Мертвые незнакомцы - Итан Блэк

– Кон, ты в состоянии сесть за руль?

– Если я сяду за руль, – объявляет Воорт, – и получу штраф, полиция конфискует мою уже конфискованную машину. Лучше подземкой.

Микки подмигивает.

– Для меня – нет. Меня не смущает несовершенство, особенно мое собственное. Не говоря уже о том, что ближайшая станция лонг-айлендской железной дороги… где же она, кстати говоря? Но, мамочка, – он наклоняется к Воорту, – обещаю ехать медленно.

Воорт резко машет в сторону, куда исчез патрульный.

– Что за ночь для прогулок!

Когда они выходят, снова начинает моросить дождь. Мостовая скользкая. Магазины заперты, в квартале тихо. Окна квартир над магазинами темные, их обитатели спят.

Они делают несколько шагов к банкетному залу.

– Воорт, к подземке в другую сторону.

Воорт поворачивается и направляется к линии «Ф», до которой, как ему кажется, два квартала.

Слегка покачиваясь, но воспринимая все острее, чем в баре, он вдыхает холодный воздух, который снова кажется свежим и благотворным.

– У меня нет никаких проблем с разочарованием, – раздраженно бормочет он. – И Джилл тут абсолютно ни при чем.

Джон Шеска выходит из тени бензоколонки «Мобил» через улицу от паба «Патрик». Микки, идущий быстрее Воорта, исчезает за углом.

Шеска пересекает улицу, приближаясь к покачивающейся фигуре. На нем грязные джинсы, грязная куртка на молнии и вязаная шапочка, темный цвет которой вполне соответствует жирным пятнам на лице. Грязные руки. Грязные рабочие ботинки на резиновой подошве. Он похож на тысячу ремонтников в подземке, электриков из аварийных служб, механиков из ночных автосервисов или работников коммунальных служб, которые в Нью-Йорке работают круглые сутки.

Детектив натыкается на тонкий, голый клен, такой же одинокий в городе, как он сам. Сгибается пополам – тошнит, наверное, – но ничего не получается.

«У меня не было возможности добраться до него раньше».

Воорт снова идет.

Шеска увеличивает скорость.

«Пустить в ход нож. Взять бумажник. Был пьян и его ограбили. Вот что будет сказано в полицейском рапорте. Мое лицо не попадет на телеэкран».

Девяносто футов.

Семьдесят.

На улице появляется машина. «Гольф». Автомобиль иностранный, и значит, за рулем не полицейский в штатском. Машина тормозит напротив Воорта, водитель ищет место для парковки. Пока он маневрирует, пассажиры разглядывают Шеску.

Шеска поворачивает голову, замедляет шаг, и Воорт уходит вперед.

Миновав «гольф», Шеска ускоряет шаг, но, когда дистанция сокращается до сорока футов, копу снова улыбается удача. Конус света падает на тротуар из открывающейся двери, расположенной на первом этаже квартиры. На улицу вываливается мужчина в банном халате и шлепанцах.

– Ну и иди к своей матери. Мне на тебя плевать! – орет он в сторону двери.

Женщина в квартире что-то кричит в ответ на чужом языке. Хриплый, разъяренный голос.

Ругаясь себе под нос, Шеска, чтобы избежать возможных свидетелей, переходит на другую сторону улицы. Через некоторое время возвращается.

И вот впереди появляются светящиеся зеленые шары, обозначающие вход на нью-йоркскую станцию метро. Архитектура с 1920 года не изменилась. Фонари, стилизованные под газовые, – шары, взгроможденные на столбы из кованого железа.

Воорт добирается до входа, прислоняется к столбу, снова наклоняется.

Невероятно! Еще одна машина едет по улице, и к тому времени, как она проезжает, Воорт уже ковыляет вниз по лестнице.

Но, добравшись до входа и увидев надписи, Шеска с радостью понимает, что эта лестница ведет не прямо к посту контроля, где кто-то обязательно будет, а в туннель, который соединяется с платформой. Это один из подземных переходов, которые проектировщики – в блаженном высокогражданском неведении – создали, чтобы защитить людей от неприятных проявлений стихии или дать им возможность спокойно проходить под оживленными улицами. В действительности эти тоннели стали приютом для крыс, бездомных и грабителей и обеспечивают прекрасные условия для нападения.

С ножом в руке Шеска торопливо сбегает по ступеням. Поворот.

Все сработано идеально, так идеально… идеально, как…

Ловушка?

Воорт стоит за углом. С пистолетом в руке. Он не напился. Нет запаха алкоголя. Взгляд трезвый. В душе Шеска кричит: «Обманули!»

– Ты вправду думал, – говорит Воорт, – что я позволю себе напиться, когда ты рядом?

Шеска не успевает толком подумать. В голове просто вспыхивает: «Когда Грин в него стрелял, он среагировал медленно. Я могу убить его, если буду двигаться быстро».

Импульс достигает руки…

На лестнице, за спиной у Шески, раздается другой голос – голос ненавистного напарника:

– И неужто ты думал, что друзья оставят его одного?

Глава 25

Две недели спустя холодным ноябрьским утром – тоже в воскресенье – Воорт просыпается в шесть часов. В спальне он один. Принимает душ, одевается, ест легкий завтрак. Полдюжины Воортов еще спят в гостевых комнатах дома.

За последние две недели Мэтту стало лучше.

Взяв собранный с вечера небольшой портфель из мягкой кожи, Воорт спускается в гараж к «ягуару».

На улице ясно и страшно холодно. Движение еще небольшое, и Воорт быстро добирается до квартиры Джилл. Она уже ждет в вестибюле. С чемоданом.

– Во сколько рейс? – спрашивает он.

– В восемь тридцать. А твой?

– Куча времени после того, как отправлю тебя.

В машине, пока они едут по федеральной магистрали, она кладет руку ему на колено. Солнце ослепительно сверкает на Ист-Ривер. Гарлем в этот час тих. Многоквартирные дома, выстроившиеся вдоль дороги, кажутся такими мирными, но Воорт знает, что внешность в данном случае обманчива.

Он едет по мосту Трайборо в Куинс и дальше, в аэропорт имени Кеннеди.

– Ты не сердишься, что я еду? – говорит Джилл.

– Я рад.

– Мы будем друзьями?

– Мы уже друзья.

Джилл немного волнуется. Пройдет не меньше двух месяцев, прежде чем она вернется в Нью-Йорк. Все это время она будет работать вместе с мужем, который, насколько знает Воорт, сейчас в Руанде.

– Там лейшманиоз. Малярия. Бильгарция. Ришта, гвинейский подкожный червь, – перечисляет она, поправляя волосы перед зеркалом пассажирского сиденья – просто, чтобы занять руки. – И спасибо за пожертвования.

– На них можно купить кучу лекарств по африканским ценам.

– Больше, чем кучу.

За прошедшую пару недель они часто виделись. И каждый раз, думает Воорт, секс был замечательным, но то, что тянуло его к ней, как-то уменьшилось, отдалилось. Разговоры стали более вымученными, секс более бесстрастным. Муж снова звонил из Женевы.

– Не знаю, что будет, когда я его увижу, – говорит Джилл. – За все эти годы многое было разрушено.

– Если бы ты знала, незачем было бы ехать.

Прикосновение к его бедру – такое легкое, словно его и нет. В этом нет чувственности, только благодарность и симпатия независимо от того, что будет потом.

Воорт оставляет машину на краткосрочной стоянке и несет ее чемодан к стойке «Суисс эйр». Авиакомпания предоставила бесплатные места для сотрудников гуманитарных миссий, направляющихся в Женеву – перевалочный пункт для рейсов Красного Креста в Африку.

Он ждет, пока Джилл сдаст багаж, потом идет с ней до ворот, отделяющих пассажиров от провожающих. Долгий, незабываемый поцелуй.

– Держись подальше от нехороших людей, – говорит Воорт.

– От каких? От Абу? Если он объявится, я буду его лечить, – отвечает она. – Мне стыдно, что я тогда так напугалась.

Через сорок минут Воорт ставит «ягуар» на суточную стоянку возле другого аэропорта Куинса – Ла-Гуардиа. Рейсы «дельты» в Вашингтон отправляются каждый час. В воскресное утро народу еще мало, хотя к полудню все заполнят вашингтонские трудоголики: конгрессмены, референты, журналисты, уезжавшие на выходные в Нью-Йорк, спешат вернуться к законопроектам, расследованиям или обычному для воскресного вечера изучению газет.

Во время спокойного перелета Воорт пьет кофе, потом открывает портфель, достает книги и внимательно изучает подчеркнутые места.

На газеты, положенные стюардессой на соседнее сиденье, он не обращает внимания. «Жизненный путь террориста» – гласит заголовок, обещающий полную историю Фрэнка Грина.

Самолет приземляется, и Воорт берет в прокате «тойоту». В Вашингтоне солнечно и прохладно, хоть и теплее, чем в Нью-Йорке.

Маршрут он помнит очень хорошо.

В одиннадцать пятьдесят Воорт сворачивает на подъездную дорожку дома генерала Рурка возле Квонтико в штате Виргиния. Красный «чероки» стоит на прежнем месте. Он нажимает кнопку звонка.

– Кто там? – раздается в интеркоме женский голос.

– Конрад Воорт. Я надеялся поговорить с генералом Рурком. Он дома?