Незабудки для тебя - Нора Робертс

— Неправда! — Однако, заерзав под подушкой, он понял, что Лина права. — Боже мой! Прикончите меня кто-нибудь!

— Пожалуйста! — Лина слегка прижала подушку к его лицу и от души расхохоталась, глядя, как Деклан судорожно замахал руками.

— Эй, это не смешно! — рявкнул он, гневно уставившись на нее налитыми кровью глазами.

— Вот тут ты ошибаешься, дорогой! — еле выговорила Лина. Деклан сейчас и вправду был уморителен — в измятой, залитой вином рубашке, всклокоченный, со свирепой опухшей физиономией, да еще и с розовым сердечком на щеке!

— Ничего, сейчас тебе станет получше. Не то чтобы совсем хорошо, но встать сможешь. Прими душ, поешь чего-нибудь и через два-три часа будешь в норме.

Мучительно сглотнув, Деклан вдруг обнаружил, что шерсть на языке исчезла. Впрочем, пока было непонятно, к лучшему это или наоборот.

— Чем ты меня напоила?

— Лучше тебе не знать. Но я туда добавила четыре аспиринки, так что больше аспирин не пей. А я пойду вниз, сделаю тебе омлет и поджарю тосты.

— С чего это ты так обо мне хлопочешь?

— Уж очень вид у тебя несчастный. Прямо хочется обнять и пожалеть. — Она нагнулась, чтобы его поцеловать, но тут же отпрянула, замахав рукой перед носом. — Фу! Сначала почисти зубы, изо рта у тебя несет, как…

— Да кто тебя просил?

— И не только изо рта. Вымойся как следует и переоденься в чистое. — Она поднялась на ноги. — Кстати, почему в доме никого нет?

— Потому что я предчувствовал, чем закончится этот чертов мальчишник. И всех предупредил: кто явится раньше трех — расстреляю без суда и следствия.

Лина взглянула на часы.

— Что ж, пара часов у тебя в запасе есть.

— Кстати, тебя это тоже касается. Вот дай только вылезти из кровати и разыскать пистолет…

Лина вздернула бровь.

— Жду тебя на кухне, голубчик. Приходи вместе со своим пистолетом… если, конечно, ты еще не разучился им пользоваться.

— Ты на что это намекаешь?! — крикнул Деклан ей вслед и тут же пожалел о том, что повысил голос. Взявшись обеими руками за голову, он со стоном сполз с кровати.

Спускаясь по лестнице, Лина невольно хихикала. Громко расхохоталась, когда где-то у нее над головой хлопнула дверь. «Держу пари, он тут же об этом пожалел!» — подумала она, но в следующую минуту дверь хлопнула еще дважды. Со всей силы.

Ах вот оно что! Да, привидений угрозой расстрела не вразумишь.

— Бушуйте сколько влезет, — громко проговорила она, направляясь на кухню. — Меня не испугаете!

Когда она проходила мимо библиотеки, запертая дверь ее задрожала, словно кто-то по ту сторону двери ломился на свободу. Лина пожала плечами и прошла мимо. Если уж Деклан с похмелья ей нестрашен, что говорить о каких-то скандальных призраках!

«И все-таки он очень милый, — думала она, разыскивая кофе. — Даже сейчас. Нет, особенно сейчас — такой весь несчастный, страдающий… и с розовым сердечком на щеке!»

При виде женщины в неглиже мужчины по- чему-то стремительно теряют рассудок. А поставь перед мужиком целый взвод женщин, готовых раздеться под музыку, — и он за пять минут превратится в одноклеточное!

Лина смолола кофе, засыпала его в кофеварку, начала взбивать яйца… и в этот момент ей вдруг пришло в голову: впервые в жизни она готовит завтрак для мужчины, с которым накануне не спала.

Ну и ну!

Мало того, хлопочет на кухне ради похмельного мужика, который только что на нее нагавкал. «Совсем на меня не похоже. Лина, что с тобой?»

Всего час назад, слушая, как Эффи хлопочет над страждущим Реми, она с усмешкой думала: похоже, от любви люди и вправду теряют рассудок. И вот теперь, и часа не прошло, — сама делает для Деклана то же самое!

Она выглянула в окно. Лишь несколько месяцев назад здесь царило неприглядное запустение, а теперь сад радовал взор буйной зеленью и пряно пахнущими цветами.

Не то же ли случилось с ее душой?

Как ни запиралась она, Деклан умудрился миновать все замки и засовы и прочно обосновался в ее сердце.

Она его любит, хоть и совсем этому не рада: это чувство порождает в ней смертельный страх.

Он разбудил в ней грезы юности, которые она считала навсегда и безвозвратно погибшими. Мечты, окрашенные любовью, надеждой, верой. Вот они стоят перед ней — сверкают так, что на них больно смотреть, ослепляют взор, отвыкший от ярких красок.

Манят к себе, неодолимо влекут. И пугают так, как ничто и никогда не пугало.

Он хочет, чтобы они стали мужем и женой. Но Лина давно не верит клятвам и обетам. Разве лишь тем, что скрепляются кровью…

Но как на это отважиться?

— Хотела бы я решиться, — прошептала она. — Хотела бы победить страх ради него…

В этот миг дверца буфета распахнулась. Большая голубая кружка слетела с полки и грохнулась об пол у самых ее ног.

Лину осыпало дождем осколков. Она отпрыгнула, сердце молотом билось в груди. Словно завороженная, смотрела она, как на ноге набухает капелька крови.

— A-а! Тебе, значит, это не по душе? — тихо проговорила она, оглядываясь вокруг себя. — Не хочешь, чтобы мы были вместе? Что ж, посмотрим, кто победит! Посмотрим! Я не боюсь! Я решилась!

Подняв с пола острый осколок, резким движением она взрезала себе подушечку большого пальца, подняла руку вверх, глядя на стекающую на пол кровь.

— Люсьен был слаб, но я буду сильнее! Если я полюблю и поклянусь в верности, то сдержу свою клятву!

Вдруг, словно пробудив ее от сна, издали донесся перезвон колокольчиков. Звуки вальса — первые ноты той самой мелодии, что и для Деклана, и для нее неразрывно связана с этим домом! Лина замерла, объятая изумлением и трепетом.

— О черт, да открой же эту проклятую дверь! — послышался сверху страдальческий вопль Деклана. — И пристукни того идиота, который там раззвонился!

Дверь? Лина растерянно оглянулась. Так это дверной звонок? Деклан поставил звонок с мелодией вальса? Очень в его духе!

— Еще раз на меня заорешь, — крикнула она, направляясь в холл, — и похмелье тебе раем покажется!

— Не хочешь, чтобы на тебя орали, убирайся и дай мне умереть спокойно!

— За мной не заржавеет! — в полный голос пообещала Лина. — Сейчас поднимусь и устрою тебе эвтаназию с особым цинизмом. А после этого как следует надеру задницу!

На последней угрозе она распахнула дверь… и застыла, изумленно глядя на элегантную немолодую пару, чьи лица, никогда прежде не виденные, были ей тем не менее определенно знакомы. Особенно глаза изящной светловолосой дамы, с любопытством глядящие прямо на нее, — темно-серые, грозовые глаза.

— Добрый день! Я Колин Фицджеральд. — Дама протянула Лине ухоженную руку. Улыбка у нее оказалась неожиданно симпатичная. — А вы? Если не ошибаюсь, вы хотите надрать задницу моему сыну; если так, хотелось бы прежде узнать ваше имя.