Ричард Длинные Руки - принц-регент - Гай Юлий Орловский

Впереди на продуваемом всеми ветрами каменистом нагорье несколько особо крупных глыб торчат в слишком правильном порядке. Снег сдуло в долину свирепыми ветрами, камни стоят молча и упрямо, словно продолжают некий бой.

Я придержал арбогастра, Бобик понесся вперед и обнюхал первый же камень, оглянулся, дескать, опасности нет, никакой магии, не бойся, я с тобой.

Подъехав ближе, я покинул седло. Камней шесть, Бобик побежал вперед, сделал круг и вернулся с вопросом в больших коричневых глазах.

Камни все отесаны с той стороны, что повернута к дороге, надпись уже почти стерлась от пронизывающих ветров, летних дождей и зимней вьюги, я с трудом разобрал надпись: «Герцог Ген гиб…»

На остальных камнях надписи чуть лучше, первый принимает на себя все удары стихий, я переходил от одного к другому, здесь какой-то отряд из шести человек принял бой и победил, но сами умерли от тяжелых ран прямо на поле боя.

Сердце сжалось от горячего сочувствия. Там дальше внизу долина, защищенная от ветров, там села, которые закрыли собой эти люди и погибли здесь, оставив дома ожидающих их любящих жен и детей.

В груди разлилось тепло, я ощутил, как жар пошел в ладони, начал покалывать кончики пальцев.

Оглянувшись, никого нет, никакого позора, если ничего не выйдет из глупой затеи, я вытянул руки и сказал громко:

— Во имя!.. Ты знаешь, что я хочу. Это только справедливо! И никому не нанесет вреда.

Из-под ног донесся легкий гул, словно далеко-далеко внизу прокатили бочку размером с гору. Земля под ногами быстро и страшно стала пурпурной, будто наверх выступила вся кровь, пролитая в те давние времена.

Камни охватил трепещущий огонь, короткий и нервный, тут же исчез, сбежав по ним в землю, что снова стала серой и унылой.

Камни остались такими же, но теперь все буквы смотрятся так, словно их вырезали только что. Я прошелся еще раз, читая имена, даты рождения разные, но день смерти у всех один…

Бобик резко повернулся, шерсть поднялась, но не зарычал, только замер в боевой стойке. Из каменной горы вышел человек в темном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Гора старая, изрезанная трещинами, впадинами и звериными норами, но мне все же показалось, что незнакомец вышел прямо из стены.

Я ждал молча, он посмотрел на ясно видные теперь надписи, на меня, некоторое время стоял молча, а мне почудилось, что ветер пытается сдвинуть и унести его фигуру, у которой, что странно, даже полы длинного плаща не шелохнутся под резкими порывами.

— Кто ты, — спросил он глухим и странно безжизненным голосом, — напомнивший миру наши имена?

— Вы из этого отряда? — спросил я. — Меня зовут Ричард, я паладин Милостивого и Высочайшего.

— Герцог Генрих Плангенет, — назвался человек в плаще. — Это я их привел сюда. Все моя родня, лучшие из лучших рыцарей моего герцогства! Потому и остался на вечной страже.

— По своей воле? — спросил я. — Или по приказу?

— Приказывать нам было некому, — ответил он горько. — Все королевство было в огне… Вон тот камень над моим четырнадцатилетним сыном.

— Сочувствую, — сказал я искренне.

Герцог произнес с горьким достоинством:

— Он был старше доблестью, чем годами.

— Сочувствую, — повторил я. — Но если не мы будем защищать землю, то кто? Гробница доблестных — вся земля.

— Спасибо, — произнес он, — за то, что сделал.

— Жаль, — ответил я, — что не могу больше.

— Да, — согласился он, — но ты сделал и так много. Я здесь для того, чтобы снова призвать их всех, если будет грозить большая беда. Но призвать их смогу только один раз.

Я подумал, поклонился.

— Спасибо тебе, герцог Генрих.

Он молча смотрел, как я вскочил в седло и пустил коня в галоп. Когда я оглянулся, на пустом плоскогорье перевала только эти белые камни, доблестный герцог исчез.

Этот павший герой не подозревает, что скоро в самом деле придет беда, страшнее которой ничего просто быть не может.

И его отряд, возможно, еще скажет свое слово.

Синяя точка на карте двигается гораздо быстрее, чем раньше, я совсем близко. Бобик вообще что-то учуял, подпрыгнул, чтобы лучше видеть, в верхней точке прыжка огляделся по сторонам.

Арбогастр наддал без команды, а Бобик ринулся по прямой, не разбирая дороги и взлетая над камнями, как огромная черная птица.

Дорога пошла вниз резко, Бобик иногда почти садился на зад, его несло ледяными дорожками, иной раз подбрасывая на камнях, арбогастр тоже осторожничал, а внизу распахнулась долина…

Я охнул: один-единственный всадник в белом плате сражается против огромного отряда, почти войска. К счастью, не стоит на месте, иначе бы забили все равно, а умело носится по снежному полю, нанося страшные удары направо и налево.

Его могучий крупный конь белой масти легко опрокидывает противника, бьет копытами, хватает жуткой пастью, отрывая руки и головы. Всадник в белом плаще рубится настолько яростно, что противники рассыпаются, как орехи, а те, кто разогнал коня, спеша вступить с ним в схватку, торопливо натягивают повод.

Одно только показалось странным: в правой руке у всадника меч, а в левой нечто вроде фляжки, и после каждого удачного удара он скупо роняет на труп несколько капель воды, что сильно затрудняет для него схватку.

Я направил арбогастра на небольшой отряд, что с пригорка наблюдает за схваткой. Бобик мчится рядом и посматривает умоляюще, я погрозил пальцем.

— Не сметь!.. Ты не людоед, а мой друг, мы с тобой больше по жареным гусям умельцы…

У подножия холма несколько человек на конях и один с тяжелым воротным арбалетом, упертым в землю. Всадники повернули коней в мою сторону, а пеший поднял арбалет с уже взведенной тетивой и направил его на меня.

Я видел, как палец с силой нажал на спусковую скобу. Движение словно замедлилось, стальной болт с острым, как игла, наконечником летит в меня, я ощутил, что успею ухватить на лету, если захочу, однако попросту чуть отклонился, за мной все равно никого, а сам взметнул руку с мечом в высоком замахе.

Удар получился таким быстрым, что дурак даже не понял, что раскроило ему череп. Арбогастр врезался в группу всадников у подножия, один успел вскинуть топор в жесте защиты над головой, но я перерубил окованное железом древко и рассек лицо. Второй попытался нанести косой удар сбоку, этому я разрубил плечо тоже наискось до середины груди.

Остальные орали, гремели доспехами и вздымали мечи и топоры, но кони под ними почему-то пятятся, подчиняясь хозяйским рукам, и я, не обращая на них внимания, послал арбогастра наверх…

Тот, что в центре, крупный и весь в железе так, что не видно даже глаз, проревел приказ, на меня бросились сразу пятеро. Я рубил направо и налево, арбогастр с явным удовольствием крушит все впереди, но на какое-то время остановить сумели.