Свет истины. Хроника вторая - Игорь Недозор

С мостика было видно, как на палубе «Нуэстра Кивирры» человек пять матросов возились, пытаясь стащить с трупа пирата доспех. Задача им предстояла трудная — как расстегивать все эти защелки и замки, не повредив, знатоков в команде «Леопарда» было не сыскать. А Нуньес был настроен получить «железного Густава» целым и невредимым — он стоил приличных денег.

Внизу, у фок-мачты отдыхал десяток матросов. От внимания старшего офицера не укрылось, что время от времени кто-то из них нет-нет, да и принимался тревожно озираться.

Впрочем, то же самое хотелось сделать и ему.

— Странно, ветер не шибко сильный, а волны вроде повыше стали… — с какой-то вымученной усмешкой изрек один из моряков.

— Это бывает, — лениво ответил другой матрос. — Где-то шторм прошел, вот отголоски сюда и докатились.

— Может быть, только вот как посмотришь, так и кажется, что сейчас выплывет Змей-Шаргат со своей Ахайдой, да и сглотнет вместе с кораблем…

— Молчи, осел! — ответил второй, не отрываясь от своего занятия (вязал коврик из плетей старых канатов). — Не накликай!

— Осел? Это кто тут осел? Я осел? Да нет, осел, похоже, та скотина, что обрюхатила твою мамашку! — вскочил молодой матрос, сжимая кулаки.

— Эй, там! — строго прикрикнул старпом. — Придержите-ка язык. Нечего устраивать бабьи свары!

— А что я, сеньор? Вы вот ему скажите… — заканючил молодой.

— Довольно! — рассердившись, оборвал его Нуньес. — Разбаловались — забыли, что плетка на свете есть? Так быстро вспомните!

Моряки успокоились, а капитан второго ранга тяжело вздохнул.

Было видно, что люди боятся, пусть и всеми силами стараются этого не показать.

Что ж, он мог понять их. Он сам боялся, потому что чувствовал сгущающуюся буквально с каждым часом угрозу.

Что это будет? Ураган исполинской силы, из тех, что отправляют на дно целые флоты? Подводное извержение вулкана, превращающее море в пар? Что-то вообще невиданное?

Сколько кораблей исчезает в море каждый год? Не только ведь в переходах через океан, а в знакомых, исхоженных мелких морях Староземья, в тихую погоду, там, где пиратов не может быть.

Он ведь знает, как это случается…

Когда-то, более двух десятков лет назад, он был гардемарином на сторожевом флейте, охранявшем корабли Айланской компании от пиратов у берегов Восточного Рога.

И вот в один из дней, неизвестно откуда, при спокойном море и мирно дремавшем в своей каюте маге, вдруг ниоткуда на них накатилась бродячая волна, которая воздвигла стофутовую стену перед судном. Ни капитан, ни кто другой на судне даже не успели отдать команду — а потом «Мистраль» вошел прямо в эту стену воды, которая сомкнулась над судном и потопила его, стремительно бросив ко дну. Если бы за три часа до того за скверно выученный устав Нуньеса не послали в «воронье гнездо», он бы пошел ко дну вместе со всеми. Но вместо этого он лишь увидел гладкую, почти без пены верхушку волны в каких-то пяти-шести футах у себя под ногами.

Потом корабль взбрыкнул, уходя на дно, чем вышвырнул Нуньеса из корзины впередсмотрящего, и тот пережил сперва скольжение по высоченной водяной горе к ее подножью, а потом двухдневное плавание на выброшенной с палубы пустой бочке, в ожидании смерти то ли от жажды, то ли от акульих зубов.

Ему повезло — его подобрал танисский работорговец, у которого половина команды умерла от какой-то лихорадки, и капитану которого лишний матрос был нужнее лишнего раба, и спустя два месяца Нуньес добрался до Геоанадакано.

Танисец слово сдержал, а может, просто посочувствовал тому, в ком текла кровь его народа, и даже дал совет не говорить, что Аррано в момент гибели был на мачте корабля. Иначе чего доброго обвинят, что он де проглядел волну…

— Дон Нуньес, смотрите! — завопил вахтенный.

Старший офицер повернулся на крик и замер.

Над вершинами далекой скальной гряды в небо поднимался белый столб дыма или пара. И еще один. И еще…

Белесые струи, поднимаясь вверх, впивались в небесную синь, растекались шевелящейся, будто осьминог, тучей — гигантской, даже при взгляде отсюда.

Жалобно, словно плача, замяукали одна за другой корабельные кошки…

Глава 33

[когда, где?]

Не было ни молний, ни грома, ни серного смрада и адского пламени.

Просто сверкнула бледная молния, и из жерла колодца выскользнул громадный змей, невероятный в своей величине и мощи…

Нет, конечно, он был меньше, чем воспетые в легендах дети Хамирана и духов воды — исполинская Ахайда, что могла свернувшись кольцом, окружить целые города, или Шаргат, играючи душивший древних левиафанов, что могли кипятить бездну и крушить скалы, как мягкую грязь.

Даже, пожалуй, был он не длиннее бонавентур-мачты «Леопарда», если считать от клотика до «шпоры». И не толще самой толстой бочки…

Но то, что перед ними не какая угодно тварь, а высшая сущность, было ясно.

Сверкающее тело, блестевшее чернотой обсидиана, перемежаемой сиянием цвета лучей ущербной осенней луны, навевающей мрачные мысли и заставляющей вздрагивать от каждого шороха, окружали радужные отсветы. Голову, нависавшую над ними под сводом пещеры, как капитель зловещей колонны, венчали три бирюзовых глаза и странная пасть, похожая на жало пиявки.

И при этом весь он был как-то по-особому, противоестественно красив.

И эгерийцы, и пираты вмиг забыли про золото. Люди еще ничего не понимали, а просто смотрели вверх, словно околдованные, не мигая.

Они, разумеется, не могли знать, кто и что перед ними. Не могли и подумать, что они первые, кто видит его за восемь с половиной тысяч лет, и что именно таким он являлся жрецам Ата-Алана. Равно как и то, что это — лишь малый остаток его, низшее воплощение, в котором он так и остался замурованным и прикованным к этому храму после проигранной в допотопные дни битвы — проигранной не в мире сем…

Но память уже вызывала, пробуждала, нет, не воспоминания и даже не то, что именуют умники «родовой памятью», а нечто более глубокое и емкое, чему нет названия, но что несет запечатленное через поколения, от отца к сыну, внуку, правнукам, от тех забытых пращуров, что когда-то стремглав бежали от слуг его и ему подобных, чтобы не быть пожранными душой и телом.

И чувство это говорило: перед ними — враг.

Первым среагировал не кто-то из пиратов, казалось, привычных действовать без команды. Не Кармиса — маг-пират. И даже не епископ.

Первым опомнился дон Орио.

— К залпу! — рявкнул он, и все солдаты тут же похватали оружие и в нерешительности навели аркебузы на чудовище.