Страсть Зверя Пустыни - Леона Хард

Подземный проход привел за пределы оазиса. В деревню. Брат не сопротивлялся, шел рядом. Всё время молчал. Возможно не протрезвевший от таблеток и не веривший до сих, что это не сон, а явь. Бок о бок в полном молчании. На протяжении тридцати минут.  Перед прощанием я последний раз повторил на бледное лицо родного брата и вновь повторил свое предупреждение о награде за его поимку.  Ярин пошевелил сломанной челюстью, намеревался что-то сказать, но вышло лишь непонятное шипение. Когда не получилось сказать, он сделал  шаг ко мне и раскрыл руки в разные стороны. Собирался обнять, но я выставил меч острием ему в грудь, не давая приблизиться. Ни на шаг ближе. Перед тем, как развернуться и уйти, я увидел, как брат опустился на красный песок коленями передо мной и в отчаянии прикрыл лицо ладонями.

 Я без сожаления оставил его умирать там. Возле стен нашего родного оазиса. Во мне не осталось ни капли жалости или эмоций.

Людские связи и личные чувства - это удел слабаков. Они делали нас уязвимее, а такое не позволительно для человека, отвечающего за здравие и благополучие огромного числа людей. Нельзя было позволять чувствам брать вверх над собой. От этого люди нашли мою слабость и ударили по ней.

Я вернулся тем же путем и вошел обратно в покои к "той" женщине. Я пока не мог определить, как правильно ее назвать. Что это за женщина присела на кровать и прикрыла свое нагое тело одеялом, при этом трясясь то ли от ужаса, то ли после воздействия препарата.

- Скажи мне что-нибудь. Не молчи, - она первая, не выдержав нашего молчания и напрягающей тишины, заговорила. -  Я до сих пор плохо понимаю, что происходит. Клянусь, я думала это ты со мной! Не молчи, разозлись, отреагируй! Отлупи по заднице, как любишь! Только не молчи и не смотри так на меня!

Откуда она могла знать, как я смотрел, если склонив голову, трясущимися руками поправляла одеяло на груди. Тем самым скрывала свое обнаженное тело. Никогда не думал, что доживу до того момента, когда ее светлая кожа и выемки ключиц, нежный разворот плеч будут вызывать...а ничего не вызавать. Разве что желание отвернуться.

Всё это более не доставляет удовольствия, лишь жалость и разочарование. Глухое разочарование.  "Она" не такая прекрасная, какой казалась.

Она все-таки перестала бороться с одеялом и посмотрела мне в глаза. И на долю секунды я увидел в них вину и сожаление.

Тогда же я подошел к третьей участнице отвратительного события:

- Приступим к тебе...как это обожают называть женщины? Любовь моя. Наверное, ты - любовь моя?  Была ею... теперь, как лучше тебя назвать? Отродье? Нет. Отродье - это чистая и гордая женщина, которая иногда совершала глупые поступки, но всегда действовала по совести и чести. Тебе подходит больше звание грязной потаскухи!

Глава 56

POV Лилия

Последнее, что отчетливо вспоминалось - это стакан с лекарством, который выпила перед сном, а последующие события поразительно размыты. Даже сейчас я не понимала: спала или бодрствовала. В голове слишком мутно, мысли тревожные, беглые. Стучатся внутри о костяной череп. И от болезненности этих ударов хотелось впиться ладонями в виски и заскулить раненной тварью о пощаде. Взмолиться. Не помню прежде настолько чудовищных по силе головных болей. Мне хотелось закрыть глаза и больше не просыпаться.

Но вопреки желаниям меня решительно разбудило столкновение моей головы со стеной. Удар выбил из меня крик, а затем пробудил внезапную рвоту.  Освобождение желудка мне помогло. Стало легче дышать и вспоминать.

Тиль…Ярин…всё, как в бреду.

Едва я осталась наедине с мертвой Тиль, как я впала в состояние похожее на замерзание, окаменение, после чего неуклюже поползла к кровати, намереваясь немного согреться, закутавшись в теплое одеяло. Ползла до кровати очень медленно, забиралась на локтях на саму кровать еще дольше.

Мой разум был не готов воспринимать страшную реальность: кажется, я и Ярин каким-то образом почти трахнулись на глазах Артура. Целовались и ласкались у НЕГО на глазах. От омерзения и ужаса меня бросило в холод, затем в жар.

Много минут я просидела, уставившись в одну точку на стене и, моля Красные пески сделать этот вечер моим ночным кошмаров. Мне почти удалось уверить себя в этом. Почти…

Мечты рухнули, когда Артур вернулся в комнату, и впервые посмотрел на мои обнаженные плечи. Столько презрения в них, что мне захотелось собственными ногтями содрать с себя кожу, к которой прикасался и целовал Ярин.

 Всё по щелчку пальцев рухнуло! Разбилось! Разлетелось и развеялось по ветру. И былые части обратно вряд ли собрать. Вместо страсти - мерзкое презрение.

-Как «это» обожают называть женщины? Любовь моя. Наверное ты любовь моя?  Была ею... теперь как лучше тебя назвать? Отродье? Нет. Отродье - это чистая и гордая женщина, которая иногда совершала опрометчивые, не всегда верные поступки, но действовала по своей совести и чести. Тебе подходит больше звание грязной потаскухи!

Теперь мне захотелось не только содрать с себя кожу, но и взять последние силы и убить себя. Легко и просто.  Без сожаления. Позаимствовать меч Артура и перерезать себе горло. Сумасшедшие мысли о самоубийстве правда посетили меня, но я понимала, что это воздействие «лекарств».

- Не говори…Не называй, - взмолилась и отрицательно замотала головой.

Оказывается больно слышать эту мерзость от Артура. Именно от него.

Вина за случившееся липким потом залила кожу и чтобы стереть ее, я непрестанно вытиралась одеялом. Мерзко.  Моя ложь и сомнительные поступки повлекли за собой чудовищные последствия,  в результате которых наш с трудом созданный хрупкий мир звонко трещал и разрушался на глазах. Всё в осколках, разрухе и жутком смраде тошноты и крови.

Я летела прямиком в бездну, при виде которой в грудине сдавливало дыхание.

Как получилось, что собственный разум внезапно подвел?

Как произошло, что я оказалась под Ярином?

Как объяснить внезапное помутнение рассудка? Как доказать, что я увидела его перед собой! Его! Артура! А не Ярина. Я бы никогда не позволила другому мужчине прикоснуться к себе. Он должен это понимать! Должен!

Но он не пожелал понимать. Наоборот. Решил меня добить и поскорее столкнуть в бездну перед которой слепо стояла. Он равнодушно склонил голову на бок, присматриваясь ко мне, словно впервые увидел и с нотками поучения уточнил:

 - Как не называть? Потаскухой или грязной потаскухой? Лично я равнодушен к профессии потаскухи… возможно в некоей степени я даже благодарен этим женщинам, ведь, продавая свои тела, они дарят мужчинам радость и удовольствие. Они честны сами с собой и с другими людьми. Они не претворяются теми, кем не являются. Их есть за что уважать. Но в твоем случае… - многозначительно замолчал, словно не мог подобрать необходимых слов, а предлагал мне