Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович

Так притихли думные, запереговаривались. Между них, кстати, не все в шубах, есть по-венгерски одетые, и на польский манер, и в париках, и в башмаках с пряжками и чулками. Многие выбриты: государь свою приязнь к европейской моде людям объяснил и стал проводить не исключительно для высокородных ассамблеи, куда есть путь и купцам, и послам иноземным.

Софи подкинула мысль пригласить в Думу по одному представителю от царства Казанского и от башкир, но пока безрезультатно: нехристям нечего делать среди мужей православных, сугубых и нарочитых.

А между тем вопрос о призыве башкирской конницы в междуречье Днепра и Дона в зиму с девяносто восьмого на девяносто девятый очень интересен. Софья-то к Деснинскому лодочному двору подгонит сермяжников с новым стрелялом, да и народ окрестный стянет – на её призывы люди откликаются охотно. Но огромное пространство, которое предположительно окажется под угрозой, полутысяче стрелков защитить не удастся, сколь бы меткими и быстрыми они ни были.

За зиму прошло несколько сессий Думы, на каждой из которых присутствовал государь. Но он в обсуждения не вмешивался. А вот боярин Жданова держала речь каждый раз, надеясь хотя бы многократным повторением вбить в упёртые головы понимание необходимости пересмотреть отношение к черносошному населению. В результате её затея так и закончилась ничем.

Потом началась навигация с её интенсивными перевозками и неожиданными происшествиями. Многочисленные пристани со скупочно-торговыми складами-магазинами, каковые возникли по велению её величества реальности и куда окрестные жители везли мелкие партии самых разных товаров, начиная от свинок чугуна из неудачных плавок местных кузнецов до рогож – нынче основного упаковочного материала, выделываемого зимами из лыка. Зерно, не съеденное к весне и не высаженное в землю, тоже. А это уже стратегический товар. Почему экономился хлеб? Из-за появления в обиходе картофеля. Пусть и не особенно урожайна нынче эта культура, но в пересчёте на пищевую ценность, собираемую с единицы площади, пшеницу побивает, отчего приживается у рачительных хозяев.

Мы с Софи не очень хотели торговать, потому что нельзя же хвататься решительно за всё! Этак недолго и главное упустить. Но тут деваться было некуда – оно само образовалось. Прибыльность, понятное дело, возросла, в обиход вошли скромные премии по результатам навигации, потому что людям приятно, когда их труды не остаются незамеченными. А вообще деньжищи с хозяйства приходили огромные и уходили на содержание школ-четырёхлеток, работавших с ноября по март, в не страдное для крестьян время.

За хозяйственными хлопотами, постижением природы этих хлопот и слежением за развитием производства Софи не уследила за некоторыми движениями, предпринятыми Петром на бескрайних просторах великой страны. Однако появление между Доном и Днепром многочисленных орд башкир, ногайцев и калмык не заметить было невозможно. Их верховые контингенты появились в ноябре, как только реки покрылись льдом, прошли мимо пунктов со стогами сена, поленницами дров и складами зерна и хлынули на запад, оказавшись в тылах турок, где пропитание добывали уже из местных ресурсов. Официально же они противостояли крымско-татарской коннице и её сюзерену – Оттоманской Порте.

Вот так Великая Степь и пришла в Европу в очередной раз. Погоняли татар, опустошили окрестности Очакова и берегом Чёрного моря двинулись на запад. Селения не жгли и не зверствовали с особой жестокостью, но провизию и мало-мальски ценные вещи забирали и явно направлялись к Дунаю, сбивая или беря в осаду турецкие гарнизоны.

Между тем ещё в октябре в Карловицах – это где-то в зоне соприкосновения войск Турции и Великой лиги – уже шли переговоры о мире. Шли они не слишком удачно для России: союзники преследовали собственные интересы ради присоединения территорий к своим странам, а требования наших дипломатов не поддерживали, оставляя их один на один против общего врага. И тут начался набег с востока, заметно изменивший расклад сил новой угрозой. Турки сделались заметно сговорчивей и уже в январе заключили с Россией мир на двадцать пять лет, по которому отдали Очаков. Больших притязаний наши не выдвинули потому, что остальная часть правобережной Украины считалась польской территорией.

Не помню я ничего по этому вопросу из истории моего времени, но Крым и юг Украины наши отвоёвывали при Екатерине Второй – притчу о «потёмкинских деревнях» забыть мудрено. Про Крым на этих переговорах «забыли». Думаю, умышленно, потому что на обратном пути войско «наших» степняков даже не подумало отклониться в сторону Перекопа, а прошло по русским землям через те же пункты питания. Возвращались они с добычей, то есть гружёные – недосуг им было отклоняться от наезженного маршрута. Полон (а пленников они традиционно захватили немало) распродали уже на нашей земле: работорговля нынче и на Руси из обихода не вышла.

Вот так с минимальными усилиями и без потерь с нашей стороны закончилась эта длинная война. Мне понравилось, что Пётр проявил себя зрелым мужем, нашедшим удачное решение. Но на Запад он обиделся, потому что в Карловицах присутствовали и голландцы, и англичане. Забот об интересах России они не выказывали, а наоборот, всячески старались о них позабыть – немудрено, потому что усиления её на Чёрном море не желали.

Уже весной из Дона вышли построенные там по классическим технологиям дубовые корабли (среди которых кроме пинасов имелись и линкоры, пусть не самые крупные) и перешли в Очаков. Теперь появилась возможность блокировать этот непотопляемый авианосец с моря. Государь явно склонялся к методическим, последовательным действиям. Командовать Черноморским флотом он назначил капитана Кузнецова, до сего момента водившего по Баренцеву морю «Зяблик». Звание ему было назначено «капитан-командор», принятое сейчас для лиц, начальствующих над флотами и речными флотилиями. Звание адмирала носит пока одна только моя Софочка, но оно скорее почётное, чем рабочее.

Пётр уже явно занимается созданием табели о рангах, поскольку всякие постельничьи и окольничьи кому угодно шарики за ролики закатят. Недаром он запросил список званий с Донской флотилии. Там у нас матрос, старший матрос, старшина, мичман, лейтенант, капитан, капитан открытого моря, капитан моря-океана, капитан-командор – всё русским людям интуитивно понятно. А то не хватало ещё писарей регистраторами называть и словом «коллежский» подчёркивать, что таково служебное положение этого писаря: он, мол, при коллегии находится. А то одно распутывает, а другое запутывает.

Как ни крути, Северная война будет. Государь явно готовится к ней в союзе с поляками и датчанами – на Москве об этом судачат на каждом углу. Всё-таки плавание суровыми северными водами – дело непростое, а Архангельск в качестве торгового порта достаточно далёк от кратчайшей дороги к европейскому рынку сбыта российских товаров.

Глава 43. Нотебург

Не так уж много я помню про Северную войну в моём варианте истории. А сейчас и подавно перестал что-либо понимать, едва отыскал на карте Нарву. Это надо же было тащиться пешком в такую даль! Да ещё и пушки с собой тащить посуху лишь для того, чтобы они достались шведам в качестве военных трофеев.

Однако когда Пётр призвал своего адмирала на аудиенцию для консультаций, всё встало на свои места. Выяснилось, что у шведов имеется неслабый военный флот на Ладоге и ещё в Псковском озере, которое смыкается с озером Чудским. А в год Нарвской конфузии флот российский сидел на Дону и никак не мог перебраться на север – ни реками, ни морями в обход Европы. Поэтому моё предложение строить верфь на Ладоге оказалось правильным.

Разумеется, шведы всё это строительство прекрасно видели и усилили свою Ладожскую флотилию, а также укрепили и Нотебург – сильную крепость, держащую под жерлами пушек вход с Ладоги в Неву. Так что предпринятый Петром в ином варианте бытия сухопутный обход теперь выглядел не нелепицей, а искусным манёвром, исключающим из игры сильные стороны неприятеля.