ТАИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ - Жюль Верн

В этот день Сайрес Смит, пустив ток по проволоке, спросил, все ли обстоит хорошо в корале, и через несколько мгновений получил от Айртона удовлетворительный ответ.

Пенкроф был вне себя от радости и каждый день, вечером и утром, посылал в кораль телеграммы, никогда не остававшиеся без ответа. Этот способ связи имел два вполне реальных преимущества: во-первых, он позволял установить присутствие в корале Айртона и, во-вторых, не оставлял последнего в одиночестве. Впрочем, Сайрес Смит не реже раза в неделю посещал его, и Айртон, с своей стороны, время от времени приходил в Гранитный Дворец, где всегда встречал радушный прием.

Лето прошло в обычных работах Ресурсы колонии, особенно овощные и злаковые, увеличивались со дня на день. Посевы семян, привезенных с острова Табор, прекрасно взошли. Плато Дальнего Вида представляло собой очень успокоительное зрелище. Четвертый урожай хлеба оказался превосходным, и, как всякий понимает, никто не вздумал считать, дала ли жатва ожидаемые четыреста миллиардов зерен. Пенкроф, правда, попытался это сделать, но Сайрес Смит заметил ему, что если бы даже он мог считать по триста зерен в минуту, то есть восемнадцать тысяч зерен в час, ему понадобилось бы для его вычислений около пяти тысяч пятисот лет; и бравый моряк отказался от своего намерения Стояла прекрасная погода Днем температура была очень высокая, по вечерам морской ветер смягчал жару, а ночи были даже прохладны За лето пронеслось несколько гроз; они, правда, были непродолжительны, но обрушивались на остров Линкольна с необычайной силой Несколько часов подряд на небе полыхали молнии и непрерывно грохотал гром К этому времени маленькая колония достигла значительного процветания. Обитатели птичьего двора непрестанно размножались, и колонисты питались ими, так как необходимо было уменьшить население птичника до более скромных цифр. Свиньи принесли поросят, и понятно, что уход за этими животными отнимал у Наба и Пенкрофа много времени Онагги, принесшие двух красивых жеребят, чаще всего возили на себе Гедеона Спилета и Харберта, который под руководством журналиста стал прекрасным наездником Животных часто запрягали в повозку, чтобы доставлять в Гранитный Дворец дрова, уголь или различные полезные ископаемые, которые были нужны инженеру. За это время колонисты совершили несколько экспедиций в дремучие леса Дальнего Запада. Исследователи, направляясь туда, могли не бояться чрезмерно высокой температуры, так как солнечные лучи едва проникали сквозь густую листву, раскинувшуюся над их головой. Они обошли левый берег реки Благодарности, по которому тянулась дорога, ведшая из кораля к устью ручья Водопада Отправляясь в эти экспедиции, колонисты не забывали хорошо вооружаться, так как им часто попадались очень злые и дикие кабаны, с которыми приходилось вступать в бой.

Как раз в этот период началась жестокая война с ягуарами Гедеон Спилет питал к ним особенную ненависть, и его ученик Харберт был ему хорошим помощником: прекрасно вооруженные, они нисколько не опасались встречи с одним из этих хищников Харберт проявлял безудержную отвагу, журналист отличался поразительным хладнокровием, и около двадцати великолепных шкур украшало большой зал Гранитного Дворца. Продолжая так, охотники могли вскоре достигнуть своей цели – окончательно истребить на острове породу ягуаров.

Инженер иногда принимал участие в экспедициях в неисследованные области острова, которые он тщательно изучал В самых глухих частях леса он искал не следы животных, а иные следы, но ни разу глазам его не представилось ничего подозрительного Ни Топ, ни Юп, сопровождавшие инженера, не предвещали своим поведением ничего особенного; но собака не раз еще принималась лаять у отверстия колодца, куда безрезультатно спускался инженер Гедеон Спилет с помощью Харберта сфотографировал наиболее живописные части острова аппаратом, найденным в ящике и не бывшим до сих пор в употреблении. Кроме аппарата, снабженного мощным объективом, находился полный набор принадлежностей. Там были все вещества, необходимые фотографу, коллодий для обработки стеклянных пластинок; азотнокислое серебро, делающее их светочувствительными; гипосульфат для фиксирования полученного снимка; хлористый аммоний, в котором вылеживается бумага для позитивов; уксуснокислая сода и хлористое золото для пропитывания бумаги. Самая бумага, уже пропитанная хлором, тоже была приложена к аппарату, и, прежде чем наложить ее в рамке на негативы, оставалось только опустить ее на несколько минут в азотнокислое серебро, разведенное водой.

Журналист и его помощник скоро стали прекрасными фотографами и сделали несколько отличных видовых снимков, как, например: снимок острова с плато Дальнего Вида, с горой Франклина на горизонте; устье реки Благодарности, живописно обрамленное высокими скалами; полянка и кораль, примыкающие к первым тропам горы; прихотливые очертания мыса Когтя, мыса Находки и т. д.

Фотографы не преминули снять портреты всех без исключения обитателей острова.

– Это увеличит население, – говорил Пенкроф. Моряк был в восторге при виде своих безукоризненно похожих портретов, украшавших стены Гранитного Дворца, и охотно рассматривал эту выставку, словно самую роскошную витрину на Бродвее.

Но лучше всего, несомненно, удался портрет дядюшки Юпа. Дядюшка Юп позировал с неописуемой серьезностью и вышел как живой.

– Он как будто собирается сделать гримасу! – кричал Пенкроф.

Если бы дядюшка Юп остался недоволен своим портретом, он был бы слишком привередлив. Но обезьяна была в восторге и рассматривала свой портрет с выражением сентиментальности, не лишенной некоторого тщеславия.

Сильная жара окончилась в марте. Несколько раз прошли дожди, но было еще тепло. В этом году март, соответствующий сентябрю в северных широтах, был не так хорош, как обычно. Быть может, это предвещало раннюю и суровую зиму. Однажды утром колонистам даже показалось, что выпал первый снег. Харберт, спозаранку подошедший к окну, закричал:

– Посмотрите-ка, островок покрыт снегом!

– Снег в такое время? – спросил журналист, подходя к Харберту.

Остальные колонисты присоединились к ним и могли установить лишь одно: что не только островок, но и весь берег под Гранитным Дворцом был покрыт ровной белой пеленой.

– Ба, действительно снег! -сказал Пенкроф. Или что-то очень похожее, – согласился Наб.

– Но ведь только двадцать первое марта, и термометр показывает пятьдесят восемь градусов (14 градусов тепла по Цельсию), – заметил Гедеон Спилет.

Сайрес Смит молча смотрел на этот белый покров; он не знал, как объяснить это явление в такое время года и при подобной температуре.

– Тысяча чертей! – закричал Пенкроф. – Наши плантации померзнут!

Моряк собирался спуститься вниз, когда его перегнал проворный Юп, соскользнувший на землю по веревке.

Но не успел еще оранг коснуться земли, как безграничная снежная пелена поднялась и рассеялась в воздухе на бесчисленные хлопья, которые на несколько минут заслонили солнечный свет. – Птицы! закричал Харберт.

Это действительно была стая морских птиц с ярко-белыми перьями. Сотни, тысячи их опустились на остров и на берег. Они взлетели и вскоре скрылись вдали, к величайшему изумлению колонистов, перед которыми, словно в феерии, зима мгновенно сменилась летом. К несчастью, эта перемена произошла так внезапно, что ни журналист, ни юноша не успели пристрелить хоть одну птицу, чтобы определить, какой она породы.

Через несколько дней, 25 марта, исполнилось два года с того времени, как потерпевшие крушение в воздухе были выброшены на остров Линкольна.

ГЛАВА 19

Воспоминания с родине. Шансы на спасение. Проект обследования берегов острова. – Выступление 16 апреля. Вид с моря на Змеиный полуостров. – Базальтовые скалы на западном берегу. – Ненастье. -Наступает ночь. – Новая загадка.

Два года! Целых два года колонисты не имели никакой связи со своими близкими! Они ничего не знали о том, что происходит в цивилизованном мире, и были так же одиноки на своем острове, как на мельчайшем астероиде солнечной системы.

Что– то происходит на родине? Быть может, еще и сейчас восстание южан обагряет кровью ее землю.

Эта мысль причиняла нашим колонистам большие страдания, и они часто говорили о гражданской войне, нисколько, впрочем, не сомневаясь, что дело Севера восторжествует, к чести Американского союза.

За эти два года ни один корабль не прошел в виду острова; во всяком случае, колонисты не заметили ни одного паруса. Очевидно, остров Линкольна стоял в стороне от мореходных путей и, как это доказывали карты, был даже вообще неизвестен. Иначе его пресноводная бухта должна была бы привлекать суда, нуждающиеся в возобновлении запасов воды. Но океан, окружавший их остров, насколько его мог охватить глаз, оставался пустынным, и колонистам, чтобы вернуться на родину, приходилось рассчитывать только на себя.