов о тарелки и тем особым звуком, с которым опускается на стол стакан, поставленный еще трезвой рукой. Тем не менее послушать то, что обсуждалось, было очень интересно. Особенно Иве. С некоторых пор она постоянно следила за новостями.

– Я тебе говорю, будет война! – горячился Марвел.

– Да ну тебя! Ну какая война? – не соглашался Даниэль.

– Какая-какая. В Центральных землях! – пояснял-передразнивал Гакхл. – Кошки опять что-то мутят!

– Я эти разговоры еще с осени слышу, – отмахивался Бэррин. – И что? Ничего. Кошки не из тех, кто воюет. Они хитрецы и стервецы, они не любят лить свою кровь в сражениях. Поверь мне, как-нибудь, прибегнув к дипломатии, договорятся. Интриги и яды – вот их оружие…

Ива вздрогнула. Впрочем, плохо ей было еще с того момента, когда она только услышала слово «Кошки!». Это напомнило ей не только ту давнюю историю с Катериной. Куда более страшными были сны, которые ее преследовали с конца осени. Они не приходили слишком часто, но раз в неделю – стабильно. И в них всегда была она. Черноволосая опасная женщина с темными, отливающими то ли красным, то ли зеленым глазами.

Сюжеты всегда были разные. Редко связанные между собой, но всегда очень яркие, полные эмоций и событий. Про Кошек говорили, что если кто и умеет жить, то это именно они. Как тогда сказал Т'ьелх? «С Кошками мир был интереснее. Жизнь – это полнота ощущений. Кошки умеют жить на острие клинка. Умеют превращать каждый миг в игру со смертью». Ива на миг отвлеклась мыслями от этого странного клана и вспомнила про своего Темного эльфа. «Где он сейчас плавает?» – подумала и вдруг сообразила, что сердечко не вздрогнуло при мысли о нем. Не было ни волнения, ни надежды. Травнице вообще вдруг показалось, что все это… Т'ьелх, Кошки… все это было в какой-то другой жизни, а может, и не с ней вовсе. Да и вообще тогда-тогда она была совсем другая. В чем-то очень наивная, а в чем-то очень озлобленная. Она ведь только вырвалась из своей деревеньки, где ей было откровенно тесно. Да, она занималась там любимым делом, но этого ей было недостаточно. И она ушла… Идти пришлось не по лепесткам роз. Сейчас, в окружении любящих и надежных друзей, под крылышком вредноватого, но все же заботливого учителя, она как-то успокоилась, стала мягче, словно жизнь начала заново узнавать. А тогда…

Кошки же явно не собирались ее оставлять в покое. Иначе с чего бы эти сны? Ива была пусть не самым опытным, но магом и отлично понимала: все это неспроста. Не какой-то бред подсознания, а чье-то целенаправленное воздействие… Или очередная шутка судьбы.

Не могут быть эти сны просто плодом воображения. Слишком много деталей, слишком странные сюжеты.

Вот к примеру сегодня…

Ива на миг прикрыла глаза и вспомнила.

Вокруг кричала и вопила толпа. Просто море людей. Оно плещется, беснуется. Ив самом его центре – высокий дощатый квадрат. Как обломок скалы далеко в море. Эшафот. И палач у его края. И два столба… Руки пронзает боль от туго стянутых, впивающихся, вгрызающихся в кожу веревок. Если опустить глаза, то видно, что на тело надето красное оборчатое платье. Тело болит, ломит. В глазах жжет. И отчаяние какое-то. Слезы где-то у самых век. А слух пронзают крики, бесконечные… Вдруг одним мучительно сладостным мгновением вспыхивают рядом чьи-то глаза. Не разобрать какие – непонятен ни цвет, ни форма, ни кому принадлежат – только знаешь, что роднее этих глаз ничего быть не может, ведь они – все, что есть на свете, и ради них ничего не жалко, и горы свернуть и реки осушить, лишь бы еще раз их увидеть… Губы наполняются холодным пламенем поцелуя, и столько в нем отчаяния, боли, агонии какой-то, ярости, муки, вины… И понимаешь, что все уже кончилось. Что уже не спастись. Грядет разлука. На жизнь и на смерть. Теряешь раз и навсегда. И даже если еще будет встреча, то до нее пройдут века… Может быть, не лет, а чувств.

А сейчас – ты умрешь…

Где-то на этом месте Ива сегодня ночью и проснулась. Она долго лежала в темноте с открытыми глазами, пытаясь прийти в себя. Знахарка много раз была в опасности, знала, что обычно она испытывает в такие мгновения. Была даже на костре. И тоже когда-то любила. Но никогда с ней не было вот так… Ей не приходилось умирать, чувствуя каждую капельку крови, что еще успевает пробежать по венам. Любить так, чтобы до обожания, чтобы не жалко было пройти через смерть и вернуться – ради него, чтобы бросать все в этот пожар, не рассчитывая ни на что и зная, что это чувство принесет лишь боль… Хотя нет, Ива инстинктивно ощущала, что до того, как парочка оказалась на эшафоте, все было иначе. По-другому, но не менее ярко… О да, там горело все. Душа, тело, сердце, кровь… И еще было такое странное чувство. Будто точно знала, что даже после смерти вернется. Точно.

И не было в той женщине на эшафоте ни капли мягкости или доброты. Были чувства – яркие как огонь в ночи. Была страсть. Была… жестокость. И был азарт.