Иллюзии - Джессика Марч

– Думаю, что да, – Вилли вздохнула. – Теперь я уже не сомневаюсь. Ты смог убедить меня.

– Ты сможешь хорошенько щелкнуть его по носу, – Мэтт засмеялся. – Будь уверена в себе. Ты заслужила этот шанс. Женщины этой страны давно нуждаются в выдающемся адвокате... и скоро обретут его. В твоем лице.

Его слова и откровенность тронули ее. Но она знала, что Мэтт опекает ее.

– Мэтт, – сказала она. – Мне нужен твой совет. Ты знаешь, как я дорожу твоим мнением. Пожалуйста, постарайся быть объективным... не возводи меня на пьедестал.

– Ты не права, Вилли. Я очень люблю тебя, но на пьедестал я могу возводить только правосудие. Это единственное, во что я слепо верю. Я, несомненно, вижу твой талант, твои способности. Это факт... – Он остановился, а потом сказал более низким голосом: – Я мечтаю, чтобы ты стала клерком моего сердца...

– Я знаю.

– Правда состоит в том... что Джони Гиббсу нужен хороший клерк. Все в твоих руках, Вилли. Удачи тебе, любовь моя.

Когда Вилли приехала на собеседование с Джоном Мартином Гиббсом, стояла пора цветения вишни. Разузнав о Гиббсе, она уже имела о нем некоторое представление как о человеке и юристе. Она также знала предположительно круг вопросов, которые он может задать ей на собеседовании. Гиббс был блестящим юристом, у которого ей было чему поучиться. Если она, конечно, пройдет собеседование. Она очень волновалась, хотя Мэтт советовал ей быть уверенной в своих силах. Вилли побаивалась Гиббса, который слыл консерватором, в то время как Мэтт был либералом.

Собираясь на собеседование, она надела темно-серый костюм, а волосы собрала на затылке. Ей бы хотелось носить очки, чтобы скрыть свои глаза. Она специально не накрасилась, боясь предубеждения Гиббса, что ему предлагают "просто красивое личико".

Проходя мраморными лабиринтами здания суда и прислушиваясь к стуку своих каблучков, который вторил стуку ее встревоженного сердца, она думала о том, много ли и что именно знает о ней судья Гиббс, как представил ее Мэтт, рекомендуя другу.

Было без пятнадцати десять, когда она назвала свое имя секретарю Гиббса, и ровно в десять он пригласил ее в кабинет.

Внешне он произвел на нее большее впечатление, чем она ожидала, зная его по фотографиям. Ему было семьдесят восемь лет. Серьезный, с лохматой шевелюрой и пышными усами, в жилете с золотой цепочкой, сбегавшей к кармашку для часов, он напоминал Марка Твена, если не принимать во внимание чувство юмора последнего. Подобно другим восьми судьям Верховного суда, Гиббс имел собственный кабинет, который Вилли представляла себе похожим на тот, какой она видела в "Звони и жди". Но здесь перед ней был настоящий музей. На стенах висели картины, написанные значительно раньше, чем открыли Америку. Гиббс восседал за массивным столом, а за его спиной возвышался застекленный шкаф, который, казалось, специально предназначался для того, чтобы служить витриной для этрусских гончарных изделий.

Поначалу внимание Вилли было занято не красотой кабинета. Некоторое время она смотрела только на Гиббса, пытаясь угадать его мысли. Наконец он бросил небрежно "доброе утро" и пригласил ее сесть на красивый резной стул, который, пожалуй, попал сюда из какого-нибудь старого английского поместья. Он молча смотрел на нее своим тяжелым проницательным взглядом, а потом словно выстрелил из пушки, сразу задав ей вопрос по существу. Для нее он оказался легким. Она достаточно подробно, чтобы избежать дополнительных вопросов, ответила на него и почувствовала, что волнение понемногу проходит.

Гиббс кивнул головой, но по выражению его лица было трудно догадаться, доволен он или нет ее ответом. Затем он пустился длинно излагать свои консервативные принципы. Вилли слушала, как он критикует "ошибочный либерализм", но, проявив не свойственную ей дипломатичность, воздержалась от возражений, хотя внутренне была не согласна с ним.

Когда он перестал говорить, она подумала, что собеседование, наверное, закончено. Вдруг он резко, не меняя выражения лица, сказал:

– В моей практике редко бывали случаи, чтобы кто-то из моих коллег так интересовался молодыми студентами, как это делает судья Хардинг, рекомендуя вас. Можете ли вы сказать мне, мисс Делайе, почему он так хочет помочь вам?

Ее первой реакцией было возмущение, потом – неловкость. Что она может объяснить коллеге Мэтта? Собравшись с мыслями, она решила сказать все, как есть на самом деле.

– В нашей дружбе нет ничего темного и загадочного, – спокойно ответила она. – Между нами все чисто, и наша дружба только начинает расцветать. Я познакомилась с судьей Хардингом в штате Мэн. Он давал мне уроки рыбной ловли. С тех пор он все время учил меня чему-нибудь новому. Такова природа нашей дружбы.

– Вы знаете, что он хочет, чтобы работу получили вы... значит ли это, что вы будете продолжать учиться и работать над собой? – Он буравил ее взглядом.

– Он сказал, что у него есть свои причины рекомендовать меня.

Гиббс слегка кивнул, не отводя от нее взгляда. Сейчас он видел в ней только женщину.

– Честно говоря, меня несколько удивляет, что между вами и судьей Хардингом существует просто дружба, – произнес он наконец. – Я очень уважаю Мэтью, но, увидев перед собой такую привлекательную молодую женщину, подумал Бог знает о чем. Что вы скажете, мисс Делайе? Разве я не прав?

Вилли задумалась. Судя по его словам, Гиббс что-то подозревал. Видимо, ее женская привлекательность слишком бросается в глаза. Но, согласившись сейчас с ним, она не избежит и других вопросов.

Вдруг ей на ум пришли строчки из любимой поэмы Мэтта. Чтобы оградить себя от дальнейших расспросов, она решила прочесть их.

Не называйте его старым,Его не сбылися мечты,Его удерживает прошлое,Оно господствует над ним.Напрасно не завидуйте тому,Кто в сердца тишинуОсмелился вдохнуть весельеИ лета красоту...

Гиббс слегка улыбнулся.

– На этом мы, пожалуй, и закончим, – сказал он и неожиданно встал. – Спасибо, что приехали, мисс Делайе.

Собеседование кончилось, и опять по выражению лица судьи ничего нельзя было угадать. Вилли собралась уходить, но, когда она уже была у дверей, он неожиданно спросил:

– Скажите... откуда эти строчки?

– Из "Старого игрока" Оливера Уендела Холмса. Гиббс некоторое время задумчиво смотрел на нее, потом слегка улыбнулся.

– Да, конечно, – произнес он. – Это Холмс. Он слегка, но с почтением поклонился.

Спустя две недели она получила письмо от самого Гиббса, в котором он в нескольких строчках сообщал ей, что счел нужным принять ее на штатную работу, и она должна приступить к ней в конце июня.

ГЛАВА 14