Крот Камня - Уильям Хорвуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Уф! — выдохнул Скинт. — А ведь все вы, вероятно, хотите есть.
— Э-э, — замялась Хеабелл. — Благодарю.
— Да, очень! — искренне ответил Уорф, у которого был прекрасный аппетит.
— Гм, — отозвался Скинт. — Тогда помогите мне поискать червей.
Разделить трапезу пришел и Смитхиллз. Лишь глубокой ночью, когда Сликит с детьми улеглись спать, Скинт наконец обратился к Мэйуиду:
— Итак, понятно, чем ты был занят. Осенние кротята? Что ж, они иногда бывают удачными!
— О заблуждающийся Скинт, о пораженный Смитхиллз, это не мои дети и не дети Сликит.
— Так чьи же они, Мэйуид?
Мэйуид опасливо огляделся, подвинулся ближе и сказал:
— О любопытствующие господа, хотите ли вы долгого рассказа или краткого, целой саги или одной, так сказать, фразы?..
— Краткого, краткого, — нетерпеливо перебил Скинт.
— Это дети Триффана.
Воцарилось молчание.
— Триффана?
— Господин, ты стар, но Мэйуид рад убедиться, что со слухом у тебя все в порядке. Да, я сказал «Триффана», и это действительно дети Триффана.
— Ты должен объяснить, — сказал Скинт. — Во-первых, где Триффан?
Мэйуид сокрушенно вздохнул:
— Я не знаю. Невозможно быть повсюду. Я рассказал вам о Босвелле и о Бэйли, и если они не пришли сюда, убежав из Верна, то это, вероятно, потому, что Босвелл идет особыми путями ученого крота, которые даже мне, Мэйуиду, неведомы.
— Да, — согласился Смитхиллз. — Вероятно, именно так.
— За великолепным Триффаном и достойнейшим Спиндлом я не мог уследить. Камень велел мне идти другим путем и привел меня вот к этим детям.
— Но кто их мать? — спросил Скинт.
— О господа, — медленно проговорил Мэйуид, — во всем кротовьем мире есть только двое, кому я могу это сообщить, и эти двое — вы. Нельзя, чтобы об этом знали лишь Мэйуид и Сликит. Они могут умереть, и потому должен знать кто-то еще. Мать этих добрых, крепких и ласковых кротят — не кто иной, как сама Хенбейн.
Скинт был потрясен. Они со Смитхиллзом обменялись недоверчивыми взглядами.
— Лучше тебе начать с самого начала, Мэйуид, и рассказать нам все, что ты знаешь!
И Мэйуид рассказал обо всем, просто и с достоинством, а разбуженная Сликит подтвердила, что все было именно так. Они не скрыли от Скинта и Смитхиллза ничего, в том числе и того, что произошло у Скалы Слова. Когда они закончили, Скинт сказал:
— Кроты, я не знаю, что сказать, и тем более не знаю, что делать. Необходимо крепко подумать, прежде чем что-нибудь решать в таком деле. Я всегда сначала долго думаю, вот Смитхиллз подтвердит. Он сам выскажется очень скоро и скажет много, поэтому дайте-ка ему этого вкусного червя и пусть посидит спокойно!
Смитхиллз добродушно усмехнулся и предложил всем отдохнуть, а глубоко потрясенный услышанным Скинт поднялся на поверхность и стал размышлять. Он провел наверху несколько долгих часов и только на рассвете приблизился к решению. Скинт не сомневался, что кротята действительно дети Триффана и Хенбейн, но не хотел бы, чтобы сами кротята об этом знали. Но что теперь с ними делать?
Когда забрезжило утро, Скинт вспомнил свой последний разговор с Триффаном, особенно два высказывания крота-летописца. Первое — сильные когти нужны не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы с тобой считались. Да, уж это точно: Скинт за свою жизнь столько раз видел, как убивают, что больше видеть этого не хотел. И по пути в Верн, насколько ему было известно, Триффан проповедовал то же самое. Путь Камня — это путь мира. Над вторым высказыванием Триффана — о Биченхилле — Скинт потом часто задумывался. Триффан сказал тогда: «Я был счастлив там целый день».
И теперь, думая о детях Триффана, столь неожиданно попавших к нему, Скинт вспомнил этот разговор и принял решение.
Он спустился в нору, разбудил спавших и повторил им слова Триффана. А от себя добавил:
— Биченхилл — хорошее и безопасное место для воспитания детей, прежде всего потому, что туда трудно добраться. Кроме того, Сквизбелли — умный и толковый глава системы, у него всегда спокойно. А еще там есть Камень и кроты, которые помнят и уважают отца этих детенышей. Именно в Биченхилле, когда придет время, им лучше узнать тайну своего рождения и все хорошее и дурное о своих родителях. Уйдем отсюда тихо, не суетясь, — продолжил Скинт, — никому не скажем, куда мы отправляемся и зачем, а главное, разобьемся на две группы. Когда сидимы будут нас искать и расспрашивать кротов, их собьют с толку рассказы только об одном детеныше. Но окончательно решение должны принять Мэйуид и Сликит.
Время уже близилось к полудню, когда эти двое наконец согласились разделиться.
В тот же день они ушли: Мэйуид и Скинт — с Уорфом, а Сликит и Смитхиллз — с Хеабелл. Ушли тихо, не сказав никому ни слова, а те, кто заметил их исчезновение, тоже ничего не сказали из уважения к Скинту и Смитхиллзу.
Скинт велел ни с кем ни о чем не говорить, при встрече с грайками отшучиваться и вообще оказывать всяческое почтение Слову, то есть не возбуждать ненужных подозрений.
Они шли на юг, к Темной Вершине, по холмам и долинам, по берегам рек и лесам, веря, что Камень хранит их и, значит, они доберутся до Биченхилла целыми и невредимыми.
Оба маленьких отряда видели Звезду Самой Долгой Ночью, и взрослые рассказали восхищенным детям о Кроте Камня и его скором Пришествии. Они шли, пока однажды, в начале января, не прибыли наконец в Биченхилл.
Мэйуид со своими спутниками прибыл чуть раньше Смитхиллза. Добрые кроты Биченхилла приняли всех радушно. Их глава, Сквизбелли, не спросил, откуда взялись детеныши, поняв, что их рождение связано с какой-то тайной.
Мэйуид и Сликит решили: теперь их задача присматривать за детьми Триффана и Хенбейн, в Биченхилле, готовить малышей к миссии, которую возложит на них Камень. Возможно, пробыв долгие месяцы рядом и не имея случая остаться наедине, с приходом весны они почувствовали, что пора наконец обратить внимание друг на друга, немного отдохнуть и порадоваться жизни.
А Скинт после прихода в Биченхилл
