Скажи герцогу «да» - Киран Крамер

К нему, немного стесняясь, подошел лорд Роберт.

— Парни в конюшне сказали, что вы были настоящим боксером. Это правда?

Люк утвердительно кивнул.

Собеседник еще что‑то спросил, но Люк не мог оторвать глаз от Грейсона, который все говорил и говорил, а лорд Брэди почтительно кивал в ответ.

«Нет! — кричало все в Люке. — Нет!»

— Вы что‑то спросили? — обратился он к лорду Роберту.

Молодой человек рассмеялся:

— Я спросил, как ваше имя.

Наконец Люк взглянул на него, в его веселые беззаботные глаза, и увидел перед собой мальчика, почти мужчину. Лорд Роберт еще не вполне созрел — так же как и Эрон.

Но Люку было почти тридцать и он уже должен был стать мужчиной, но не стал. Пока еще нет.

Он только думал, что стал, да. Его убедили в этом, потому что он умел работать кулаками и управляться с лошадьми, был силен и вынослив, как бык.

Но настоящим мужчиной он не был.

Он не заявил права на свое имя, да и то только недавно узнал от сестры Бриджет. Скитаясь по миру, он старался убежать от борьбы за то, кем был, за свое место. Он не дал себе шанса обрести реальную силу. Кулаки же служили лишь для того, чтобы защитить его от собственной неуверенности и сомнений.

От сомнения в том, что действительно способен оказать монахиням помощь, в которой они нуждались: помощь влиятельного человека, герцога, готового открыто выступить в их защиту, — а не полуночного посетителя, который оставляет деньги у них на пороге дважды в год, в одни и те же дни, а затем исчезает до следующего года.

От сомнения в том, что он может как‑то помочь Эрону, мальчику, которому нужен только хороший наставник и немного надежды.

И от сомнения в том, что способен снискать любовь достойной женщины.

Это он даже никогда не рассматривал… Никогда, пока не появилась Дженис.

Чудовищность этого открытия — осознания, что испугался, что посчитал себя недостойным счастья, — несколько умерялась тем, что Дженис то же самое говорила ему в погребе.

Она пожалела его. Она сумела рассмотреть в нем человека, который бежит от жизни.

И все равно полюбила.

— Вам нехорошо? — Лорд Роберт смотрел на него с подозрением.

— Все в порядке. — Он соскочил с коня. — А мое имя Люк.

На самом деле Люциус Сеймур Питер Джордж Хильдебранд. Не то чтобы лорду Роберту необходимо было знать такое длинное имя — пока.

Люк направился в сторону лорда Брэди и Грейсона, и мальчишка увязался за ним.

— Если вы не против, я хотел бы научиться боксировать.

Роберт догнал грума, и теперь они шли рядом.

— Согласен. Только помните: боксерские навыки нужны вовсе не ради драки. Боксер должен уметь защитить себя и свою честь и достоинство. Но если вам совсем нечем гордиться — если нет ничего глубоко внутри, — какой тогда смысл защищать себя?

Он непременно скажет то же самое Эрону — и крепко обнимет. По‑настоящему. И скажет, что готов заменить ему отца. Или старшего брата.

Беседуя с юным джентльменом, Люк ни на секунду не выпускал из виду маркиза и Грейсона.

Теперь говорил лорд Брэди. Грейсон его выслушал и, нахмурив лоб, снова принялся в чем‑то убеждать маркиза. Лорд Брэди, скрестив руки на груди, кивал с серьезным видом.

— Постойте! — сказал лорд Роберт. — Не думаю, что нам следует присоединиться к ним. Они, вероятно, говорят о Дженис.

— Да, вы лучше подождите здесь, — согласился Люк и больше уже не обращал внимания на его протесты.

Люк же, не сбавляя шага, приближался к маркизу и кузену.

Грейсон наконец обратил на него внимание и крикнул:

— Не мешай нам, грум. Возвращайся к лошадям!

Лорд Брэди с интересом наблюдал за происходящим.

На ходу Люк ответил:

— Я никуда не пойду, пока не поговорю с маркизом.

— Да как ты смеешь?! — Грейсон упер кулаки в бедра, выражение его лица не предвещало ничего хорошего. — Убирайся отсюда к дьяволу, пока я не уволил тебя, ублюдок.

— Не страшно. Я в любом случае ухожу. — Люк приблизился к этим двоим и принял боксерскую стойку, так, на всякий случай.

Лицо лорда Брэди приняло новое, непреклонное выражение. Любезный приветливый джентльмен полностью исчез.

— Я не понимаю, что здесь происходит…

— Могу сказать вам это прямо сейчас, — заявил Грейсон. — Этот человек соблазнил вашу дочь.

Люк и ахнуть не успел, как лорд Брэди ухватил его за лацканы крепкими ладонями и что есть силы встряхнул:

— О чем это говорит его светлость?

Но прежде чем Люк успел ответить, Грейсон выкрикнул:

— Мое предложение все равно остается в силе. В сущности, благодаря мне ее позор не получит огласки. Так что, я думаю, вы должны пересмотреть свое решение, Брэди. Может, ваша дочь и сказала, что не хочет меня, но разве она осознает, в каком оказалась положении? Сейчас она страдает от детской влюбленности и не может рассуждать здраво — по вине этого негодяя. Я подозревал, что она попросит вас отклонить мое предложение, поэтому и взял его с собой, чтобы иметь возможность показать вам.

Лорд Брэди выглядел так, будто намеревался придушить Люка на месте.

— Это правда? Клянусь Богом, если вы обидели ее…

Люк услышал позади крики и топот. В считаные секунды за его спиной собрались остальные, и он рисковал быть жестоко избитым, если все пойдет не так, как рассчитывал. Даже ему не удалось бы выстоять против пятерых взрослых мужчин и юноши.

— Прошу вас выслушать меня, лорд Брэди.

В глазах маркиза полыхала скрытая ярость, ладони непроизвольно сжались в кулаки.

— Выслушай его, отец, — вмешался лорд Питер, увидев, что ситуация выходит из‑под контроля. — Каждый человек заслуживает права защитить себя.

Лорд Брэди все еще не выпускал из рук куртку Люка.

— Но ты не знаешь, в каком преступлении его обвинили, — упрекнул он сына. — Я готов разорвать его на куски.

— Могу себе представить, — холодно сказал Питер. — Но даже в таком случае, как тебе хорошо известно, только справедливо дать ему высказаться.

Лорд Брэди оттолкнул Люка и воинственно махнул рукой:

— Ну хорошо. Начинайте. Попробуйте убедить меня, что не заслуживаете смерти.

Грейсон, глядя на Люка, произнес с презрительной усмешкой:

— Давай, вперед, попробуй оправдаться, ты, неотесанная деревенщина. Но это тебе не поможет. Леди Дженис своим молчанием доказала правоту моих слов.

Люк скрестил руки на груди и твердо взглянул маркизу в лицо:

— Я здесь, чтобы сказать: моя вина в том, что я люблю вашу дочь, милорд, и хочу, чтобы она стала моей женой. Я прошу у вас ее руки прямо сейчас. Она тоже любит меня. Я буду за нее бороться, пока не стану достойным ее, я постараюсь сделать счастливейшей женщиной на земле.