Сборник фантастики. Золотой фонд - Амброз Бирс

Здесь все снова было покрыто черной пылью и лежали человеческие трупы. Я насчитал их до дюжины на всем протяжении Фульгэм-Роуд. По-видимому, смерть настигла их несколько дней тому назад, так что, проходя мимо них, я ускорил шаги. Черная пыль, покрывавшая их, несколько смягчала их черты. Два или три были обезображены собаками.

Там, где не было черной пыли, улицы напоминали своим видом обыкновенный воскресный день в Сити. Те же закрытые лавки, крепко запертые дома, опущенные шторы, безлюдье и тишина. Во многих домах, по-видимому, уже поработали мародеры в поисках за съестными припасами. В одном доме я увидел разгромленный магазин ювелира, но вору, очевидно, помешали, так как большое количество золотых цепочек и часов валялось разбросанным на улице. Немного дальше на пороге дома сидела, скорчившись, женщина; одна ее рука с зияющей раной свесилась через колено, и из нее капала кровь прямо на платье. Возле нее валялась разбитая бутылка шампанского. Женщина казалась спящей, но была мертва.

Чем дальше я проникал в центр Лондона, тем ощутительнее становилась тишина. Но это была не тишина смерти, а скорее тишина томительного ожидания. Каждую минуту мог разразиться разрушительный вихрь, уже превративший в развалины северо-западные окраины города и уничтоживший Илинг и Кильбурн. Это был обреченный, покинутый город!

В южном Кенсингтоне не было ни черной пыли, ни трупов. Как раз здесь в первый раз я услышал вой марсиан. Звуки, довольно слабые, как-то незаметно проникли в мое сознание. То был какой-то всхлипывающий звук двух чередующихся нот: «Улла! Улла! Улла! Улла!»

Пока я шел улицами, ведущими к северу, вой все разрастался, но, когда я свернул в сторону, дома и другие здания заглушили его. Он снова усилился, когда я вышел на Экзибишен-Роуд. Я остановился в удивлении и стал смотреть в сторону Кенсингтонского парка, недоумевая, что означает этот далекий, жалобный вой. И мне казалось, как будто эта громада опустевших домов нашла в этом вое выражение своего страха и своего одиночества.

«Улла, улла, улла, улла!..» – неслось какими-то сверхчеловеческими, рыдающими звуками и разливалось широкой волной между высокими зданиями по залитой солнцем дороге. Совершенно озадаченный, я повернул на север, к железным воротам Гайд-парка. Я уже раздумывал, не пробраться ли мне в естественно-исторический музей и подняться на одну из его башен, откуда можно было видеть весь парк, но потом решил, что безопаснее было оставаться внизу, где легче было спрятаться, и пошел дальше по Экзибишен-Роуд.

Огромные дворцы по обеим сторонам улицы были пусты, и шум моих шагов, отражаясь от стен, гулко отдавался в мертвой тишине. В конце улицы, у входа в парк, я увидел опрокинутый омнибус и дочиста обглоданный скелет лошади. Я остановился в недоумении перед этой картиной, а потом свернул к мосту. Вой становился все громче и громче, но за крышами домов, находящихся на северной стороне парка, и не видно было ничего, кроме облаков дыма, поднимавшихся где-то вдали на северо-западе.

«Улла, улла, улла, улла!» – ревел таинственный голос, который, как мне казалось, выходил откуда-то по соседству с Риджент-парком. Этот безнадежный крик ложился камнем мне на душу, и я чувствовал, как постепенно падало мое бодрое настроение, которое до сих пор поддерживало меня. Я вдруг почувствовал себя ужасно несчастным, голодным и усталым.

Было уже далеко за полдень. Почему я бродил один в этом городе мертвых? Почему я один остался жив, когда весь Лондон, покрытый черным саваном, лежал на смертном одре? Мое одиночество становилось невыносимым. Я вспомнил старых друзей, о которых я не думал много лет. Мне припомнились хранящиеся в аптеках яды и спиртные напитки, спрятанные в винных погребах. Я вспомнил также тех двух несчастных созданий, спившихся до потери сознания, которые, насколько мне было известно, делили со мной владение городом.

Через мраморную арку Гайд-парка я вышел на Оксфорд-стрит. Здесь опять была черная пыль и трупы. Из подвальных этажей некоторых домов несся подозрительный отвратительный запах. Я чувствовал сильную жажду после продолжительных странствований по жаре. С большим трудом, взломав дверь в одном трактире, я добыл себе немного еды и питья и решил заночевать здесь. Подкрепившись едой, я увидел в комнате за буфетом волосяной диван, на который улегся и заснул.

Я проснулся под тот же удручающий вой: «Улла, улла, улла, улла!..» Уже смеркалось. Захватив с собой сухари и кусочек сыру – мяса я не взял, так как оно все кишело червями, – я снова отправился бродить. Пройдя безмолвными аристократическими скверами, из которых я знаю название только одного – Портмэн-Сквера, я вышел на Бейкер-стрит и, таким образом, добрался, наконец, до Риджент-парка. В тот момент, когда я дошел до конца Бейкер-стрит, я увидел вдали над деревьями, в лучах заходящего солнца, блестящий колпак гигантской боевой машины, от которой и шел этот вой. Я не испугался и пошел прямо на великана, как будто это была самая естественная вещь. Некоторое время я наблюдал за ним, но он не двигался. Он стоял и выл, но почему он выл, я не мог понять.

Я пытался составить какой-нибудь план действий, но этот несмолкающий вой «улла, улла, улла, улла» путал мои мысли. Может быть, я был слишком утомлен, чтобы чувствовать страх. Во всяком случае, желание узнать причину этого монотонного воя было во мне сильнее страха. Я повернул на Парк-Роуд и, обогнув парк под прикрытием домов, вышел к Сен-Джонскому лесу, где воющий марсианин оказался прямо передо мной.

Ярдах в двухстах от Бейкер-стрит я услышал яростный лай многих собак. Прямо на меня бежал огромный дог с куском гнилого, красного мяса в зубах, а за ним гналась целая стая голодных дворняг. При виде меня дог описал широкий круг, как будто боясь встретить во мне конкурента, и исчез в конце улицы, а за ним и другие собаки. Как только замер лай собак, вдали, на безлюдной дороге, в воздухе с удвоенной силой пронесся все тот же жалобный вой: «Улла, улла, улла, улла!..»

На полдороге к станции Сен-Джонского леса я наткнулся на сломанную «рабочий-машину». Сначала я думал, что дом обрушился на улицу, и, только вскарабкавшись на развалины, я с изумлением увидел, что это был механический гигант. Беспомощно подогнув свои поломанные железные руки, он лежал среди разрушения, которое сам же произвел. Передняя часть машины была совершенно разбита. Должно быть, она со всей силы наскочила на дом и была смята его падением. Само собою разумеется, что это могло случиться только в том случае, если машина, будучи пущена в ход, вдруг очутилась без руководителя. Я стал исследовать обломки и, так как еще не совсем стемнело, заметил следы крови на сиденье и обглоданные хрящи марсианина, брошенные собаками.