Опасные видения (сборник) - Лестер Дель Рей

До-Исходовый мыслитель Платон утверждал, что люди поначалу были четвероногими гермафродитами. Но однажды ужасной ночью силы зла наслали на них страшную бурю и всех людей разорвало пополам. С тех пор каждый ищет потерянную половинку. Во всем, что создают одни мужчины или женщины, ощущается незавершенность. Но если одна половинка найдет вторую, ничто и никто не сможет их разлучить. А в ту ночь друг друга нашли Чарли и Тинг — это произошло с ними во сне, и они не помнят, когда именно их души слились. Им просто показалось, будто они попали куда-то, где до них никто не бывал, и остались там навсегда. Но главное — Чарли смирился с происходившим на Вексфельте, памятуя о заповеди «не судите да не судимы будете», стал не осуждать его, а изучать. Это было нетрудно — жизнь вокруг не стыдилась посторонних глаз. Дети спали где хотели. В эротические игры молодежь играла столь же часто и увлеченно, как в мяч, и ни от кого не скрываясь. О сексе вексфельтиане говорили гораздо меньше, чем жители любой другой планеты. Чарли по-прежнему упорно работал, но перестал закрывать глаза на многое из происходившего. И увидел немало такого, на что прежде запрещал себе смотреть, и с удивлением обнаружил, что подобные вещи отнюдь не свидетельствуют о конце света.

Но вскоре ему случилось пережить ужасное потрясение.

Иногда он спал у Тинг, иногда — она у него. Однажды ранним утром он проснулся в одиночестве и, вспомнив о недоделанной с вечера работе, встал и направился в комнату Тинг. Оттуда слышалось мелодичное пение, но смысл его дошел до Чарли слишком поздно; лишь потом он понял, как сильно рассердился, когда сообразил, что Тинг поет кому-то другому. Не удержавшись, он зашел к ней в комнату… и тут же выскочил в коридор, трясясь от гнева.

Воргидин отыскал его в саду — сидящим на росистой траве в овражке под ивой. (Чарли так и не понял, почему оказался там и как вексфельтианину удалось его найти.) К тому времени Чарли столь долго смотрел в никуда, что глаза воспалились, но он смаковал это болезненное ощущение. А пальцы с такой силой вонзил в землю, что руки вошли в нее но запястья. Три ногтя сломались, а он все давил и давил. Воргидин молча сел рядом. Выждал ровно столько, сколько подсказывала интуиция, и окликнул молодого человека по имени. Чарли не шевельнулся. Воргидин обнял его за плечи, и это было ужасно. Чарли вновь не повернул к нему голову, но его вытошнило, едва вексфельтианин дотронулся до него. Вернее, вырвало. Но и облитый с ног до головы остатками завтрака, он все так же сидел, глядя в никуда воспаленными глазами. Воргидин — а он прекрасно понимал, что произошло, и, возможно, даже готовился к подобной сцене — тоже не двинулся с места, не убрал руку с плеча молодого человека. Лишь приказал:

— Говори!

Чарли взглянул на вексфелтианина. Проморгался. Выплюнул кислятину, скривил губы. Они задрожали.

— Говори, — тихо, но настойчиво потребовал Воргидин, понимая: Бэксу нельзя оставлять эти слова у себя в душе, однако ему легче облеваться, чем произнести их, — Говори!

— Т-ты… — Чарли вновь сплюнул. — Ты-ы… — прохрипел он и наконец возопил:

— Ты же ее отец! — И вне себя от ярости вскочил, задергался, словно шаман у костра, и набросился на Воргидина как разъяренный тигр, забыв даже сжать в кулаки перепачканные кровью и землей руки. Воргидин не стал защищаться, лишь съежился немного и отвернулся, спасая глаза. Ведь синяки заживут, а Чарли, если не сорвет на нем злость, может сойти с ума. А тот все бил и бил вексфелтианина, не ощущая усталости. Но вдруг повалился наземь в полном изнеможении. Воргидин, крякнув, подался вперед, с трудом встал, нагнулся над потерявшим сознание Бэксом, поднял его и, заливая кровью, капавшей из ран на лице, понес в дом. Мало-помалу Воргидин объяснил ему все. На это ушло очень много времени: поначалу Чарли не хотел слушать вообще никого, потом стал разговаривать со всеми, кроме Воргидина, но в конце концов выслушал и его. Вот краткая выжимка из их бесед.

— Кто-то из древних утверждал, — сказал однажды Воргидин, — «Возмутительно не то, чего ты не знаешь, а то, что противоречит твоим убеждениям». Посему ответь на несколько вопросов не раздумывая. Впрочем, я сказал глупость. Твои сопланетники никогда не задумываются о кровосмешении. Зато много и гладко говорят о нем. Итак, я спрашиваю, ты быстро отвечаешь. Многие ли животные включая и зверей, и птиц, и насекомых — не практикуют кровосмешение?

— Признаться, не знаю. Не помню, чтобы читал об этом, да и кто о таком станет писать? Наверное, многие. Это же вполне естественно.

— А вот и не правильно. Причем вдвойне. Во-первых, патент на это держит лишь человечество. Только оно, Чарли, одно во всей Вселенной. Во-вторых, это неестественно. Не было и не будет естественно.

— Ты подменяешь понятия. Под словом «естественно» я подразумеваю, что это в людях не нужно воспитывать.

— Опять ты не прав. Это необходимо воспитывать в человеке. В подтверждение своих слов я мог бы привести результаты специальных исследований, но ты ознакомишься с ними сам — они есть в библиотеке. Так что поверь мне на слово.

— Что ж, поверю.

— Спасибо. А как по-твоему, много ли людей испытывают влечение к близким родственникам — братьям или сестрам?

— Сколько лет этим людям?

— Не имеет значения.

— Но половое влечение просыпается в определенном возрасте, не так ли?

— Каков, по-твоему, этот возраст? В среднем?

— Зависит от человека… Но ты сказал «в среднем»… думаю, лет восемь. Или девять.

— Нет. Вот подожди, появятся у тебя дети, и ты все поймешь. На мой взгляд, половое влечение проявляется у них минуты через две-три после рождения. Но я почти уверен, что оно возникает еще в утробе матери.

— Не верю!

— Еще бы ты поверил! — воскликнул Воргидин. — Хотя на самом деле все именно так, как я говорю. А как насчет влечения ребенка к родителю противоположного пола?

— Оно не проявится, пока младенец не осознает разницу между полами.

— Та-а-ак! На этот раз ты недалек от истины, — заметил Воргидин без тени сарказма. — Но ты и представить себе не можешь, сколь рано это происходит. Дети начинают чувствовать эту разницу задолго до того, как увидят ее собственными глазами. Скажем, через неделю после рождения.

— Я об этом и не подозревал.

— Разумеется. Теперь забудь обо всем, с чем ты столкнулся на Вексфельте, представь, что мы еще на Лэте и я спрашиваю тебя: как изменится общество, если все его члены станут запросто доступны друг другу?

— В смысле совращения? — нервно усмехнулся Чарли. — Тогда я назвал бы это извращением, излишеством.

— Такое слово здесь неуместно, — отрезал Воргидин. — Пресытившись сексом, мужчина теряет способность заниматься им, а женщина — получать от него удовольствие. Одному вполне достаточно испытывать оргазм дважды в месяц, а другому — восемь-девять раз в день.